Теория «сильной личности» и ее интерпретация героями романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы»

The theory of "strong personality" andits interpretation of the heroes of the novel F. M. Dostoyevsky's "The Brothers Karamazov"

Kuryavaya Irina

Candidate of Education Sciences, teacher of Russian language and literature, State Budgetary Educational Institution of the city of Moscow "School № 113", Structural unit № 2 – SBEI "School № 113", Structural unit № 2, Russia, Moscow

Korolenko Nikolay

Student, Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education "Pushkin State Russian Language Institute" – FSBEI HE "Pushkin State Russian Language Institute", Russia, Moscow

Аннотация. В достоевистике практически не уделялось внимания освещению и анализу теории «сильной личности» Федора Михайловича Достоевского. Обширных исследований в этой области не предпринималось, несмотря на обилие материала и тот писательский интерес, который испытывали русские и зарубежные литературоведы, философы и критики начиная с XX века и вплоть до наших дней по отношению к Ф. М. Достоевскому, его произведениям и философии. В статье рассматривается теория «сильной личности» писателя (на примере героев романа «Братья Карамазовы»), дается сопоставление его теории и идеи «сверхчеловека» Ф. Ницше.

Abstract. In dostoevistika virtually no attention was paid to the coverage and analysis of the theory of "strong personality" by Fyodor Dostoyevsky. Extensive research in this area has not been taken, despite the abundance of the material and the writer's interest, which experienced Russian and foreign literary critics, philosophers and critics since the XX century and up to the present day in relation to Fyodor Dostoevsky, his works and philosophy. The article deals with the theory of "strong personality" writer (on the example of the heroes of the novel "The Brothers Karamazov") provides a comparison of his theory and the idea of "overman" Friedrich Nietzsche.

Ключевые слова: теория «сильной личности»; теория «сверхчеловека»; человеко–Бог; Бого–человек; карамазовский бунт; богоборчество.

Keywords: theory of "strong personality"; the theory of "overman"; man–God; God–man; Karamazov revolt; theomachism.

Творчество Ф.М. Достоевского в современном литературоведении изучено достаточно глубоко, но в большинстве своем исследователи останавливаются на таких вопросах как проблема богоборчества, преступления и наказания, христианских мотивах, библейских контекстах, совершенно не рассматривая другую, отчасти философскую сторону его художественного слова.

Достоевский не имел специального философского образования, но герои его романов являются носителями многих философских воззрений, отчасти заимствованных из Европы. В своих произведениях он не ставил вопросов, не создавал идей так, как создают их философы или ученые. Будучи художником, он разрабатывал «живые образы идей, иногда угаданных им в самой действительности» [1, с. 258].

Соотношение теории «сильной личности» Ф.М. Достоевского и теории «сверхчеловека» Ф. Ницше давно уже выделилось в отдельное направление исследований благодаря работам литературоведа В.В. Дудкина и философаН. А. Бердяева. Сопоставляя теории двух писателей, мы не можем не взять во внимание их мировоззрение и философию.

Н. А. Бердяев, русский философ, преобладающее влияние на его зрелые убеждения оказал Ф.М. Достоевский, средневековой инквизицией без долгих раздумий был бы признан еретиком. Оригинальный сторон­ник «вечного и нетленного», считающий культуру делом избранных, к назначению человека относящий в первую очередь творческую и жизненную активность, он отказывает своей эпохе в признании за ней веры, любви, избрании. Причину он видит в «неполноте хрис­тианского религиозного сознания» [1, с. 224]. «Неспособность Ницше победить мир привели к страданиям нового человека (курсив наш), новым страданиям, не­ведомым старине» [3, с. 238].

Жизнь Ницше принима­ет вид страдальческого опыта. Философ приписывает ему великое значение дерзкого глашатая эпохи. «Он нарушил этикет критической эпохи, пренебрёг приличиями научного века, был самой жизнью, криком её глубин» [3, с. 241].

Мы считаем, что это субъективное мнение: Ницше не хватало Родины Бердяева, чтобы назвать свободное творчество человека путём к Богу.

В основе мировоззрения и философии Ницше лежит идея иррациональности мира. В творчестве философа выражается двусмысленное, противоре­чивое понятие жизни, охватывающее всё сущее, биологизированное представление о человеке как воплощении инстинктивной воли к власти, и, одновременно, не противоположное, но другое, понимание человека как избранника, облагороженного мужественным осознани­ем трагедии своего существования, трагического художника и поэта, говорящего «да» всему загадочному и страшному.

С проблемой измельчания духовных качеств личности, ценность и полезность которых поверяется шаблоном индивидуальности, свя­зана критика Ницше христианства, заветы которого служат защитой убогих и нищих, отчаявшихся и слабых. Эпоха кризиса классических европейских культурных ценностей обрела в лице философа своего яростного врага.

Фридрих Ницше представляет собой тот тип человека, которому пришлось в последние два столетия находиться в обиталище некоро­нованных королей. Мы задумываемся о границах человеческого соз­нания – вспоминаем Ницше; спрашиваем себя, что такое личность, подвиг и поступок – вспоминаем Ницше; проживаем свои жизни – вс­поминаем Ницше.

Мировоззрение Ф.М. Достоевского заключает в себе философскую и религиозную сторону: философская сторона раскрывается в манере изложения и раскрытия тех или иных идей, отступлении от ряда принципов христианской догматики и последующему к ним возвращению; религиозная – в тех суждениях и выводах, которые всецело опираются на принципы христианства.

 Николай Александрович Бердяев в книге «Миросозерцание Достоевского», характеризуя мировоззрение писателя, отмечает, что «все творчество Достоевского есть предстательство о человеке и его судьбе, доведенное до богоборчества, но разрешающееся вручением судьбы человека Богочеловеку–Христу. Все в человеке и для человека. В человеке – загадка мировой жизни. Решить вопрос о человеке – значит решить вопрос и о Боге» (курсив наш) [2, с. 206].

Этот ярко выраженный антропологический принцип Федора Михайловича распространяется буквально на все темы, затрагиваемые в его творчестве. Писатель поставил под сомнение тот факт, что человек способен самостоятельно, используя свои силы, развиваться и накапливать духовный опыт.

В этой религиозной антропологии выверялись основы, которые позволяли человеку оставить неизменным свое лицо. Достоевский, основываясь на данном принципе, заставляет героев своих произведений проходить испытания не только в божественной, но и в человеческой субстанции.

Из этого следует, что писатель поставил под сомнение идею бытийственной самостоятельности человека.

В персонажах Достоевского выражается стремление доказать окружающим людям их уникальность, они (персонажи) пытаются дать объективную возможность поверить в свою идеальность.

Из этого следует вывод: если появится такой человек, который сумеет доказать, что теория истинна, то имя ему – «Человеко–Бог». На основе самопознания (независимо от образа Христа) он способен достигнуть богоподобности.

«Человеко–Бог» становится совершенным, благодаря своему приобщению к образам, которые возникают на основе собственных представлений, а не приобщаясь непосредственно к Божьему образу и не на основе религиозных чувств. Это объясняется индивидуальными переживаниями самого человека, следовательно, он обретает спасение от себя самого, а не от Бога.

Ставрогин, Раскольников хотят обладать свободой не по Божьей воле (как «Бого–человек»), а по собственному произволу (как «Человеко–Бог»). И, в результате, такая свобода оборачивается для этих людей, во-первых, внутренним духовным опустошением, а во-вторых, они становятся рабами собственных амбиций, капризов, фантазий и желаний.

Для большинства религий, верований и для самого человека стремление к божественному характерно и является естественным. Образ Бога для людей – это некий архетип, но этот архетип раскрывается и осознается по–разному: либо в истинном пути к Богу, либо в ложном (предложенном в последнем романе «Братья Карамазовы» Великим инквизитором). В результате «Человеко–Бог» приобретает независимость от нравственных норм и живет, потакая своим прихотям и желаниям. Данный вывод хорошо проиллюстрирован в главе «Великий инквизитор» романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»: «О, мы разрешим им и грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас как дети за то, что мы им позволим грешить. Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с нашего позволения; позволяем же им грешить потому, что их любим, наказание же за эти грехи, так и быть, возьмем на себя «…»Тихо умрут они, тихо угаснут во имя твое и за гробом обрящут лишь смерть. Но мы сохраним секрет и длящих же счастия будем манить их наградой небесною и вечною… » [5, с. 325].

Можно заключить, что во всем творчестве Достоевского теория сильной личности, теория «Человеко–Бога» – это мятеж, но мятеж человека против себя самого, против собственной природы. В последнем романе писателя «Братья Карамазовы» теория «сильной личности» представлена во всех главных персонажах произведения. Здесь «сверхчеловек» переходит в «Человеко–Бога», который ничего не боится, который творит новую мораль, изобретает то, чего до него еще не существовало.

Дмитрий Федорович Карамазов, по сути, является главным героем романа и выступает как «стихийное» воплощение теории «сильной личности» писателя. Основная сюжетная интрига связана с двумя любовными линиями Дмитрия: а) Дмитрий – Катерина Ивановна Верховцева; б) Дмитрий – Грушенька Светлова. Соперничество с отцом, Федором Павловичем Карамазовым, за руку и сердце Грушеньки также является сюжетообразующим элементом романа.

Специфической чертой характера Дмитрия является стремление к самоуничтожению. Сначала герой хочет заколоть себя шпагой (рассказывая своему брату Алексею о Катерине Ивановне и пяти тысячах); потом он признается Алеше, что потратил три тысячи Катерины Ивановны («…А что ты думаешь, застрелюсь, как не достану трех тысяч отдать…» [5, с. 203]); на дороге к монастырю старший брат признается, что хотел свить веревку из рубашки и повеситься, чтобы «не бременить уж более землю своим присутствием» [5, с. 218]; в тюрьме во время свидания с Алешей Дмитрий рассуждает о перспективах и делится с братом своими мыслями («…А без Груши что я там под землей с молотком-то? Я себе только голову раздроблю этим молотком!..» [5, с. 231]), а в сцене с купцом Самсоновым Ф. М. Достоевский дает понять, что герой дошел до черты, он уже погиб («…погиб и ищу последнего выхода, а не удастся, то хоть сейчас в воду…» [5, с. 247]).

Со стихийной точки зрения теория «сильной личности» полностью воплощается в образе Дмитрия Карамазова. Личность героя очень интересна: она сочетает в себе благородство души и, одновременно с этим, беспутство и безалаберность, добро и зло. Дмитрий воплощает собой тот тип «Человеко–Бога», который совершенно независим от нравственных норм морали, он живет, потакая своим фантазиям и желаниям. Действуя под влиянием страстей и порывов, в герое проявляется неукротимая чувственность. Это и есть сила «карамазовщины», о которой говорит средний брат Иван в разговоре с Алешей. Мучения, которые испытывает Дмитрий Карамазов в своей душе, связанные со страстью, ревностью к Грушеньке и отвращением к собственному отцу Федору Павловичу, составляют трагедию героя и эмоциональное напряжение романа.

Иван Федорович Карамазов является «интеллектуальной квинтэссенцией» теории «сильной личности» Ф. М. Достоевского и выделяется среди остальных героев романа своим умом, образованием и ясностью мышления. Он представляет одинокую, отстраненную фигуру, которая стоит выше всех других. С первых страниц Ф. М. Достоевский стремится заинтересовать нас своим героем: энигматичность, таинственность, гордость – все это заставляет нас выделить Ивана Карамазова среди других персонажей романа.

Рассматривая героя в диалогах со старцем Зосимой, мы можем отметить его противоречивость: он не может решить вопрос о вере «в положительную» сторону, но не может и в «отрицательную». Сам старец верно отмечает, что сердце Ивана «высшее, способное такой мукой мучиться» [5, с. 108].

Иван Карамазов обладает рационалистическим умом, его слог прекрасно отточен, но, вместе с тем, ему присущи противоречия и слабости. Таким образом, Ф. М. Достоевский показывает своего героя воодушевленным юношей с искренними чувствами. Постоянное колебание героя между сознательным и бессознательным в себе приводит его к следующему умозаключению: с одной стороны, ему жалко всех людей, с другой – он никогда не сможет понять, как можно любить своих ближних.

Альбер Камю считает, что «драмой Ивана Карамазова является переизбыток любви, не знающей на кого излиться. Поскольку эта любовь не находит применения, а Бог "отрицается", возникает решение одарить ею человека во имя благородного сострадания» [6, с. 68].

Мысль Достоевского о том, что отрывающая людей друг от друга индивидуалистическая цивилизация, которая порождает особенный склад мышления, подробным образом раскрывается в главе «Бунт», приобретая черты богоборчества. Иван Карамазов отрицает не Бога, а его благости: «Я не Бога не принимаю, пойми ты это, я мира, Им созданного… не принимаю и не могу согласиться принять…» [5, с. 126]. Он не верит в Бога, но в то же время не может принять своего неверия. Образ мысли Ивана являет собой религиозность, но эта религиозность выходит на первый план, отстраняя веру.

Таким образом, Иван Карамазов отвращает свое лицо от Бога, прекрасно понимая, что его ждут муки, но ему более уже не нужно воздаяние. В его душе простерлась огромная бездна – конфликт между умом и сердцем. Причина бунта Ивана – несовместимость истины и веры. Герой отказывается от бессмертия, осознавая, что в мире есть неповинные страдания. В образе своего героя Ф. М. Достоевский воплотил интеллектуальную философию бунтующего человека.

Третий сын Федора Павловича Алексей дается Ф. М. Достоевским в романе как антагонист всех трех братьев: натура тонкая, чувствующая, открытая, искренняя и целомудренная: «…статный, краснощекий, со светлым взором, пышущий здоровьем «...» подросток. Он был в то время даже очень красив собою, строен, средневысокого роста, темно-рус, с правильным, хотя несколько удлиненным овалом лица, с блестящими темно-серыми широко расставленными глазами, весьма задумчивый и по-видимому весьма спокойный…» [5, с. 301].

В романе Алексей занимает совершенно уникальное место: обладая бесстрашием и волей, он воплощает в своем облике совесть своих братьев. Несмотря на то, что в сюжете романа герой задействован мало, его душа буквально перенасыщена событиями. В течение нескольких дней ему предстояло пережить смерть своего духовного наставника старца Зосимы; убийство Федора Павловича, своего отца; гибель в социальном плане родного брата Дмитрия; духовный коллапс старшего брата Ивана; самоубийство Смердякова и смерть Ильи, маленького мальчика, в чьей жизни он сыграл немалую роль.

Изначально Достоевский хотел сделать Алексея прохожим на Ивана, таким же философом-интеллектуалом, но в окончательном варианте романа автор пересмотрел свои взгляды и вывел доминантой не силу ума, а мудрость сердца.

Немецкий мыслитель и эссеист Романо Гуардини считает, что Ф. М. Достоевский наделил образ Алексея Карамазова «…исключительной целостностью и определенностью, придал ему не только глубину и завершенность, но и необыкновенную "масштабность"» [4, с. 210].

Можно считать, что «бунт» Алексея против Провидения является отголоском «бунта» Ивана Карамазова: младший брат принимает божий мир по своей собственной вере, Иван – с иронией, насмешкой (главное – понять его смысл).

Являясь антагонистом теории «сильной личности» Достоевского, Алексей обладает самым главным качеством (по определению автора) – бесстрашием. Бесстрашие является признаком избранности.

Но не только бесстрашие помогает Алексею бороться с «карамазовщиной»: ясность духа, твердость характера, укрепление духовных сил (благодаря старцу Зосиме) и полный спектр эмоций, которые проявляются в герое на протяжении всего повествования, помогают ему преодолеть ее и найти жизненные ориентиры.

Целомудрие, которым обладает герой, исходит от него изнутри, благодаря духовным качествам Алексея. Его образ противопоставлен не только всем другим образам романа, но и безнравственному, аморальному миру «карамазовщины».

В заключении хотелось бы отметить мастерство Ф. М. Достоевского: несмотря на то, что образы и характеры всех трех братьев очень сильно различаются между собой, автор старается изобразить их как духовное единое целое. Можно сказать, что перед нами один герой, единая натура, которая выражает теорию «сильной личности» писателя.