НРАВСТВЕННАЯ ПРОБЛЕМАТИКА В РАССКАЗЕ В. ЛИЧУТИНА «БАБУШКИ И ДЯДЮШКИ»

Литературный и жизненный путь В.В. Личутина сложен и тернист. А многотемное и многонаправленное его творчество окружено пристальным вниманием литературной критики, которая порой не всегда верно дает характеристику его доперестроечных произведений. Такие рассказы и повести, как «Белая горница» (1972), «Иона и Александра» (1973), «Душа горит» (1976), «Бабушки и дядюшки» (1976) и многие другие рассматривались лишь с точки зрения освещения автором бытового аспекта жизни Поморья, попытки своеобразного «этнографического» бытописательства. Однако, на наш взгляд, основной темой как ранних произведений писателя, так и более поздних, таких, как «Любостай» (1987), «Раскол» (1990—1996), «Миледи Ротман» (2002), «Беглец из рая» (2005) является тема России, ее исторического прошлого и места в современном мире. Данный аспект проблематики художественных произведений В. Личутина становится ясен через анализ публицистических статей и размышлений писателя, в которых он выстраивает концепцию Родины.

В связи с этим, основной целью данной исследовательской работы является раскрытие темы Родины на примере малой прозы В. Личутина, повести «Бабушки и дядюшки» через идейно-теоретические аспекты публицистического наследия писателя.

Новизна и актуальность данного исследования заключается в рассмотрении повести «Бабушки и дядюшки» В. Личутина с новых сторон, с точки зрения отображения в ней целостной концепции России.

«…русский дух, побиваемый сегодня супостатами, палачами и чернокнижниками, — пишет в «Слове о Личутине» А. Проханов, — иссеченный, исколотый, с криком и воплем покидает городки и села, театры и школы, дивизии и флоты и, стремясь уцелеть, выбирает чью-нибудь отдельную душу. Вселяется в праведника, вмещается в пророка, голосит криком свидетеля и очевидца. В писателя Личутина вселился русский дух такой светоносной силы, что из его книг золотыми пучками светит в черную ночь русского лихолетья. Путник, застигнутый тьмой, военный отряд, сбившийся с пути, богомолец, потерявший храм, гонец, заблудившийся в чаще, видят колею, идут на этот луч, обретают в омертвелом испуганном сердце любовь и веру» [3, с. 633]. А со своей стороны добавим и чувство Родины. Произведения В. Личутина настолько многогранны и глубоки, что ни у кого не остается сомнения, что писатель-богомолец родного Отечества, скиталец, ищущий выход для родины из хаоса и тьмы духовного растления, стремящийся отразить в своем творчестве все многообразие нравственных исканий души русского человека.

Смысл человеческого существования писатель видит в традиционных для русской классической литературы рамках. Рассматривая внутренний мир героя-скитальца, В. Личутин особый акцент делает на такие категориальные понятия, как «соборное начало», «вера», «родовая память», «труд»…Причем, по В. Личутину, отречение народа от труда — начало падения «хрестьянской» России, сопровождающееся гибелью русской души. Труд является частью народной культурой, связующим звеном в единой цепи истории, культуры народа, и если человек забывает об этом, то он «теряет» себя, свой путь в жизни. Именно таким потерянным духовно предстает перед нами герой повести «Бабушки и дядюшки» (1976).

Геля Чудинов изображается писателем в один из переломных моментов своей жизни: он принимает решение уйти с завода и заняться живописью. За это сумасбродное, эмоциональное решение, за непохожесть на остальных друзья называют его «чудиком». Однако для самого В. Личутина в этой «чудаковатости» героя скрывается надежда на то, что душа его еще не погибла в жестоких объятьях города. Для писателя всегда самым ярким показателем «живости» души является приобщение человека к миру искусства, будь то увлечение живописью, поэзией, или народной песней. В этом прозаик видит стремление к воссоединению отступников от народа со своими корнями.

Чудинов же берется за кисть из-за душевного опустошения, в искусстве герой пытается найти себя. Символичной становится картина, висящая у Гели в квартире, на ней, словно изображена душа героя, обнаженная, беззащитная в своем одиночестве. «И осталась на стене картина: возле длинного гнедого коня стоит на коленях женщина с раскинутыми руками, похожая на крест, у нее розовые раскосые глаза; когда Геля просыпался порой средь ночи, он даже в густых осенних потемках знал, что в него вглядываются эти тревожные глаза. Ребята у него спрашивали: «Это что за прокурор?» — «Моя душа», — словно бы в шутку отвечал Геля» [1, с. 3].

Дойдя до крайней точки душевного опустошения, Геля решает вернуться домой, где он надеется найти хотя бы немного спокойствия. Лишь оказавшись в родных краях, герой чувствует, как далек от этих мест, как они ему чужды, однако, в душе есть еще надежда на возрождение: «…запах родины витал в воздухе, свой, какой-то особый: пахло иван-чаем, пылью и бензином, луговыми травами и еще бог знает чем» [1, с. 7]. По мысли самого прозаика дороже этого чувства Родины в душе человека ничего не может быть, ибо именно оно способно возродить в нем национальные корни. Действительно, лишь дома, на Гелю нахлынули воспоминания о деде Спире, бебе Мани и бабе Наталье, он начинает испытывать угрызения совести за то, что в свое время уделял этим близким людям мало внимания. Только родные края заставляют задуматься Гелю над проблемой быстротечности времени и памяти, о своих национальных корнях.

Однако и дома не все так ладно как хотелось бы. Практически не осталось родни у Гели, лишь мать да двое дядей встречают его. Да и то, живя в одном доме со своей сестрой, Лизаветой Чудиновой, Федор Понтонер не общается с ней, а при каждом удобном случае пытается отравить жизнь. В. Личутину страшно изображать эту куртину семейного разобщения, ведь это ведет к разрушению соборного начала всей Святой Руси. Тоскует от одиночества и мать Гели, постоянно вспоминает своих детей. Лизавета, как и сын ищет причины этого разобщения, но по необразованности находит их лишь в стремлении детей уехать в город. Лейтмотивом всего произведения становятся ее слова: «Ох, Кронюшка, сиротеем мы» [1, с. 20]. В этих словах отражается вся гамма переживаний самого автора о потере не только традиций и культуры русского народа, но и о разрыве родственных связей.

Трудно дается Геле жизнь с родней, нет взаимопонимания с матерью. Порой складывается впечатление, что люди разговаривают на разных языках. Не понятна Лизавете увлеченность сана живописью, вместо того, чтобы на земле трудиться, увлекся картинками! Но для Гели это единственная возможность обретения самого себя: «Геля знал до этого лишь один мир — мир завода, который его покорил, наполнил новыми звуками и запахами, чувствами и голосами, незнаемыми в детстве; и в этой новизне ощущений как-то забылось детское восприятие природы. А тут оно всколыхнулось вновь, но с каким-то более обостренным нервным чувством <…> он услышал в себе новую способность и стал тяготиться заводом, как бы раздвоился душой» [1, с. 71].

Женщине даже невдомек, как они с сыном похожи, а причина непонимания друг друга в том, что и она всю жизнь искала ответы на те же вопросы: «Мать не уловила, о чем сказал сын, но в его голосе расслышала, что-то знакомое своему состоянию, пережитому ранее, потому сразу напряглась душой, даже внутренне испугалась…» [1, с. 129]. После гибели мужа на войне, оставшись одна с детьми, Лизавета переживала то же состояние духовного одиночества и потерянности, которое привело к ожесточению героини.

Таким образом, в повести «Бабушки и дядюшки» В. Личутин обращается к проблеме разобщения русского народа, приводящей к разрушению соборного начала. Причина этой непростой социальной проблемы в разрыве цепи родовой памяти.

Беря за основу мировоззренческие взгляды писателя, отображенные в его публицистических статьях («Семьдесят лет битвы» (1990), «Ищите свой женьшень» (1985), «Раскол в стране и душах» (1996), «Фармазоны перестроечных дней» (1991) и другие) мы сочли уместным рассматривать раннюю повесть «Бабушки и дядюшки» с точки зрения отображения в ней темы родины. Значение данного произведения глобально для творчества писателя, так как является начальным этапом в отображении социально-политической атмосферы в России, которое наблядаем в произведениях В. Личутина последних лет («Любостай» (1987), «Миледи Ротман» (2002), «Беглец из рая» (2005).

Интересной особенностью художественной манеры В. Личутина является отображение целостной концепции России, в основе которой, напомним, автор видит русский народ, православие, история. Заостряя внимание на судьбах поморских крестьян, вся жизнь которых проходит в непрерывном труде и заботах, их семьях, быте и нравах, писатель, наконец, вырисовывает облик не просто деревни. Пред нашими глазами предстает в миниатюре вся «живая» Россия, которая с точки зрения В. Личутина начинается с избы, дома, семейного очага. Микромир Вазицы обобщается писателем до символа всей нашей многострадальной Родины. Сужая социально-политический аспект жизни страны до масштабов поморской деревни, крестьянской семьи, души каждого труженика, В. Личутин тем самым выводит тему России в своем творчестве на новый символический уровень. Русь для прозаика не географическая точка, а «живой» организм, существующий по законам души и нравственной морали православия.

Буквально с первых произведений В. Личутин «рисует» Русь именно с позиций ее святости, духовности, поэтому и заострение внимания на внутреннем мире героев не случайно. Человек, с его жизненными мытарствами и переживаниями, видится писателю как микроскопическая составная часть целостного организма Руси, при этом исторически привитые православные заветы в душе русского человека дают основание рассматривать ее не иначе, как Святую, что традиционно для русской литературы. «Наша земля мне представляется как гигантский образ в драгоценных ризах, а деревни — это свечи. Сотни тысяч этих свечей освещают этот образ, образ земли» [3, с. 85].

Думается, в ранних произведениях писатель подходит к осмыслению общественно-политических противоречий в России с позиций одной из самых важных сторон своей концепции Родины — русской души, как неотъемлемой части русского национального характера. Уже в первой своей повести

Список литературы:

1. Личутин В. Домашний философ: Повести. — М., Современник, 1983. — 271 с.
2. Личутин В. Семьдесят лет битвы (Размышления о русском) — Л., 1990. — 93 с.
3. Проханов А. слово о Личутине/В кН.: Личутин В. Душа неизъяснимая: Размышления о русском народе/Владимир Личутин; [Послесловие А.А. Проханова]. — М.: Инфпрмпечать, 2000. — 637 с.