ВИДЫ ПРЕСТУПНЫХ ТИПОВ В РАССКАЗАХ И.А. БУНИНА

В современном обществе понятие «преступление» носит, зачастую, «материальный» характер и ассоциируется с областью юриспруденции. Основным и единственным документом, раскрывающим иерархию преступлений является Уголовный Кодекс. Он регулирует отношения во всех сферах общества: политической, экономической, общественной и других. Преступление — основное понятие Уголовного Кодекса, отталкиваясь от которого строятся системы его видов, условий и пределов уголовной ответственности. В одной из статей дается следующее определение: «Преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания» [10, с. 14].

Различают следующие виды преступных деяний:

1. Преступления против личности (убийство, доведение до самоубийства, умышленное причинение вреда человеку, истязание, похищение человека, торговля людьми, клевета, изнасилование, нарушение равенства прав и свобод человека, и др.);
2. Преступления в сфере экономики (кража, мошенничество, грабеж, разбой, вымогательство, злоупотребление полномочиями и др.);
3. Преступления против общественной безопасности и общественного порядка (террористический акт, бандитизм, массовые беспорядки, вандализм, хулиганство, жестокое обращение с животными, и др.);
4. Преступления против государственной власти (государственная измена, шпионаж, вооруженный мятеж, диверсия, получение и дача взятки, халатность, укрывательство преступления, неуважение к суду, самоуправство и др.);
5. Преступления против военной службы (неисполнение приказа, оскорбление военнослужащего, дезертирство и др.);
6. Преступления против мира и безопасности человечества (геноцид, экоцид, наемничество, публичные призывы к развязыванию агрессивной войны и др.) [10, с. 14—15].

В науке ведётся множество споров о признаках, по которым в обычном человеке можно распознать преступника. На ранних этапах своего развития криминальная психология придерживалась антропологической теории, согласно которой «прирожденный» преступник определяется по особенным внешним признакам: строению головного мозга, форме черепа <…> » [5, с. 348]. Таким образом, каждое преступление содержит в себе два корня: «один скрывается в личности преступника и состоит из психических свойств (умственные способности личности; общие взгляды и убеждения, составляющие его мировоззрение; характер личности), а другой лежит во внешних обстоятельствах, подталкивающих ее на преступное деяние» [8, с. 11]. Поэтому выделяют два главных типа преступника: экзогенный и эндогенный.

Экзогенный — тип преступника, которого подталкивают на преступление сложные внешние обстоятельства (жена убила мужа-тирана, человек ограбил другого из чувства неимоверного голода и т. д.). Хотя человек и предвидит последствия своего деяния, «<…> у него возникает предощущение (антиципация) тех чувств, которые принесет ему и его близким преступление, однако он не находит в себе должного сопротивления и идет на данное деяние с целью покончить с существующим положением и тем самым почувствовать облегчение» [8, с. 14].

Эндогенный тип предполагает предрасположенность преступника к совершаемому деянию. Имея антиципацию и высокую степень сопротивляемости, преступник идет на данный шаг, и не с целью улучшения материального положения, а ради удовлетворения душевной потребности, решения психологической проблемы

Понятие преступления отнюдь не ново и не является лишь термином области юриспруденции. Проследить ход развития значения данного слова возможно, заглянув в этимологический и толковый словари.

В толковом словаре С.И. Ожегова даётся следующее понятие: «преступление — общественно опасное действие, нарушающее закон и подлежащее уголовной ответственности» [7, с. 585]. В словаре В.И. Даля: «<…> переступать; нарушать, выходить из пределов законов, прав своих, власти. Преступанье — преступленье, само дело, проступок и ГРЕХ <...>» [2, с. 227] Открывается новая грань понимания данного слова — грех. Для глубокого раскрытия выявленной детали необходимо обратиться к более древним толкованиям. В словаре древнерусского языка (XI—XIV вв.): «Переступати — перемещаться, передвигаться;<…>нарушать» [4, с. 126]. Словарь церковнославянского языка представляет следующее краткое толкование: «Преступление — нарушение, переход черты» [9, с. 544]. Затрагивается новый религиозный аспект понимания данного слова, и постепенно раскрывается его этимология: современное нам значение образовано от вполне обиходного по стилю слова «ступать, ходить». Однако за примитивностью формы скрывается глубокий смысл его значения. Пришедшее вместе с христианством из старославянского в русский язык, оно раскрывается как извечное понятие: переступить духовную черту в сторону зла, сойти с истинного пути.

Религия всегда оставалась источником нравственности и морали. Христианская вера основным законом своим считает любовь к Богу и людям, как высшим творениям. Святая Церковь осуждает грех, а значит, и преступление как воплощение греха, зла.

В кратком изложении православного вероисповедания Катехизисе говорится: «Все существующее, как созданное сверхразумным Богом, осмысленно и потому объяснимо. Но Бог зла не сотворил, и потому оно не имеет смысла и как бессмыслица — необъяснимо. Не будучи сотворенным, зло не существует. <…> 3ло — это неправильно понятая свобода и неверно направленная воля, иначе говоря, злая воля» [6, с. 6].

Для литературы понятие преступление не ново, так как тема зла является вечной и раскрывающейся в произведениях многих писателей. Образ преступника в литературе — это тот же преступный тип (экзогенный или эндогенный), но отличающийся особыми чертами и функциями. Литературный образ сложен и противоречив, что оправдано самой его психологией, столь же противоречивой и сложной. И если криминалистика анализирует преступный тип с целью предстоящего наказания, то литература раскрывает преступный образ в назидательных целях. Нас заинтересовало творчество известного русского писателя начала двадцатого века, мастера психологического рассказа И.А. Бунина. В его малых жанрах показаны все ипостаси преступного образа.

Молодой семинарист в рассказе «Дурочка», «блестяще» окончивший курс духовной академии, распаленный страстью, прелюбодействует с кухаркой, «нищей и безродной девкой, слывшей дурочкой» [1, с. 54]. С юридической точки зрения юноша совершает изнасилование. Криминальная психология относит данный образ к экзогенному преступному типу, т. е. к совершению деяния юношу подтолкнули внешние обстоятельства: в памяти его всплыли воспоминания недавнего купания «девок» в речке, которые, «сбрасывая с потных белых тел через голову рубашки, с шумом и хохотом, задирая лица, выгибая спины, кидались в горячо блестевшую воду» [1, с. 54], а еще более распалила плотское желание невыносимая жара: «жаркая ночь», «горячо блестевшая вода», «было чёрно и жарко, как в топлёной печи». «Зараженный» страстью, юноша не может устоять и насилует юродивую девушку, совершая двойное преступление, потому что кроме юридического оно имеет и духовное нарушение. Молодой человек прелюбодействует, поддавшись дьявольскому искушению. Даже семинарские стены не смогли уберечь героя от собственных страстей. По дьявольскому наущению вспомнил семинарист дневные девичьи игры, да и сама ночная невыносимая жара напоминает адское пекло. «Дурочка <…> » — твердит злобный дух, как будто оправдывая будущий грех. И юноша не может устоять. Изгнание матери и ребенка со двора — реакция слабого человека, неспособного отвечать за свои поступки и ещё один грех — равнодушие к больному ребёнку: «Он был урод. У него было большое, плоское темя в кабаньей красной шерстке, носик расплющенный, с широкими ноздрями, глазки ореховые и очень блестящие. Но когда он улыбался, он был очень мил» [1, с. 54]. Семинарист — лишь одна из граней преступного образа, примитивная, но не теряющая интереса к себе.

На противоположном полюсе более сложный и занимательный образ Соколовича (рассказ «Петлистые уши»). Моряк в прошлом, бездомный, Адам Соколович убивает «баришню» в номере гостиницы «Белград» (« <…> торчали из-под одеяла короткие голые ноги лежавшей навзничь женщины. Голова ее была придавлена двумя подушками» [1, с. 97]). Событийная канва рассказа проста: кабак — прогулка по Невскому — убийство. Однако примечательный монолог в середине произведения раскрывает в герое образ глубокого, мыслящего, идейного человека. У него своя философия вседозволенности, свое мировоззрение. Герой ницшеанского типа убеждён, что страсть к убийству лежит в каждом человеке и не стоит мучиться после содеянного угрызениями совести: «<…> пора бросить эту сказку о муках совести, об ужасах, будто бы преследующих убийц», «Довольно сочинять романы о преступлениях с наказаниями, пора написать о преступлении без всякого наказания» [1, с. 96]. Его волнует серьезный вопрос: «Зачем мучиться <…> когда кто-то не мучается казнями тысяч на другом конце планеты?» [1, с. 96].

Соколович сам себя называет «выродком» и поясняет, как это можно выявить: «У выродков, у гениев, у бродяг и убийц уши петлистые, то есть похожие на петлю, — вот на ту самую, которой и давят их» [1, с. 96]. Этими словами он объединяет себя с бродягой, гением и убийцей. Это идеологический преступник, он не обладает хорошими внешними данными, одинок, незаметен, да ещё и имеет «петлистые уши», как у Наполеона, это значит, что он личность особенная. Размышления Соколовича близки теориям героев Ф.М. Достоевского (Родион Раскольников («Преступление и наказание»), Иван Карамазов («Братья Карамазовы») и др.). Столь странное мышление оправдывается и не менее странной внешностью героя: «Необыкновенно высокий, худой и нескладный, долгоногий и с большими ступнями, со свежевыбритым ртом и желтоватой, довольно редкой американской опушкой под сильно развитой нижней челюстью, с лицом мрачным, недоброжелательным и сосредоточенным <…>» [1, с. 95] Поведение, голос, взгляд — все неприветливо и отталкивающе для посторонних. Соколович называет убийство страстью, значит, признает свое перед ней бессилие. Поэтому без внутренней борьбы и мук совести совершает преступление. Такая идейность дает особый эффект — она оправдывает преступление.

Два героя, два преступника, совершившие преступления против личности, но два разных типа: один экзогенный другой эндогенный, однако с точки зрения религии они оба преступили и должны прийти к раскаянию.

При анализе преступного образа стоит обращать внимание и на мотив преступления. Так, в рассказе «Убийца», мотив противоречит самому деянию: молодого человека лишает жизни женщина, которая «любила его, говорят, до страсти» [2, с. 62]. Молодой человек «любил» богатую вдову. Данное противоречие позволяет совместить в этом образе два преступных типа и определить его как экзогенно-эндогенный. Женщина узнает об изменах возлюбленного (это внешнее обстоятельство, подтолкнувшее ее на преступление), и в ней зародилась идея мести, которую героиня «вынашивала» определенное время — черта эндогенного типа. Рассматривая образ сквозь призму религии, можно сказать, что героиней овладела страсть. Однако ангельский портрет «молодой особы» («бела и дородна, лицо спокойно, ясно, на губах ласковая улыбка <…>» [2, с. 62]) совершенно не совместим с преступлением, можно предположить, что убийство — это игра страстей, заставившая хрупкую женскую руку «всадить нож в душу». Испытывая чувство сильной ревности, героиня пошла на сделку со злым духом. Но за неё она заплатила собственной свободой.

Таким образом, в литературе также как в юриспруденции присутствуют три типа преступлений (экзогенный, эндогенный и экзогенно-эндогенный). Литературный образ — воплощение многогранности, глубины и психологичности — трех черт литературной интерпретации, преодолевшей однобокость юридического видения.

Список литературы:

1. Бунин И.А. Рассказы. — М.: АСТ, Астрель, Профиздат, 2004. — 144 с.
2. Бунин И.А.Темные аллеи: рассказы. — М.: Эксмо, 2013. — 640 с.
3. Даль В.И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. — М.: Эксмо; Форум, 2007. — 288 с.
4. Крысько В.Б. Словарь древнерусского языка (XI—XIV вв.)2-е, испр. изд. — М.: Азбуковник, 2009. — 742 с.
5. Ломброзо Ч. Преступный человек. — М.: Эксмо, 1985 — 975 с.
6. Митрополит Филарет (Дроздов). Катехизис православной церкви. — М.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2012. — 104 с.
7. Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю.Толковый словарь русского языка. — 4-е изд., дополненное. — М.: ООО «А ТЕМП», 2010. — 874 с.
8. Позднышев С.В. Криминальная психология. Преступные типы. — М.: Инфра-М, 2007 — 320 с.
9. Протоиерей Г. Дьяченко. Полный церковно-славянский словарь. — М.: Отчий дом, 2013. — 1128 с.
10. Уголовный кодекс Российской Федерации. По состоянию на 20 февраля 2014 года. С комментариями к последним изменениям. — М.: Эксмо, 2014. — 336 с.