БЫТ «НОВЫХ ЖЕНЩИН» В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX — НАЧАЛЕ ХХ вв.

С момента зарождения феминистского движения в России в женских учебных заведениях можно проследить эволюцию не только образовательной программы, но и бытовой сферы жизни

Девушки жили в условиях, которые можно охарактеризовать словами «скромность», «скудность». Они не удовлетворяли потребности институток. Это касалось всех сторон бытовой жизни: питания, одежды, условий жизни, общения друг с другом и внешним миром.

Как уже отмечалось выше девушки жили в строгом порядке. Все воспитанницы вне зависимости от возраста должны были подниматься утром в одно и то же время, причем очень рано — в шесть часов. Благодаря такому раннему пробуждению и «вставанию» на молитву, что традиционно входило в представление о благочестии русской дворянки, девочки с детства привыкали к неизменному и «жесткому» распорядку дня [2, c. 80]. Не менее жесткими были и условия, в которых проживали девушки. Смолянка Е. Водовозова так описывала свою жизнь в институте: «Теперь даже трудно себе представить, какую спартанскую жизнь (подчеркнуто мной. — Д.Л.) мы вели, как неприветна, неуютна была окружающая нас обстановка. Особенно тяжело было ложиться спать. Холод, всюду преследовавший нас и к которому с таким трудом, привыкали «новенькие», более всего давал себя чувствовать, когда нам приходилось раздеваться, чтобы ложиться в кровать...» [3, c. 292].

Форма также не отличалась удобством или красотой: «Институтский туалет в дореформенный период отличался необыкновенным безобразием: только платья шили более или менее по фигуре, а верхнею одеждою и воспитанницы должны были довольствоваться что кому попадало...» [3, c. 227].

Питание не удовлетворяло физических потребностей девушек: «Кроме раннего вставания и холода воспитанниц удручал и голод, от которого они вечно страдали. Трудно представить, до чего малопитательна была наша пища. ...» [3, c. 245]. Е. Водовозова отмечала частые голодные обмороки у воспитанниц. В целом можно отметить болезненность девочек, что может быть результатом скудости питания, холодом и недостатком движений.

Помимо лишений в удовлетворении физических потребностей, отмечалась и скудость в духовной пище. Девушки были ограничены в передвижениях, не могли играть в подвижные игры, проявлять живость характера: «Одурняющее однообразие институтской жизни, лишенной каких бы то ни было освежающих впечатлений, детских удовольствий и здорового веселья, нарушалось лишь три-четыре раза в год, но большая часть и этих развлечений была устроена так официально, что наводила лишь скуку …» [3, c. 243—244].

Девушки фактически были изолированы от внешнего мира: «Более любимым удовольствием была летом прогулка в Таврический сад. Хотя во время торжественного шествия туда из Смольного воспитанницы были окружены своими классными дамами, швейцаром и служителями, разгонявшими всех встречающихся по дороге <...> Кроме институтских служащих и подруг, институтки и здесь никого не встречали: в этот день посторонних изгоняли из Таврического сада…» [3, c. 244]. Как видно из воспоминаний единственная связь с внешним миром для институток заключалась в встречах с родителями. Но подобные свидания проходили под строгим контролем классных дам, что ограничивало свободу общения даже с этими редкими посетителями. Е. Водовозова охарактеризовала свою жизнь в Институте как «затворническую»: «Во время нашей затворнической жизни <...> С утра до вечера мы видели перед собой лишь голые стены громадных дортуаров, коридоров, классов, всюду выкрашенные в один и тот же цвет…» [3, c. 254—255].

Сложившаяся ситуация просуществовала достаточно долго, с момента образования Институтов благородных девиц до Великих реформ. После 1861 г. новое противостояло старому, вытесняло его не только на социально-политической арене, но и в бытовом укладе, в образе жизни всего населения России [7, c. 13]. Реформы 1861 г., зарождение феминистского движения в России привели к изменению, демократизации жизни в женских учебных заведениях. Следует отметить, что изменения происходили постепенно и неравномерно, но в целом все они привели к формированию современного статуса женщины в обществе.

Проследить, как изменилось внутреннее устройство институтов, можно по воспоминаниям воспитанницы Харьковского института благородных девиц Т. Морозовой и по фотографиям Институтов благородных девиц в период с 1914 по 1917 гг. Названные источники дают возможность выявить и проанализировать изменения, которые произошли в жизни девушек.

Демократизировались как образование, так и быт институток. Т. Морозова в своих воспоминаниях не упоминает о дискомфорте университетской жизни, напротив, здесь содержится информация, которая характеризует с самой лучшей стороны условия жизни девушек. Она отмечает удобство и красоту формы: «Е.Н. Водовозова в своих воспоминаниях о Смольном «На заре жизни» пишет о неуклюжих форменных платьях, о корсетах, которые носили старшеклассницы, о трудностях привязывания рукавчиков и т. д. Никаких этих или подобных трудностей мы не испытывали...» [5, c. 399]. Также опровергает слова Е. Водовозовой о скудости питания: «Е.Н. Водовозова пишет, что институтки Смольного систематически голодали и что у них часто бывали голодные обмороки. Я совершенно не помню, в чем состояли наши завтраки, обеды и ужины — признак нормального питания…» [5, c. 399—400]. Полученную информацию подтверждает, и фотография Т. Морозовой под названием «Мы говеем» (Рис. 1). Здесь изображена мемуаристка с подругами-одноклассницами за трапезой. Анализируя предоставленное изображение, следует отметить, что оно сделано, судя по названию, в период поста. На столе и в руках учениц можно разглядеть хлеб, рыбу, чашки с напитками. Девочки выглядят веселыми, довольными и здоровыми. Данная фотография иллюстрирует изменения не только в области питания, но и в области воспитания, дисциплины.

Рисунок 1. Мы говеем

Можно предположить, что девушки больше не подчинялись тотальному контролю со стороны классных дам. Досуг стал разнообразнее и включал как интеллектуальные занятия, так и подвижные игры: «Осенью, весной и зимой мы гуляли в большие перемены в нашем парке. <…> У нас, разумеется, были уроки гимнастики и танцев. Но они, если не ошибаюсь, были раз в неделю поочередно…» [5, c. 411]. Сохранилась фотография сада Харьковского института благородных девиц (Рис. 2), на которой запечатлены воспитанницы на прогулке. Девушки не просто сидят или ходят по парам, а водят хоровод, что подтверждает предположение о разнообразии досуга.

Рисунок 2. Институтский сад

Сохранились фотографии Смольного института благородных девиц за 1889 год «На катке» (Рис. 3) и «Катание с горки» (Рис. 4), на которых изображены воспитанницы на прогулке. Они заняты активными видами отдыха, что говорит об увеличении физических нагрузок на девушек, разнообразии их досуга и предоставления девушкам возможности больше двигаться. Но, следует отметить, что вплоть до 1917 г. в воспоминаниях воспитанниц женских учебных заведений встречаются жалобы на однообразность их жизни, что говорит о недостаточной эффективности производимых изменений.

Рисунок 3. На катке

Рисунок 4. Катание с горки

Либерализировались и отношения с внешним миром. Девушки получили возможность чаще видеться с родными и близкими и проводить каникулы и праздники дома: «Радостными днями в нашей институтской жизни были приемные дни. «Сегодня приемный день» или: «Сегодня прием», — говорили мы как о дне праздника. В воскресенье с 10 часов до 12, в четверг с 5 часов дня до 7 часов вечера двери института открывались для наших родных и знакомых. Это были дни и часы тепла и радостного возбуждения ...» [5, c. 400—401].

Изменения не обошли и средние учебные заведения для женщин. Примером может послужить Тверская женская учительская школа имени П.П. Максимовича. По воспоминаниям ее воспитанницы М. Грифцовой можно сделать вывод, что девушек не ограничивали не только в удовлетворении физических потребностей, но и в свободе передвижения: «У нас оставалось и свободное время, чтобы на площадке нашего большого двора (с кустами и деревьями) поиграть в крокет, горелки, лапту, городки или небольшой компанией побродить по городу, посмотреть разные его уголки…» [4, c. 162].

Благодаря изменениям, произошедшим в системе женского образования, воспитания и быта, девушки входили в общество полноценными членами, готовыми отстаивать свои права на равенство с мужчинами. Свидетельством могут послужить статьи из газет феминистских обществ, которые получили распространение по территории России в начале XX в. В них женщины проявляли свою социальную активность, высказывали свое отношение к сложившемуся в обществе стереотипу о месте женщины и призывали читательниц бороться с несправедливостью: «Пользуясь настоящим письмом, я обращаюсь к русским женщинам, деятельницам разных благотворительных и просветительских организаций, с предложением объединиться в Народный женский совет для присоединения к Международному женскому совету…» [8, c. 313]. Данный отрывок из письма одного из лидеров феминистского движения в России А.П. Философова, опубликованный в 1907 году в майском номере ежемесячного журнала «Союз женщин», дает представление не только о развитом женском движении, но и о повседневных занятиях «новых женщин». Так, можно говорить о том, что женщины занимались благотворительностью, также участвовали в издательской деятельности. Занимались «новые женщины» и просветительством. Многие из бывших учениц становились учителями народных школ (например, «максимовка» М. Грифцова), некоторые, как, например, С. Ковалевская, занимались наукой и добывались звания профессора.

Как говорилось выше, многие девушки порывали свои отношения с семьей из-за стремления к высшему образованию. Это приводило девушек к необходимости поиска приработка, для обеспечения собственной жизни. Жизнь девушек-курситсток отличалась материальной несостоятельностью, нищетой и голодом, так как еще была не развита система трудоустройства женщин, не был решен вопрос о равноправии труда женщин и мужчин [1, c. 12]. Подобное положение вынуждало бывших дворянок и купеческих дочерей работать не только учителями, врачами, но и прислугой [6, c. 48—49].

Девушки активно участвовали в общественно-политической жизни общества в предреволюционный период, что вызывало повышенный интерес к ним полиции. Так имеются сведения, что полиция постоянно следила за курсами К.Н. Бестужева-Рюмина. Общественная активность слушательниц привела к появлению нового термина «студентка» — понятие, ассоциировавшееся с оппозиционной деятельностью студенчества вообще [6, c. 50].

Упростились и отношения девушек и юношей. Постепенно, с развитием и феминистского движения, и движения революционного зарождалось большое количество поводов и форм для общения лиц противоположного пола. Исследователи называют: сходки и собрания, научные кружки, библиотеки, театры и т. д. [6, c. 51] Сохранилась карикатура «Очередь ночью у театра» из цикла открыто Ф. Кадулина «Типы студентов» (Рис. 6), на которой изображены девушки-курсистки и юноши-студенты, стоящие вместе в очереди, что подтверждает высказанное выше предположение об активном и свободном общении студентов обоего пола. Можно отметить, что события, изображенные представленным источником, происходили вечером/ночью, что говорит о проведении ими общего досуга и внеурочном общении.

Рисунок 6. Очередь ночью у театра. Худ. Кадулин В.Ф. 1911

В целом жизнь девушек вне закрытых учебных заведений отличалась большей свободой и разнообразностью. Также следует отметить более заметное влияние на них общественных настроений, выливающееся в участие в революционных событиях начала XX века.

Таким образом, быт учащихся девушек в пореформенный период включал в себя две составляющие: жизнь в стенах учебных заведений, где происходило зарождение «новой женщины», и жизнь вне стен учебных заведений. Второй «компонент» представлял собой не только обыденные заботы (семью, обучение, работу, развлечения), но и выполнение определенных общественно-социальных обязанностей, нацеленных на упрочнение равноправного положения женщин в обществе.

Список литературы: