РОМАНТИЧЕСКОЕ ДВОЕМИРИЕ В НОВЕЛЛЕ Л. ТИКА «DER GETREUE ECKART UND TANNENHÄUSER»

A ROMANTIC DOUBLE-LYRIC IN A SHORT STORY BY L. TICKE’S "DER GETREUE ECKART UND TANNENHÄUSER"

Maxim Belousov

Candidate of Philological Sciences, Associate Professor of the Department of Humanities, Moscow International University, Russia, Moscow

Аннотация. Новелла Л. Тика «Верный Эккарт и Тангейзер» является одним их знаковых произведений немецкого романтизма, предвосхищающих «Ночные этюды Э.Т.А. Гофмана и музыкальную драму Р. Вагнера. Отдельные мотивы новеллы использовались Т. Манном. В статье рассматриваются композиционные особенности и нравственно-философская проблематика новеллы.

Abstract. L. Thicke's novella "Faithful Eckart and Tannhäuser" is one of the iconic works of German romanticism, anticipating "The Nogny Sketches of E.T.A. Hoffmann and the Musical Drama of R. Wagner. Separate motifs of the novel were used by T. Mann. The article examines the compositional features and moral and philosophical problems of the novel.

Ключевые слова: романтизм, литература Германии XIX в., Тангейзер, Людвиг Тик, готическая новелла.

Keywords: romanticism, literature of Germany of the XIX century, Tannhäuser, Ludwig Thick, gothic novella.

Среди множества сюжетов, которые романтики брали из средневековой литературы и фольклора, их особенно занимали истории о встрече человека с миром темных сил. Уже английский предромантизм породил такое явление, как готический роман с его захватывающей атмосферой ужаса, тайн и черной магии. Лучшие произведения этого направления «Замок Отранто» Г. Уолпола (1765), «Удольфские тайны» А. Радклиф (1794), «Монах» Г. Льюиса (1795) оказали значительное влияние на последующую романтическую литературу. Английский готический роман дал ответвления во Франции («Влюбленный дьявол» Ж. Казота, 1772), в Германии («страшные романы» 1790-х гг, в том числе знаменитый «Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад» Ф.М. Клингера, 1791). В самой Англии его традиции унаследовал Ч. Мэтьюрин («Мельмот-Скиталец», 1820). В духе готического романа созданы многие произведения Ш. Нодье и В. Гюго, в Германии эту традицию продолжали Ф. де ла Мотт Фуке и Э.Т.А. Гофман.

Людвиг Тик вошел в литературу в последнее десятилетие XVIII века, когда английский готический роман достиг своего расцвета, а в самой Германии его подражания пользовались огромной популярностью. Тик был одним из крупнейших знатоков европейской литературы, в какой-то мере его можно назвать предтечей постмодернизма – подобно Лермонтову, молодой писатель недостаток жизненного опыта возмещал использованием предшествующей художественной традиции. В своих ранних произведениях он постоянно обращается к опыту англо-французского романа предшествующих десятилетий. Уже первый его роман «История Уильяма Ловелла» (1796), написанный в возрасте всего 21 года, демонстрирует незаурядный талант, при том, что «создан человеком совершенно без всякого жизненного опыта (насколько вообще можно не иметь жизненного опыта!): «чувство реальности» было у Тика не «ослаблено»…а вовсе не развито, поскольку все его внимание было приковано к совершенно иному» [3, с. 302]. Затем он создает ещё один роман «Странствия Франца Штернбальда» (1798), и ряд фантастических новелл, впоследствии принесших ему заслуженную славу мастера этого жанра. При всем многообразии творческого наследия писателя, именно новеллам было суждено едва ли не полностью затмить его достижения в качестве романиста и драматурга. А.А. Гугнин характеризует эти произведения как «образцы тончайшей словесной живописности, и сегодня ещё способные привести в душевный трепет сердце, отзывчивое к поэзии» [1, с. 15-16]. Наряду с Клейстом и Гофманом Тик стоит у истоков классической немецкой новеллы, и она обязана ему очень многим.

Уже в «Белокуром Экберте» (1797), своей наиболее известной новелле, Тик обращается к традициям готического романа, создавая мрачную историю гибели Экберта и Берты, оказавшихся жертвами злого рока в результате неосознанно совершаемых ими преступлений. Тик выступает здесь как тонкий психолог, стремясь показать, как зло неприметно зарождается в человеческой душе, постепенно овладевая ею: «главным для Тика оказывается даже не «внутреннее» как таковое, а его отпадение от благого начала, от естественного своего существования: человек, подвергающийся искушению – вот главный герой Тика, внутренняя жизнь души, отшатнувшейся от целомудрия, какое дано было ей изначально – главное его содержание» [1, с. 301]. При этом Тик мастерски выстраивает атмосферу тайны – до самого конца читатель так и остается в неведении, кем же была таинственная старуха, которая могла принимать различные облики.

В 1799 Тик публикует новеллу “Der getreue Eckart und Tannenhäuser” («Верный Эккарт и Тангейзер»), по праву считающуюся одним из лучших его произведений. Оно состоит из двух частей, каждая из которых представляет собой самостоятельный рассказ. Взяв за основу народную балладу XV века о пребывании рыцаря Тангейзера в гроте Венусберг и его тщетной попытке бежать оттуда, Тик творчески перерабатывает легенду: сосредотачивая внимание на причинах, которые привели героя во власть дьявольских чар, он создает драматический рассказ о его предшествующей жизни.

Первая часть посвящена теме непреодолимых чар Венусберга. Рассказывается история Верного Эккарта, доблестного рыцаря, вассала герцога Бургундского. Эккарт спасает сюзерена во время вражеского нашествия и удостаивается великих почестей, но затем впадает в немилость – у герцога вызывает подозрения всенародная любовь, которой пользуется герой: «они объявили меня спасителем Бургундии, нарекли Верным Эккартом, говорили, что герцог обязан мне троном и жизнью. Это ему не понравилось, и моя победа обернулась горем для меня самого. Сердце герцога не лежит больше ко мне, он полон злобой, и теперь всякий, кто хочет снискать милость владыки, старается усилить его гнев на меня» [4, s. 31]. Герцог казнит двух сыновей Эккарта, Дитриха и Конрада, но Эккарт решается не мстить сюзерену, оправдывая свое прозвище «верный». Тема Венусберга впервые звучит в рассказе старика, с которым Эккарт встречается в окрестностях герцогского замка. Старик пытается отыскать своих сыновей, отправившихся в Венусберг, который он называет «обителью злейших сил преисподней». Черная сила Венусберга распространяется далеко вокруг. Она проявляется в игре чародея-шпильмана, музыку которого вдруг начинают слышать люди за много миль оттуда. Опьяненные колдовскими звуками, они бросаются на поиски волшебной горы и гибнут в её недрах. Звуки этой музыки бывают различного характера часто они вызывают беспощадную тоску, ощущение неизбывной скорби, грызущей сердце. Однако бывает иначе: «иногда эти звуки приходят с опьяняющей радостью, но это не радость жизни, повсюду разлитой и сливающейся воедино. Это радость, разрывающая на части… вся сила которой в демоническом разрушении всех граней, в победе недолжного, в победе богоборческой воли, не принимающей мира» [2, с. 45]. Сама Венера не играет в повествовании большой роли – она все время пребывает в глубине горы, не показываясь на поверхность. Таким образом, Венусберг выступает как место, само по себе обладающее колдовским притяжением, чарами, парализующими волю. Соблазн Венусберга заключен не в чувственной красоте богини, любви которой искал балладный Тангейзер, а в смерти, колдовская музыка – это песнь смерти. Сюжетная линия Верного Эккарта завершается его превращением в призрачного стража, который должен в последний раз предостерегать безумцев, пытающихся проникнуть в адский чертог.

Собственно история Тангейзера описана во второй части, действие которой происходит четыреста лет спустя. Молодой рыцарь Тангейзер, сын императорского советника, пропадает без вести, как говорят, став очередной жертвой волшебной горы. Но спустя несколько лет он неожиданно объявляется в облике пилигрима, и по дороге в Рим находит приют в замке своего друга Фридриха фон Вольфсбурга, которому рассказывает историю своей жизни. Практически вся вторая часть представляет собой рефлексивный монолог героя – исследователи неоднократно отмечали этот характерный для Тика прием [5].

Рассказ Тангейзера – это история его медленного и неуклонного сошествия в ад, который постепенно завладевает его душой. Тангейзер похож на Экберта – он такая же жертва злого рока. Но если Экберт несет кару за преступление своей сестры, с которой он, сам не зная этого, состоял в кровосмесительном браке, то Тангейзера ад избирает в жертву изначально. Здесь отчетливо выступает провиденциальная идея. Тик, будучи по рождению протестантом, как и многие романтики, испытывал тяготение к католицизму, но и кальвинистская идея предопределения также была ему близка. Таинственная, ничем не объяснимая власть темных сил над героем до предела усиливает иррациональную атмосферу новеллы.

Тангейзер уже с детства ощущает себя во власти зла: «думается мне, дорогой друг, что некий злобный дух преследует нас в течении всей жизни, с самого рождения, и не успокаивается, пока не достигнет своей черной цели. Так я считаю, и весь мой жизненный путь убеждает меня в этом» [4, s. 48–49], здесь и далее перевод автора]. Тангейзер заявляет о себе как о фаталисте и, что самое характерное, даже не пытается бороться против овладевших им темных сил, хотя длительное время не осознает своей обреченности. Эти силы – колдовское очарование Венусберга. Легенда о волшебной горе, когда-то услышанная Тангейзером, с детских лет не дает ему покоя. Ему кажется, что он наяву ощущает музыку Венусберга. Тик пользуется распространенным приемом пейзажа как отражения внутреннего мира героя. Тангейзер способен остро ощущать красоту природы, по временам испытывая чувство родства со всем окружающим миром: «Я не в силах поведать, какое бурное смятение, какие диковинные мечты вдруг овладевали мной тогда при виде лугов и лесов, облаков, медленно тянувшихся над моей головой, и голубого неба, ослепительно сиявшего в просветах между ними. Часто меня так восхищала божественная красота природы, что я раскидывал руки, словно птица крылья, и мне хотелось подняться в воздух над этими горами и долинами – так велико было переполнявшее меня чувство радостного блаженства» [4, s. 49].

Однако это состояние гармонии оказывается недолгим. По ночам Тангейзера преследуют кошмарные видения: «Мне снилось, что я стою один в каком-то глухом и темном закоулке, а вокруг меня раздаются незримые голоса, произносящие таинственные речи, смысла которых я не понимал. В страхе срывался я с места и бежал в темноту, отыскивал родной дом и вдруг оказывалось, что мой отец тяжело болен и лежит при смерти» [4, s. 49]. В этих зловещих детских снах героя присутствуют две главные составляющие – атмосфера безотчетного ужаса, ощущение всевластия ада, тень которого уже падает на жизнь героя, и предчувствие смерти родителей, виновником которой Тангейзер окажется впоследствии. Она ознаменует его окончательный поворот к гибели. 

В.М. Жирмунский обращал внимание на то, что «здесь проявляется необычайно остро мистическое ощущение – чувство хаоса, который мерцает сквозь тонкий покров сознания и готов прорвать его каждую минуту и затопить собой сознательную жизнь, ещё такую тонкую и неокрепшую» [2, с. 44]. Это дает основания и для метафорического понимания ада в новелле как темной сферы подсознательного, с которой бессильно бороться хрупкое «сверх-я».

Любовь к Эмме – единственный и очень краткий светлый эпизод в полной дьявольского наваждения жизни героя. Первоначально кажется, что дом Эммы станет для Тангейзера приютом спасения. Он попадает туда после блуждания в глухом лесу, измученный и отчаявшийся, и внезапно открывшийся перед ним прекрасный сад вызывает ассоциацию с раем, повергнув его в состояние умилительного блаженства. Трогательное и робкое чувство к Эмме, в котором Тангейзер не решается признаться даже себе самому, словно возвращает героя в прошлое, даруя ту отраду, которой он был лишен в детские годы. Но сатана очень скоро обращает эту любовь во зло герою, неотвратимо увлекая его к погибели. Эмма отдает предпочтение другу Тангейзера, обручается с ним и это становится концом недолгого душевного выздоровления: «Весь свет, озарявший мою душу, разом померк. Меня охватила жгучая ненависть к Эмме, когда я видел её рядом с новым воздыхателем, поющей под звуки лютни те же самые песни, которые некогда она пела для меня. Страшные мысли рождались в моем мозгу. Родители печалились, видя мою скорбь, мать моя опасно заболела, но её состояние мало волновало меня». Тангейзером теперь всецело владеют самобичевание и жажда мести: «Я непрестанно раздумывал, как бы мне погубить моего соперника… мое отчаяние было беспредельным. Всё прекрасное и дивное, что я знал в жизни, соединялось для меня с образом Эммы, я не желал никакого другого счастья, кроме неё, и понял, что день её свадьбы станет днем моей погибели» [4, s. 51]. В приступе бешеной ревности Тангейзер убивает соперника, Эмма умирает от горя, один за другим сходят в могилу и родители Тангейзера, истерзанные его безумием.

После этого Тангейзер некоторое время находится в полной прострации, затем вступает в общество распутных молодых людей, где попадает под влияние некоего Рудольфа, искушенного прожигателя жизни. С этого момента судьба героя определена, он стремительно скатывается в пропасть: «через год я почувствовал, что все те ужасные страсти, что некогда терзали мою душу, снова целиком овладели мной… То меня томила скорбь, то вдруг охватывала ярость. В конце концов я догадался, что нахожусь во власти коварного злого духа, который целиком подчинил себе меня и увлекает по гибельному пути. «Ад стосковался по мне» - думал я, испытывая при этом какое-то тайное ликование» [4, s. 53].

Теперь Тангейзер осознает происходящее с ним. Он понимает, что обречен, и с детства был одержим дьявольским помыслом проникнуть в Венусберг. Призвав демона, Тангейзер требует указать дорогу к волшебной горе и получает согласие. Деталей сделки Тик не описывает, но можно предположить, что дьявол поставил своё обычное условие. Следуя по указанному пути, Тангейзер попадает в Венусберг, увидев при входе Верного Эккарта и отвергнув его предостережение. Он видит трон прекраснейшей Госпожи Венеры и вокруг сонм призраков, среди которых узнает своих прежних товарищей по распутству, в том числе Рудольфа. Им овладевает дикая радость, и в течение четырех лет он предается всем мыслимым удовольствиям: «вся кровь во мне кипела, я не замечал течения времени, только одним наслаждением было заполнено все моё существо, и ужас, бродивший по окрестным полям, лишь усиливал моё опьянение от этой вакханалии. Все краски и звуки чувственного мира соединялись в одном неистовом вихре, и духи ада праздновали свой нескончаемый и бешеный триумф» [4, s. 55]. Затем Тангейзер все же покидает Венусберг и пытается искупить грехи паломничеством в Рим.

Здесь Тик использует тонкий художественный прием ложной развязки – Фридрих, оказавшийся тем самым счастливым соперником Тангейзера, а ныне мужем Эммы, едва ли не со смехом пытается убедить героя, что все это ему только привиделось. Действительно, Фридрих и Эмма вовсе не умерли, а уже много лет живут счастливо, никто из них не помнит о расказанных Тангейзером событиях. Кажется, вся история готова прийти к счастливому финалу в просветительском духе – Тангейзер все это время был болен, его страдания лишь горячечный бред, который наконец развеялся. Однако реальность оказывается именно на стороне полубезумного, одержимого Тангейзера, который отвергает слова Фридриха, считая их очередным дьявольским наваждением, и продолжает свой путь в Рим. Подлинный финал новеллы ужасен: отвергнутый папой Тангейзер убивает Эмму, а Фридрих, опьяненный колдовским поцелуем, вынужден следовать за ним в Венусберг, где оба исчезают навсегда. Просветительская картина мира рушится, иррациональность во всем своем зловещем блеске торжествует победу. Хотя подвергается сомнению прошлая жизнь Тангейзера, протекавшая среди кошмаров и бреда, факт его пребывания в Венусберге, в аду, выступает единственной и страшной реальностью новеллы. Благодаря этой реальности темного сверхъестественного, которая властно вторгается в обыденное и преодолевает его, романтическое двоемирие в новелле носит особенно зловещий характер.

«Верный Эккарт и Тангейзер» имеет несомненные параллели с «Белокурым Экбертом». Как и «Экберт», новелла разрушает сложившийся в просветительской литературе канон романа воспитания – герои подвергаются искушению, которое не проходят и погибают. И там, и здесь существование героя граничит с болезненным кошмаром настолько, что нельзя установить, происходят ли некоторые события наяву. В обоих произведениях имеет место удвоение персонажа- искусителя: Филипп Вальтер и Гуго в «Экберте», Фридрих и Рудольф в «Тангейзере». Но в первом случае Вальтер и Гуго выступают только как воплощения таинственной старухи, которая также является проводницей инициационного испытания Берты, тогда как в «Тангейзере» Фридрих одновременно искуситель и жертва (что роднит его с Бертой). Очевидно, Фридрих – человек, не связанный напрямую с потусторонним, его убийство, в реальности не имевшее места, выглядит плодом дьявольского наваждения, тогда как Рудольф уже несомненно является бесом-искусителем. Но мотив бессознательного влечения имеет в новеллах разную природу. В «Экберте» Берта дважды подвергается такому влечению – в первый раз это зов приближающегося испытания, второй раз – искушение, которого она не выдерживает, обокрав старуху и бежав из леса в большой мир, куда её неудержимо тянет. Тангейзер, наоборот, увлекается из этого мира в Венусберг, и его непреодолимое стремление туда не может быть никак истолковано логически. Берта и Экберт погибают, не выдержав испытания: хотя непонятно, почему они должны были ему подвергнуться, но их вина очевидна. В прошлом Тангейзера никакой вины не просматривается, тем не менее, попав по неведомой причине во власть сатаны, он не в силах освободиться от неё. В отличие от балладного Тангейзера, который по собственной воле отправился в Венусберг и затем покинул его, отвергнутый папой, но прощеный Богом, герой Тика не имеет надежды на спасение: его попытка бежать от Венеры заканчивается полным крахом и приводит только к новым жертвам.

Видимо, совершенно иррациональная природа влечения, которому подвергся Тангейзер, не вполне устраивала Тика, и в следующей новелле, «Руненберг», главный герой Христиан одержим уже вполне земной страстью – жаждой золота, которая имеет для него столь же роковые последствия. Однако по колориту «Верный Эккарт и Тангейзер» является, несомненно, одним из самых мрачных представителей немецкой романтической новеллы, сравнимым безнадежностью финала с «Землетрясением в Чили» и «Обручением в Санто-Доминго» Г. фон Клейста. Она оказала значительное влияние на последующий литературный процесс. В мрачных образах Тика ощущается предвестие гофмановских «Ночных этюдов», его описание колдовской музыки Венусберга вдохновляло Р. Вагнера при работе над музыкальной драмой «Тангейзер, или Состязание певцов в Вартбурге», а мотив непреодолимой власти этой музыки впоследствии использует также Томас Манн в своем романе «Волшебная гора».