ГЛАГОЛЫ ДВИЖЕНИЯ В ПЕРЕНОСНОМ ЗНАЧЕНИИ НА ФОНЕ ДРАМАТУРГИИ ЧЕХОВА А.П

VERBS OF MOTION IN FIGURATIVE MEANING IN THE CONTEXT OF A.P. CHEKHOV'S DRAMA

Balqees Salman Jawad

Assistant Professor, Department of Russian Language and Literature, University of Baghdad, Republic of Iraq, Baghdad

Аннотация. Статья посвящена анализу функционирования глаголов движения в переносном значении в драматургических произведениях А.П. Чехова. Цель работы — выявить, как использование данных глаголов углубляет психологическую характеристику персонажей, отражает их внутренние конфликты и усиливает идейно-тематическое содержание пьес. В фокусе анализа находятся три ключевые пьесы Чехова: «Чайка», «Дядя Ваня» и «Вишнёвый сад». Методология исследования включает сопоставительный анализ контекстов, где глаголы движения (например, «летать», «ходить», «рубить») приобретают метафорическую нагрузку. Так, в «Чайке» глагол «летать» символизирует творческие устремления и их крушение, а в «Вишнёвом саде» глагол «рубить» становится метафорой насильственного разрыва с прошлым. В «Дяде Ване» глагол «бежать» отражает попытки персонажей избежать экзистенциального тупика.

Результаты исследования демонстрируют, что Чехов мастерски использует повседневную лексику для передачи сложных эмоциональных и философских концепций. Глаголы движения в его пьесах не только формируют динамику диалогов, но и служат инструментом психологического реализма, раскрывая глубину человеческих переживаний.

Работа подчеркивает, что метафоризация глаголов движения у Чехова способствует созданию «подтекста» — ключевого элемента его поэтики. Это открывает перспективы для дальнейших исследований, включая сопоставление с драматургией Ибсена или Беккета.

Abstract. The article analyzes the functioning of motion verbs in a figurative sense in the dramatic works of A.P. Chekhov. The study aims to determine how the use of these verbs deepens the psychological characterization of characters, reflects their internal conflicts, and enhances the ideological and thematic content of the plays. The analysis focuses on three key plays by Chekhov: The Seagull, Uncle Vanya, and The Cherry Orchard. The research methodology includes a comparative analysis of contexts where motion verbs (e.g., to fly, to walk, to cut) acquire metaphorical significance. For instance, in The Seagull, the verb to fly symbolizes creative aspirations and their collapse, while in The Cherry Orchard, the verb to cut serves as a metaphor for a violent break with the past. In Uncle Vanya, the verb to run reflects characters’ attempts to escape an existential deadlock. The study's findings demonstrate that Chekhov masterfully employs everyday vocabulary to convey complex emotional and philosophical concepts. Motion verbs in his plays not only shape the dynamics of dialogues but also serve as a tool of psychological realism, revealing the depth of human experiences. The research highlights that the metaphorization of motion verbs in Chekhov’s works contributes to the creation of subtext—a key element of his poetics. This opens up prospects for further studies, including comparisons with the dramaturgy of Ibsen or Beckett.

Ключевые слова: А.П. Чехов, глаголы движения, переносное значение, метафора, психологический реализм, драматургия.

Keywords: A.P. Chekhov, motion verbs, figurative meaning, metaphor, psychological realism, dramaturgy.

Введение. Глаголы движения в переносном значении представляют собой уникальный лингвистический феномен, где такие глаголы, как «идти», «бежать» или «падать», используются для описания не физического перемещения, а эмоциональных, социальных или философских состояний [3, с. 34]. В литературе, особенно в драматургии, метафорический язык служит инструментом для создания глубины персонажей и усиления идейного содержания. Как отмечает Дональд Рэйфилд, «Чехов превращает обыденные диалоги в зеркало человеческой души» [4, с. 220]. Это особенно актуально для пьес Антона Павловича Чехова, где каждый диалог несёт скрытый подтекст.

Цель данной статьи — проанализировать, как Чехов использует глаголы движения в переносном значении для раскрытия внутренних конфликтов персонажей и построения драматического напряжения. Например, в пьесе «Чайка» глагол «летать» становится метафорой творческих амбиций: 

«Мечтаю летать, как чайка» [5, с. 45]. 

Этот приём не только обогащает текст, но и связывает действия персонажей с их психологическим состоянием. Иван Бунин подчёркивает, что «чеховские диалоги — это всегда диалоги-намёки» [1, с. 89], где даже простое движение может символизировать экзистенциальный кризис.

Глаголы движения в переносном значении в русском языке

Глаголы движения в русском языке часто выходят за рамки своего прямого значения, приобретая метафорические оттенки. Например, выражения вроде «время идёт» (время движется) или «мысль бежит»* (мысль бежит) иллюстрируют, как физическое действие трансформируется в абстрактное понятие. Эти глаголы становятся инструментом для описания процессов, не связанных с физическим перемещением: эмоциональных состояний, интеллектуальной деятельности или социальных явлений [3, с. 34]. 

Роль в создании образности

1. Абстрактные концепции через движение: 

- «Сердце падает» (сердце падает) — передаёт ощущение разочарования или страха. 

- «Идея развивается» (идея развивается) — отражает динамику мыслительного процесса. 

Эти конструкции создают визуальные образы, делая абстрактные идеи более осязаемыми. 

2. Психологические трансформации: 

В литературе глаголы движения часто используются для отражения внутренних изменений. Например, в пьесе Чехова «Вишнёвый сад» фраза *«жизнь уходит»* (жизнь уходит) символизирует утрату связи с прошлым и кризис идентичности [5, с. 112]. 

3.  Эмоциональная интенсивность: 

Глагол «бороться» (бороться) в контексте «бороться с сомнениями» усиливает драматизм внутреннего конфликта, подчёркивая активность переживаний [2, с. 71]. 

Примеры из повседневной речи:

- «Надежда тает»* (надежда тает) — постепенная утрата веры. 

- «Отношения рушатся» (отношения рушатся) — крах эмоциональной связи. 

Эти примеры показывают, как глаголы движения обогащают язык, позволяя говорящему выразить сложные нюансы чувств и мыслей через знакомые действия. В драматургии Чехова такой приём становится ключом к «подтексту», где за простыми диалогами скрываются глубокие экзистенциальные вопросы [1, с. 95]. 

Акцент на реалистичных диалогах, отражающих внутренние конфликты

Чехов мастерски создаёт диалоги, которые на первый взгляд кажутся обыденными, но скрывают глубину психологических переживаний. Например, в пьесе  «Вишнёвый сад»   разговор о продаже имения — это не просто обсуждение финансовых проблем, а метафора утраты связи с прошлым и кризиса идентичности: 

«Мы продаём имение, но кому оно нужно?.. Всё кончено»  [5, с. 98]. 

Как отмечает Иван Бунин, «чеховские персонажи говорят о быте, но их слова звучат как исповедь» [1, с. 76]. 

Использование метафор и сравнений для построения эмоционального напряжения.

Чехов часто обращается к природным образам, которые становятся символами внутренних состояний. В пьесе  «Чайка»  чайка — это не просто птица, а метафора творческих амбиций и их разрушения: 

«Я — чайка… Нет, не то… Я актриса»* [5, с. 45]. 

Такие метафоры, по словам Лакоффа и Джонсона, «превращают абстрактное в конкретное, делая эмоции зримыми» [3, с. 58]. 

Анализ глаголов движения в переносном значении в пьесах Чехова  

А. Пьеса "Чайка"

1. Глагол "летать"  в устах Нины Заречной глагол «летать» становится символом творческих амбиций и жажды свободы: «Мечтаю летать, как чайка»* [5, с. 45].  Изначально полёт ассоциируется с художественными идеалами, но к концу пьесы метафора трансформируется: чайка, подстреленная Тригориным, олицетворяет крушение надежд. Как отмечает Иван Бунин, «Чехов превращает полёт в падение, раскрывая трагедию несостоявшегося таланта» [1, с. 102]. 

2. Глагол "падать"  в сцене разрыва отношений Нины и Тригорина глагол «падать» метафорически передаёт эмоциональный крах:  «Всё рухнуло... как будто я упала в пропасть» [5, с. 67].  Этот приём подчёркивает, что потеря любви для Нины равносильна экзистенциальной катастрофе. 

Б. Пьеса "Дядя Ваня"

1. Глагол "ходить".  Рутина персонажей выражена через повторяющееся «ходить», как в реплике Сони:  «Он ходит как тень, из угла в угол»* [5, с. 122].  Этот глагол символизирует экзистенциальный застой и бессмысленность существования. По словам Павла Васильева, «движение без цели становится метафорой жизненного тупика» [2, с. 55]. 

2. Глагол "бежать" в монологах Сони глагол отражает попытку избежать реальности:  «Хочется бежать отсюда, куда глаза глядят» [5, с. 130].  Однако, как подчёркивает Дональд Рэйфилд, «бегство у Чехова — это иллюзия, за которой скрывается принятие неизбежного» [4, с. 189]. 

В. Пьеса "Вишнёвый сад" 

1. Глагол "продавать". Продажа имения — не просто экономическая сделка, а символ утраты связи с прошлым:  «Продали... и я как будто себя продала»* [5, с. 98].  Глагол «продавать» здесь метафорически выражает кризис идентичности, что отмечает Лакофф: «Потеря дома — это потеря части души» [3, с. 72]. 

2. Глагол "рубить". Сцена вырубки вишнёвого сада завершается глаголом «рубить», который символизирует насильственный разрыв с традицией:  «Слышите? Это рубят вишнёвый сад»* [5, с. 112]. Как пишет Бунин, «топор разрушает не только деревья, но и саму память поколений» [1, с. 117]. 

Художественные особенности использования метафорических глаголов у Чехова

1. Драматическая концентрированность

Чехов достигает глубины эмоционального воздействия через простые, на первый взгляд, глаголы. Например, в пьесе *«Дядя Ваня»* глагол **«болеть»** (болеть душой) используется для передачи экзистенциального отчаяния: «Всё болит... и душа, и тело»* [5, с. 124].  Как отмечает Дональд Рэйфилд, «Чехов превращает бытовую лексику в оружие драматизма» [Рэйфилд, 2015, с. 211]. 

2. Психологический реализм

Метафорические глаголы связывают внешние действия с внутренними конфликтами. В *«Чайке» Нина Заречная говорит: 

«Сердце разбивается, но я должна играть»* [5, с. 53]. 

Глагол «разбиваться» заменяет прямое выражение печали, подчёркивая противоречие между внешней стойкостью и внутренним надломом. Иван Бунин называет это «диалогом-намёком, где за словом — бездна» [1, с. 88]. 

3. Контраст между поверхностью и глубиной

Обыденные глаголы у Чехова несут скрытые экзистенциальные смыслы. В «Вишнёвом саде» Раневская произносит: 

«Я сижу и не понимаю... Куда идёт время?» [1, с. 95]. 

Глагол «сидеть» здесь символизирует беспомощность перед необратимыми переменами. Как пишет Лакофф: «Чеховские метафоры превращают повседневность в философию» [3, с. 49]. 

Пример из «Трёх сестёр»

- «Ждать» (ждать счастья) — внешне пассивное действие становится символом тщетности надежд:

«Мы будем ждать... А жизнь уходит»* [5, с. 155]. 

Основные выводы: 

1. Глаголы движения в переносном значении служат у Чехова инструментом психологического реализма. Через метафоры вроде «летать» (творческие амбиции) или «рубить» (насильственные перемены) автор раскрывает внутренние конфликты персонажей, избегая прямолинейности.   

2. Контраст между поверхностью и глубиной становится ключевым приёмом. Обыденные глаголы («сидеть», «ждать») обретают экзистенциальный подтекст, отражая бессилие человека перед временем и судьбой. 

3. Драматическая концентрированность достигается за счёт простоты языка. Даже в коротких репликах, таких как  «всё продано»   скрывается трагедия утраты идентичности. 

4. Чеховский подтекст основан на взаимодействии метафор и реалистичных диалогов. Это позволяет зрителю/читателю самостоятельно «дорисовывать» эмоции, что делает пьесы универсальными. 

Заключение:  

Анализ глаголов движения в переносном значении в драматургии Чехова демонстрирует, как язык становится мостом между бытом и философией. Чехов трансформирует повседневную лексику в инструмент исследования человеческой души, где каждое «простое» действие («ходить»   «бежать») несёт груз экзистенциальных вопросов. 

Его пьесы, оставаясь реалистичными, выходят за рамки времени благодаря способности метафор говорить о вечном: о творчестве, потере, надежде.   

Перспективы исследования видятся в сравнительном анализе с драматургами-современниками (Ибсен, Стриндберг), а также в применении когнитивной лингвистики для декодирования чеховских метафор.