Являются ли доверчивость и благодарность наследственными признаками?

Аннотация. В статье рассматривается проблема изучения доверия и недоверия как относительно автономных феноменов, что является сравнительно новой точкой зрения

Abstract. The article deals with the problem of studying trust and distrust as relatively Autonomous phenomena, which is a relatively new point of view

Ключевые слова: ген, генотип, ДНК, альтруизм, наследственный признак.

Keywords: gene, genotype, DNA, altruism, hereditary trait.

Всем известен факт того, что поведение человека имеет непосредственную зависимость от генов, однако о строгом детерминизме в большей части случаев говорить не приходится. Генотип определяет не поведение человека, а скорее обобщенные принципы образования нейронных контуров, которые в свою очередь отвечают за обработку поступающих информационных данных и принятие решений, к тому же, эти «вычислительные устройства» способны к обучению и регулярно перестраиваются в течение всей жизни каждого человека. То, что не существует строгого и однозначного соответствия между генами и поведением совсем не противоречит тому факту, что некоторые мутации вполне могут изменить поведение.

Но, стоит отметить, что любой поведенческий признак определяется не одним-двумя, а чрезмерным количеством генов, которые функционируют согласованно. [1]

Для понимания человеческой эволюции, особое внимание стоит уделить исследованиям генетического базиса психических признаков, увязанных с кооперативным поведением; без него действие устойчивых социальных структур у приматов просто невозможно. Рассмотрим некоторые аспекты, наглядно демонстрирующие наследственный характер таких признаков.

Так, на организмах, которые не способны социокультурно эволюционировать, исследовать становление кооперации и альтруизма намного проще, так как сразу можно с уверенностью предположить, что искомый ответ заключается в генах, определяющих поведение, а не в воспитании, культуре и традициях. С существом разумным – человеком, все намного сложнее: тут кроме простой биологической эволюции, базирующейся на отборе генов, нужно брать в учет еще и культурную эволюцию, которая основана на отборе мемов (в нашем случае говорится о таких мемах, как морально-нравственные нормы, правила поведения в обществе и взаимоотношений между индивидами). [1]

Несомненно, что способность к кооперативному и альтруистическому поведению берет начало в наших генах, так как кооперация требовалась нашим предкам для того, чтобы выжить еще задолго до того, как они научились разговаривать, взаимодействовать друг с другом и тем самым сформировали «питательную среду» для быстрого распространения и эволюции мемов. Очевидно, что каждый здравый человек при необходимом воспитании может научиться вести себя более или менее «кооперативно» и «альтруистично». Следовательно, некий минимально необходимый генетический базис альтруизма существует у всех нас – соответствующие гены прочно зафиксировались в человеческой популяции еще на ранних этапах. Но, на сегодняшний день существует очень мало экспериментальных данных, на основе которых можно говорить, в какой фазе находится эволюция альтруизма в современном человечестве: то ли генетический этап давно закончился и сегодня актуальными являются только социокультурные аспекты этой эволюции, то ли альтруизм продолжает эволюционировать уровне генов по сей день. [2]

О воздействии окситоцина и вазопрессина на социальное поведение животных и людей эксперты говорили многократно. Также, было показано, что у человечества перназальное введение окситоцина повышает доверчивость и щедрость. С иной стороны, близнецовый анализ указал, что такие черты характера являются отчасти наследственными. Это давало возможность заключить, что те или иные варианты генов, связанных с синтезом окситоцина либо с его восприятием нейронами мозга, могут оказывать воздействие на склонность людей доверять другим и делиться с ними ценными ресурсами. Но, до настоящего времени конкретные вариации «окситоциновых» генов, обладающие таким эффектом, не были выявлены.

Этот пробел восполнили израильские генетики. В статье, опубликованной в одном из журналов, они сообщили, что им удалось обнаружить связь между некоторыми аллельными вариантами гена OXTR и склонностью людей проявлять бескорыстный альтруизм. Ген OXTR кодирует окситоциновый рецептор – белок, вырабатываемый некоторыми клетками мозга и отвечающий за их восприимчивость к окситоцину. [2]

Ранее теми же авторами была проделана аналогичная работа с геном вазопрессинового рецептора AVPR1a. Оказалось, что между некоторыми вариациями в нуклеотидной последовательности регуляторных участков этого гена и готовностью людей поделиться деньгами с незнакомцем существует взаимосвязь. Гены управляют поведением, а поведение – генами. [1]

Чтобы вычислить склонность к альтруизму применялись два стандартных теста, которые зачастую, не совсем правильно называют «играми». Первый тест носит название «диктатор» (см. Dictator game). [2] В данном тесте принимают участие два человека, однако, лишь один из них осуществляет активные действия (принимает решения), а второй полностью пассивен. В этом случае второго участника действительно же вообще не было, однако, испытуемые не знали этого. Каждому участнику было сказано, что он «играет» с иным человеком, который ему неизвестен, к тому же экспериментаторы гарантировали полную анонимность. Следовательно, испытуемые могли не опасаться мести со стороны партнера и, следовательно, не рассчитывать на его благодарность. Испытуемому уплачивали незначительную сумму денег и ему было необходимо по собственному усмотрению поделить ее между собой и неизвестным партнером. Испытуемый в принципе мог оставить все деньги себе – и это было бы единственным правильным и выгодным решением для него с позиции теории игр. [3]

С помощью исследования было определено, что склонность к альтруистическим поступкам имеет непосредственную зависимость от генов не только вазопрессиновых, но также и окситоциновых рецепторов. Так как определенные снипы располагаются не в кодирующих, а в регуляторных сферах генов, можно с уверенностью сказать, что доброта человека зависит не от образования самих рецепторов, а от того, каким образом в каких-либо клетках мозга регулируется активность генов, направляющих данные рецепторы. От такой активности в результате зависит, сколько именно рецепторов будет находиться на мембране нейронов, а это, также, определяет уровень чувствительности нейронов к окситоцину и вазопрессину. [1]

Следовательно, наибольшее воздействие оказывают «отличающиеся внешние факторы» наряду со всеми случайностями и ошибками; на втором месте – гены, на третьем – «общие внешние факторы». Использование дополнительных статистических процедур дало возможность показать, что роль последних малоценна. Модели, объясняющие прослеживаемую вариабельность лишь на основе генов и «различающихся факторов», справляются со своей задачей немного хуже, нежели чем модели, которые учитывают все три группы факторов. Но, если исключить из модели гены или различающиеся факторы, «качество» модели сокращается заметно. [4]

Прослеживаемые отличия по уровню «доверчивости» и «благодарности» как минимум на одну треть предопределены на генетической основе. [3] Это довольно-таки серьезный вывод, имеющий далеко идущие последствия. Следовательно, не все зависит только от воспитания и жизненного опыта – кое-что осталось и на долю генов. Есть индивиды, которые от рождения более склонные доверять другим, но помимо них, также существуют недоверчивые от природы. Таким образом, можно сказать, что биологическая эволюция альтруизма только начинается и с каждым днем будет только усовершенствоваться. В популяции сохранился полиморфизм по генам, который определяет большую или меньшую направленность к кооперативному поведению и взаимообусловленному доверию. Очевидно, в различных природных, общественных и экономических условиях естественный отбор благоприятствует то доверчивым кооператорам, то недоверчивым эгоистам, и переменчивость данных условий способствует сохранению полиморфизма.