К ВОПРОСУ О ВВЕДЕНИИ ИНСТИТУТА КОНФИСКАЦИИ IN REM В РОССИЙСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

ON THE QUESTION OF INTRODUCING THE INSTITUTE OF CONFISCATION IN REM INTO RUSSIAN LEGISLATION

Nikita Lobanov

Postgraduate student, Criminal law department, Omsk State University of F.M.Dostoyevsky, Russia, Omsk

Аннотация. Цель исследования – выявить возможность имплементации института конфискации in rem (расширенной конфискации) в отечественное законодательство. В статье рассмотрены существующие итерации данного института в зарубежных правопорядках (США, Молдавия, Армения) и международных правовых актах (в частности, Конвенция ООН против коррупции 2003 года, Конвенция ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ, Конвенция против транснациональной организованной преступности, директива Европейского парламента и Совета Европейского союза от 03.04.2014 № 2014/42/EU «О замораживании и конфискации орудий преступления и доходов от преступной деятельности в Европейском союзе»). На основе анализа материалов правоприменительной практики выделены характерные черты исследуемого института: перенос бремени доказывания законности происхождения имущества, имеющего признаки преступного происхождения на лицо, владеющее им, возможность применения подобного рода конфискации независимо от уголовного судопроизводства, а также гибкость применения. Проведено исследование аналога конфискации in rem, существующего в законодательстве Российской Федерации (обращение имущества, приобретенного государственным служащим на неподтвержденные доходы, в собственность государства). В рамках данного исследования выявлены как положительные черты, так и недостатки, приведены рекомендации по совершенствованию рассматриваемого понятия. Сделан вывод о том, что конфискация in rem не противоречит основам российского уголовного законодательства, поскольку соответствующее требование предъявляется не к виновному лицу, а к вещи. Научная новизна заключается в рассмотрении эволюции данного института в контексте развития законодательства правоприменительной практики за 2022-2023 годы. В результате исследования с учетом позитивной статистики применения конфискации in rem в национальном праве предлагается расширить сферу ее применения на преступления против собственности, коррупционные преступления.

Abstract. The article provides an overview of the possibility of implementing the institution of confiscation in rem (extended confiscation) in domestic legislation. Based on the analysis of this institution in foreign legal orders (the USA, Moldavia, Armenia)  and international legal acts (UN Convention Against Corruption, UN Convention against Illicit Traffic in Narcotic Drugs and Psychotropic Substances, UN Convention Against Transnational Organized Crime, Directive 2014/42/EU of the European Parliament and of the Council of 3 April 2014) with the involvement of materials from law enforcement practice, its characteristic features are highlighted: reverse onus, possibility of using beyond the limits of the criminal procedure, flexibility of application. A study of analogs of confiscation in rem, existing in the legislation of the Russian Federation (seizure of property acquired by a civil servant with unconfirmed income into state ownership), has been carried out, recommendations for their improvement are given. Given the positive statistics on the use of existing iterations of confiscation in rem in national law, it is proposed to expand the scope of its application.

Ключевые слова: конфискация in rem, международная преступность, коррупционные преступления, неподтвержденный доход, перенос бремени доказывания.

Keywords: confiscation in rem, transnational crime, corruption crimes, unexplained wealth, reverse onus.

В последнее время беспокойство мирового сообщества вызывает борьба с доходами, обретенными преступным путем. По оценке ООН, в 2009 году от совершения преступлений получен совокупный доход на сумму около 2,1 триллиона долларов, или 3,6 % от глобального ВВП за этот год. При этом большая часть таких доходов легализуется и возвращается в «белую» экономику, а конфискации и заморозке подлежит менее чем 1 % таких активов [27].

Кроме того, особый вред общественным отношениям причиняют преступления коррупционной направленности. Так, в соответствии с докладом Генерального прокурора Российской Федерации Игоря Краснова в 2022 году установленный ущерб от коррупционных преступлений в России превысил 37 млрд руб., всего же за последние два года он составил более 100 млрд руб. [18].

В научной литературе господствует мнение (разделяемое, в частности, В.В. Кузьминым и Э.А. Мкртчяном), согласно которому обращение в доход государства имущества служащего, нажитого нечестным путем, является наиболее эффективным механизмом профилактики коррупции и ликвидации ее последствий [12].

В качестве инструмента борьбы с приведенными угрозами в мировой практике все большую популярность получает институт конфискации in rem, или расширенной конфискации, для которой характерен перенос бремени доказывания законности происхождения имущества на лицо, которому такое имущество принадлежит. Подобная опровержимая презумпция основана на том убеждении, что лицу, являющемуся собственником имущества, легче подтвердить законность его происхождения, чем правоохранительным органам – доказать обратное [29].

Отметим, что на возможность изменения редакции статей 104.1-104.3 Уголовного кодекса Российской Федерации в контексте конфискации доходов, полученных от совершения коррупционных преступлений, и имплементации конфискации in rem обращено внимание в Оценочном докладе ГРЕКО по итогам проведения объединенных первого и второго раундов оценки в 2009 году [28], а Государственной Думой Российской Федерации в 2010 году проведен круглый стол, по итогам которого принято решение о целесообразности рассмотрения вопроса о введении конфискации in rem в законодательство Российской Федерации [6]. 

Данный институт положительно оценен в работах В.М. Баранова [3], Н.А. Головановой [5], Д.Б. Лаптева [13], А.В. Смирнова [19].

При этом конфискация in rem до настоящего времени не имплементирована в отечественное законодательство (за исключением некоторых схожих институтов, о чем пойдет речь далее). В связи с этим представляется небезынтересным проследить историю конфискации in rem наряду с его сегодняшней реализацией в зарубежных правопорядках с целью определения уместности в отечественном законодательстве.

История института конфискации in rem уходит корнями в английское право, а именно к концепции деоданда. Под деодандом (в переводе с латыни «данный Богом») понималась вещь, признанная виновной в причинении человеку смерти. В случае признания вещи таковой ее владелец должен был выплатить штраф, равный ее стоимости [30]. Концепция конфискации in rem (то есть в отношении вещи) не ограничивалась лишь деодандами. Так, юрисдикция in rem получила закрепление в ряде американских законов, посвященных функционированию таможни и адмиралтейства в отношении судов, участвовавших в пиратстве [7].

Современное понимание конфискации in rem отражено в статье 31 Конвенции ООН против коррупции 2003 года [10]. Указанная статья предусматривает, что государства-участники Конвенции могут рассмотреть возможность установления обязанности по доказыванию лицом, совершившим преступление, законности происхождения доходов, предположительно полученных от совершения преступления.

Аналогичные предложения содержатся и в пункте 7 статьи 5 Конвенции ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ [9], пункте 7 статьи 12 Конвенции против транснациональной организованной преступности [11].

Инструменты для борьбы с преступными доходами внедряются и в надгосударственном праве. Так, согласно пункту 1 статьи 5 директивы Европейского парламента и Совета Европейского союза от 03.04.2014 № 2014/42/EU «О замораживании и конфискации орудий преступления и доходов от преступной деятельности в Европейском союзе» [23] государства-члены Европейского союза предпринимают необходимые меры для внедрения конфискации, частичной либо полной, имущества, принадлежащего лицу, обвиняемому в совершении преступления, влекущих  (прямо или косвенно) получение экономической выгоды при условии, что суд на основании имеющихся доказательств (в том числе диспропорции стоимости имущества по отношению к законным доходам обвиняемого) придет к выводу о преступном происхождении такого имущества.

В целях применения данных положений к преступлениям, охватываемым расширенной конфискации, Директива относит:

- активную и пассивную коррупцию в частном секторе, равно как и коррупцию, включающую должностных лиц органов Европейского союза либо стран-участников; 

- преступления, связанные с участием в преступном сообществе по меньшей мере в тех случаях, когда преступление повлекло экономическую выгоду;

- побуждение детей к участию в изготовлении порнографических материалов, распространение таких материалов;

- незаконное вмешательство в информационные системы или вмешательство в данные, умышленные производство, распространение инструментов для совершения таких деяний;

- любое преступление, за которое закон предусматривает тюремное заключение на срок не менее четырех лет.

Среди государств, воспринявших указания приведенной Директивы, можно выделить Республику Молдову. В соответствии со статьей 106.1 Уголовного кодекса Республики Молдовы [25] расширенной конфискации подлежит имущество, полученное от совершения преступлений, предусмотренных частью 1 приведенной статьи, если деяние было совершено из корыстных побуждений. При этом перечень преступлений, охватываемых данным видом конфискации, достаточно широк и включает кражу (статья 186 Кодекса), незаконный оборот наркотиков, этноботанических средств или их аналогов не в целях отчуждения (статья 217), отмывание денег (статья 243), контрабанду (статья 248), финансирование терроризма (статья 279), коррупционные преступления (статьи 324-328), незаконное обогащение (статья 330-2) и др.

Среди стран, входящих в СНГ, институт конфискации in rem имеется в Республике Армения. Порядок конфискации in rem регламентирован законом «О конфискации имущества, имеющего незаконное происхождение» [24]. Согласно его положениям, производство по конфискации in rem может быть инициировано при наличии следующих оснований:

1) наличие вступившего в законную силу обвинительного судебного акта, которым подтверждается совершение одного из предусмотренных настоящим Законом преступлений и по материалам данного уголовного дела имеются достаточные основания подозревать, что осужденному лицу или аффилированному с ним лицу принадлежит имущество, имеющее незаконное происхождение, которое не конфисковано судом;

2) лицо привлечено в качестве обвиняемого по возбужденному уголовному делу за совершение одного из предусмотренных настоящим Законом преступлений и есть достаточные основания подозревать, имеется имущество, имеющее незаконное происхождение;

3) имеются достаточные основания подозревать, что имеется имущество, имеющее незаконное происхождение, однако уголовное преследование или возбуждение уголовного дела в  связи с совершением одного из предусмотренных настоящим  Законом преступлений невозможно;

4) имеются достаточные основания подозревать, что имеется имущество, имеющее незаконное происхождение, однако уголовное дело приостановлено;

5) по данным, выявленным по результатам оперативно-розыскных мероприятий, установленных Законом «Об оперативно-розыскной деятельности», имеют место достаточные основания подозревать, что должностному лицу или его аффилированному лицу принадлежит имущество, имеющее незаконное происхождение.

Имущество может подлежать конфискации, если:

- оно принадлежит данному лицу на праве собственности, в том числе – доля, принадлежащая лицу в случае права  на общую долевую собственность, а в случае права на общую совместную собственность – имущество полностью;

- является принадлежностью другого лица по праву собственности, или в отношении которого право собственности не возникло, но реальным бенефициаром которого является данное лицо,

- данное лицо в исследуемый период передало аффилированному с ним  лицу безвозмездно или фактически безвозмездно, либо по цене, существенно  ниже рыночной.

Особенности доказывания установлены статьей 22 Закона и основаны на презумпции незаконности происхождения имущества. Однако в тех случаях, когда фактические обстоятельства в соответствии с законом подлежат подтверждению определенными доказательствами, ответчик не несет отрицательные последствия спорности факта, подлежащего оправданию, если убедит суд, что подобное обоснование было утрачено не по его вине.

Такая конфискация не применяется к имуществу, приобретенному добросовестным получателем. С момента вступления в законную силу постановления суда о конфискации имущества также прекращаются имущественные права лиц-близких родственников ответчика, если будет доказано, что они знали о незаконном происхождении имущества.

К таким лицам законодательством Республики Армения отнесены: члены семьи, совершеннолетний ребенок, родитель, сестра, брат (в том числе – тесть или теща /свекор или свекровь), бабушка, дедушка, внуки, деверь, шурин, золовка, свояк или члены их семей, родители супруга (супруги) лица, для последних – зять и невестка.

При этом производство по конфискации in rem обособлено от производства по уголовному делу. В частности, в соответствии с пунктом 1 статьи 10 Закона заявления, сделанные в рамках производства о конфискации имущества, имеющего незаконное происхождение, и указания, данные в ходе судопроизводства в соответствии с правилами уголовного производства,  не могут быть использованы в рамках уголовного процесса в пределах уголовного дела против сделавшего их лица или близких родственников последнего, за исключением уголовного дела, возбужденного в связи с дачей ложного показания или ложного доноса, либо, если лицо само представляет свои интересы или собственное заявление в качестве доказательства по уголовному делу.

Кроме того, осуществление конфискации в порядке гражданского судопроизводства помимо прочего не исключает возможность заключения мирового соглашения. Так, 7 февраля 2023 года между Генеральной прокуратурой Республики Армения и гражданином А. Манукяном, экс-директором ЗАО «Технический центр-Академия» Федерации футбола Армении, было подписано первое мировое соглашение. Манукян обязался передать государству недвижимое имущество рыночной стоимостью более 81 млн драмов, что составило 85,2 % от стоимости имущества незаконного происхождения, обнаруженного в рамках производства по конфискации [4].

В связи с имплементацией конфискации in rem во все большее число мировых правопорядков вопросы ее правовой природы также находят свое отражение в решениях Европейского суда по правам человека.

Дело «Филлипс против Соединенного Королевства» [26] основывалось на следующих обстоятельствах. Суд Короны Ньюпорта решением от 27 июня 1996 года признал Стивена Филлипса виновным в перевозке смолы каннабиса в значительном количестве и назначил наказание в виде лишения свободы на срок 9 лет. При этом обвинение также вменяло Филлипсу получение дохода от торговли наркотиками на сумму 117 838, 27 фунтов. В обоснование законности происхождения доходов обвиняемый указывал, что он продал дом во исполнение долга и использовал часть выручки от продажи для приобретения помещений для размещения газетных киосков для погашения долга перед родителями.

В решении суд пришел к выводу, что в процессе доказывания законности полученных доходов обвиняемый не предпринял очевидных шагов для подтверждения изложенной им позиции. В частности, вместо вызова предположительного приобретателя дома в качестве свидетеля доводы обвиняемого подтверждались лишь его собственными показаниями, показаниями его отца и адвоката.

Суд отметил, что хотя прямые доказательства участия Филлипса в торговле наркотиками до событий, положенных в основу обвинения, отсутствовали, однако непредставление обвиняемым отчетов, подтверждающих источник происхождения денежных средств, привели Суд Короны к выводу, что эти денежные средства получены от продажи наркотиков. При этом суд обращает внимание на следующий факт, если бы позиция Филлипса относительно законности происхождения доходов была правдива, то для него не составило бы труда представить соответствующие доказательства.

Как видим, гражданская конфискация активов имеет значительные процедурные преимущества по сравнению со своим уголовно-правовым аналогом. В частности, для ее проведения достаточно наличия веских оснований полагать, что имущество было использовано или было предназначено для совершения преступления, при этом действует презумпция незаконности происхождения такого имущества, что перекладывает бремя доказывания на лицо, которому оно принадлежит.

Кроме того, схожая правовая позиция, возлагающая на виновное лицо обязанность доказать выполнения работ и, соответственно, правомерность получения денежных средств, уже применяется в судебной практике по гражданским спорам о неосновательном обогащении по государственным (муниципальным) контрактам, выявленном в ходе проведения проверки контрольными органами [16].

На сегодняшний день наиболее близким к конфискации in rem, но не идентичным ей институтом является обращение в доход Российской Федерации имущества лиц, занимающих публичные должности. В случае отсутствия документального подтверждения приобретения такого имущества на законных основаниях предоставлена статья 17 Федерального закона от 03.12.2012 № 230-ФЗ «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам» [21] (далее – Закон о контроле).

В частности, согласно пункту 2 статьи 2 приводимого закона при выявлении в ходе осуществления контроля за расходами лиц, замещающих государственные должности, должности государственной гражданской службы, муниципальной службы обстоятельств, свидетельствующих о несоответствии расходов данного лица, его супруги (супруга) и несовершеннолетних детей их общему доходу, Генеральный прокурор Российской Федерации или подчиненные ему прокуроры в порядке, установленном законодательством о гражданском судопроизводстве, обращаются в суд с заявлением об обращении в доход Российской Федерации активов, в отношении которых данным лицом не представлено сведений, подтверждающих их приобретение на законные доходы, или об обращении в доход Российской Федерации денежной суммы, эквивалентной стоимости такого имущества, если его обращение в доход Российской Федерации невозможно.

Согласно толкованию правовой природы рассматриваемого института, выраженному в постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 29.11.2016 № 26-П «По делу о проверке конституционности подпункта 8 пункта 2 статьи 235 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьи 17 Федерального закона «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам» в связи с запросом Верховного суда Республики Башкортостан» [17], возможность обращения в пользу Российской Федерации доходов лиц, занимающих публичные должности, законность происхождения которых не доказана, является не уголовно-правовой санкцией, но специальной мерой государственного принуждения, что сближает ее с уже рассмотренной конфискацией in rem  в зарубежных правопорядках.

При этом в отличие от уже рассмотренных примеров, обращению в доход государства в случае выявления соответствующих обстоятельств подлежит лишь имущество, прямо указанное в статье 17 Закона о контроле.

Данное решение законодателя представляется небезупречным, поскольку по непонятным причинам из потенциального перечня конфискуемого имущества выпадают сами денежные средства, а также предметы роскоши –драгоценности, антиквариат, не говоря уже о наличных денежных средствах. Кроме того, трудно не согласиться с А.А. Арямовым, Е.О. Руевой, указывавшими, что операции с иным имуществом могут быть использованы для придания видимой правомерности приобретения имущества, указанного в статье 17 Закона о контроле. Например, коттедж может быть приобретен за счет доходов, полученных от реализации драгоценностей или предметов искусства, а законность приобретения данных активов находится за пределами контрольных мероприятий [2].

Лакуна в части невозможности конфискации денежных средств восполнена законодателем в статье 8.2 Федерального закона от 25.12.2008 № 273-ФЗ «О противодействии коррупции» [22]. 

Отныне Генеральный прокурор Российской Федерации и подчиненные ему прокуроры вправе в гражданском порядке обращаться в суд с заявлением о взыскании в доход Российской Федерации денежной суммы, поступившей  в течение отчетного периода на счета этого проверяемого лица, его супруги (супруга) и несовершеннолетних детей в банках и (или) иных кредитных организациях в размере, превышающей совокупный доход таких лиц за отчетный период и предшествующие два года, и в отношении которой не представлены сведения, подтверждающие законность получения этих средств, если размер взыскиваемых средств превышает десять тысяч рублей.

Бремя доказывания законного источника происхождения средств, позволивших приобрести такое имущество, в рамках подобного процесса возлагается на ответчика. При этом судом могут быть приняты любые допустимые доказательства, представленные как лицом, в отношении которого осуществляется контроль за расходами, так и его супругой (супругом), несовершеннолетними детьми в подтверждение законного происхождения средств, затраченных на приобретение спорного имущества, независимо от того, когда эти средства были получены, отражены ли они в соответствующей справке (декларации) или были обнаружены государственными органами в ходе проведения контрольных мероприятий [14].

В правоприменительной практике наблюдается тенденция к увеличению числа обращений прокуроров в рамках указанных процедур. Так, согласно сообщению Генерального прокурора Российской Федерации Игоря Краснова, в 2021 году прокурорами инициировано свыше трехсот таких процедур, судами удовлетворено двадцать восемь исковых заявлений  на 39 миллиардов рублей [8].

Так, в июле 2023 года прокурор города Омска направил в Кировский районный суд города Омска исковое заявление с требованием об обращении земельного участка с находящимися на нем постройками, принадлежащего близкому родственнику начальника отдела экономической безопасности и противодействия коррупции Управления Министерства внутренних дел России по городу Омску России по Омску в доход государства в связи с превышением их стоимости доходов собственника и членов его семьи [15].

В августе 2023 года Центральный районный суд города Сочи удовлетворил иск Генеральной прокуратуры Российской Федерации об обращении в доход государства 44 объектов недвижимости на общую сумму 192 млн руб., принадлежащих бывшему заместителю главы Сочи Сергею Юрину [20].

Среди актуальных судебных актов в данном контексте можно отметить Апелляционное определение Омского областного суда от 02.03.2023 по делу № 33-859/2023 [1].

В рамках данного дела суд апелляционной инстанции удовлетворил требования частично в части обращения в доход Российской Федерации квартиры, принадлежащей по праву собственности супруге депутата. Свое решение суд мотивировал тем, что доля неподтвержденного дохода относительно стоимости квартиры является значительной (26,04 % от стоимости квартиры), в то время как совокупная стоимость квартиры и автомобиля составила 8,79 %, что суд счел незначительным расхождением. 

Несмотря на положительные черты, отечественный институт не может считаться в полной мере заменой конфискации in rem, поскольку он содержит очевидные недостатки.

Например, из круга подлежащего отчуждению имущества необоснованно выведена собственность других близких родственников (в т.ч. родителей, братьев, сестер, бабушек, дедушек, совершеннолетних детей и других), что облегчает обход закона потенциальному коррупционеру.

Кроме того, одним из наиболее существенных недостатков конструкции обращения имущества с неподтвержденным происхождением в российском законодательстве является оценка значительности расхождения доходов. Полагаем, что в целях конкретизации необходимо установить абсолютную величину (например, двукратный минимальный размер оплаты труда).

Приведенные недостатки, тем не менее, не обесценивают значимости данного института, обладающего, по нашему мнению, значительным потенциалом в случае его дальнейшего развития и распространения не только на сферу противодействия коррупции, но и на иные преступления, связанные с получением имущественной выгоды.