ЯЗЫК «ЭВЕ» КАК ФАКТОР КУЛЬТУРНОЙ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ

THE EWE LANGUAGE AS A FACTOR OF CULTURAL SELF-IDENTIFICATION

Nikolay Medushevsky

Doctor polit. sciences, professor, Russian State University for the Humanities, Russia, Moscow

Аннотация. В данной статье автор рассматривает язык этнической группы эве, проживающей на территории таких стран, как Гана, Того и Бенин, как фактор культурно-языковой самоидентификации представителей сообщества. Поднятая автором проблема связана с неоднозначностью языкового фактора для данной народности. Это обусловлено тем, что язык эве, как единое и универсальное средство общения, был сформирован при участии германских миссионеров в конце 19 века на базе одного из многочисленных диалектов. Именно тогда, язык эве стал письменным и получил широкое использование в образовании. Тем не менее, вплоть до сегодняшнего дня, диалекты сохраняют свою актуальность, а сам этнический язык вытесняется государственными языками стран, в которых проживают сообщества народности эве.

Abstract. In this article, the author examines the language of the Ewe ethnic group, living in countries such as Ghana, Togo and Benin, as a factor in the cultural and linguistic self-identification of members of the community. The problem raised by the author is related to the ambiguity of the linguistic factor for a given nationality. This is due to the fact that the Ewe language, as a single and universal means of communication, was formed with the participation of German missionaries at the end of the 19th century on the basis of one of the many dialects. It was then that the Ewe language became written and became widely used in education. However, until today, dialects remain relevant, and the ethnic language itself is being replaced by the official languages of the countries in which Ewe communities live.

Ключевые слова: язык эве, диалекты, грамматика, универсализм, культура.

Keywords: ewe language, dialects, grammar, universalism, culture.

Народность эве, проживающая на территории современных Ганы, Того и Бенин является по-своему уникальной и представляет большой исследовательский интерес для этнографов. При этом интересна не только самобытная культура данной этнической группы, но и ее язык, являющийся одной из основ самоидентификации эве, вне зависимости от того, на территории какой страны они проживают.

Язык является ключевым фактором формирования культуры, так как дает средство передачи и накопления информации в любом сообществе без относительно его границ. «Язык хранит и передает культуру, от родителей к детям, от носителя к иностранцу, играет роль орудия культуры, учителя и наставника. Ребенок, начинающий говорить на родном языке, формирует его, определяет поведение, образ жизни, менталитет. Где бы ни родился человек, изначально он находится вне какого-либо этноса… он находится вне культуры. Только научившись говорить, он становится ее носителем»[2]. Таким образом язык скрепляет членов группы, обеспечивает глубокое понимание ими друг друга и позволяет выразить культурные ценности в описательной и иносказательной формах. Кроме того, общность языка обеспечивает общность мышления и, от части, стереотипизирует поведение представителей группы, позволяя образоваться развитой системе социальных отношений.

Наряду с функцией объединения членов одной культурно-лингвистической группы, язык также выполняет и функцию обособления группы от иноязычных групп, накапливая и стабилизируя самобытность сообщества.

Если следовать идеям Вильгельма фон Гумбольта, то следует также обозначить, что язык становится духовной реальностью, живой деятельностью человеческого духа, единой энергией сообщества, пронизывающей собой всё его бытие [1].

«Гумбольдт указывал на то, что язык — это часть культуры. Язык активно участвует во всех важнейших моментах культурного творчества – выработке миропредставлений, их фиксировании и последующем осмыслении. Гумбольдт предполагал, что язык и культура настолько тесно связаны друг с другом, что если существует одно, то другое можно вывести из него, но он не смог разделить язык и культуру, на две равные друг другу аспекты человеческой жизни» [2].

В контексте сказанного, важно, что язык эве – это язык, сформировавшийся исторически на прауровне. Считается, что он, а точнее праязык гбе, существовал до XVI века, и был родным для народа, проживавшего в империи Ойо, в районе города Кету, а также западнее, до города Нотси в современном Того [3]. Данный исходный язык стал одной из основ для формирования атлантическо-конголезской ветви нигеро-конголезской языковой семьи, к которой относится и язык эве или эвегбе.

При этом сам язык эве в контексте своего исторического развития не был монолитен, а распался на три группы выраженных диалектов, большинство различий между которыми связано с фонологией. Выделяются западные диалекты, или, собственно, эве, которые включают разновидности анло и хайленда, центральные диалекты, к которым относятся ватьи, гẽ и адья и восточные диалекты, которые включают gẽ, fõ и maxi [3].

В числе под диалектов эве выделяются прибрежные и южные диалекты эве (алɔ, тонгу (Tɔŋu), авенор, дзодзе и ватси) и внутренние диалекты, исконно характеризуемые как эведомегбе (хо, кпедзе, хохоэ, пеки, кпандо, авеме, лиати, фодоме, даньи и кпеле). Носителей разных диалектов иногда разделяет расстояние всего в несколько километров, и они схожи друг с другом более чем на 85 %.

Таким образом, язык эве на протяжении всего периода своего существования не был единым, и кроме того, его обособленность от соседних языков была относительной, т.е. не возникло абсолютной автономии и общей внутренней системы, объединяющей локальные модели.

Определяющим фактором в формировании языка стало внешнее определяющее воздействие, произведенное немецкими миссионерами в XIX [5].

Бременское миссионерское общество в контексте германской колониальной политики, поставило перед собой цель христианизации эве. Основным препятствием в достижении цели стал языковой барьер и многообразие диалектов. Так как обучить местное население немецкому языку на тот момент не представлялось возможным, миссия взяла курс на популяризацию одного из диалектов языка эве – диалекта анло, в качестве единой платформы для просвещения и работы с населением. Однако в данном решении также была сокрыта проблема, т.к. диалект анло, равно как и другие диалекты, не имел письменности и был исключительно устным. В тоже время письменный язык был необходим для распространения информации, популяризации религиозных текстов и, прежде всего, для создания грамматики и методологии преподавания, основанного на диалекте анло языка эве, который должен был стать универсальным средством общения в регионе.

Таким образом, миссионеры взяли курс на формализацию конкретного диалекта и его дальнейшую популяризацию. Задача оказалась крайне сложной, т.к. сами миссионеры не владели языком эве на необходимом высоком уровне и популяризировать язык, особенно письменный, было возможно лишь с опорой на коренных эве, владеющих немецким, и воспринявшим грамматику и методологию «нового языка», коих было крайне мало.

В данной связи знаковой стала фигура Людвига Адзакло, переводчика из числа эве, который под руководством миссионера Якоба Шпита внес большой вклад в перевод библии на язык эве [8].

После перевода библии на язык эве диалекта анло и публикации грамматики языка, у миссионеров появился реальный инструмент обучения населения Эваленда и сопредельных территорий, и в целом, данный процесс продолжается по сей день, приводя к включению в «лингвистическое сообщество» все новых сообществ эве. Так, уже к началу ХХ века многие местные жители, особенно в крупных городах, освоили эту письменную форму и, например, издавали газеты на языке эве [6].

Процесс формирования общего «литературного» языка эве на этом не закончился, и его развитие по-прежнему было связано с развитием немецкой научной мысли, и особенно с работой африканиста Дидриха Германа Вестерманн. В начале ХХ века он опубликовал множество словарей и грамматик Ewe и нескольких других языков группы Гбе, которые используются до сих пор. В числе его работ: Westermann, Diedrich, 1907. Gramatik der Ewe-Sprache. Berlin: Reimer.; Westermann, Diedrich, 1930. A study of the Ewe language. Oxford: Oxford University Press.; Westermann, Diedrich, 1973 [1928]. Ewefiala: Ewe-English dictionary. Nendeln: Kraus Thompson. В числе более поздних лингвистов, работавших в данном направлении следует назвать Гилберта Ансре (тон, синтаксис), Герберта Штальке (морфология, тон), Ника Клементса (тон, синтаксис), Роберто Пацци (антропология, лексикография), Феликса К. Амека (семантика, когнитивная лингвистика), Алан Стюарт Дати (семантика, фонетика), Хункпати Б. Капо (фонология, фонетика), Енох Або (синтаксис) и Крис Коллинз (синтаксис).

Несмотря на формализацию языка и его адаптацию к учебному процессу, а также выпуску литературы на языке, сам «литературный» язык эве имеет ограничения по использованию, связанные с ограниченным уровнем его изучения представителями этногруппы. До сих пор население во многих отдаленных населенных пунктах остается неграмотным, а в вопросах обучения приоритет отдается государственным языкам – английскому и французскому, которые гораздо важнее для социализации человека на государственном уровне. Именно эти языки открывают возможность устроиться на государственную службу или стать военным, они позволяют человеку реализовывать кросс этническое взаимодействие, и именно им обучают в школах в крупных городах, например Аккре или Ломе.

В данной связи, письменный язык эве, во многом, является факультативным, а в отдельных поселениях эве сохраняются традиционные диалекты, что препятствует полномасштабной культурной интеграции эве и свидетельствует о сохранении внутри этнической культурной разобщенности.

Тем не менее, все представители народности эве идентифицируют себя именно через язык и, что немаловажно, продолжают использовать устную традицию передачи знаний от предков к потомкам. Это находит свое отражение в устойчивых фразеологизмах и многочисленных пословицах, которые принято считать культурным достоянием народности [4]. Язык живет также в именах людей народности эве, которые также, в зашифрованном виде являются отражением богатой этнической культуры [7]