Аспекты понятия симпатии в "Трактате о человеческой природе" Д. Юма

ASPECTS OF SYMPATHY CONCEPTION IN D. HUME’S “A TREATISE OF HUMAN NATURE”

Oleg Zelenskiy

PhD, senior lecturer of Plekhanov Russian University of Economics, Russia, Moscow

Аннотация. В статье дается анализ различных аспектов понятия симпатии в главном сочинении Д. Юма – «Трактате о человеческой природе». Автор пытается установить связь между ними и разрешить некоторые спорные проблемы с толкованием процесса симпатии.

Abstract. Analysis of different aspects of sympathy conception in the general work of D. Hume, “A Treatise of Human Nature”, has been done in this article. Author tries to make connection between them and solve some vexed problems of the sympathy process interpretation.

Ключевые слова: симпатия; человеческая природа; аффекты; эмоции; впечатления; идеи.

Keywords: sympathy; human nature; affects; emotions; impressions; ideas.

В юмовском философском лексиконе понятие симпатии занимает особое место. Трудно найти в его произведениях какое-либо другое, вобравшее в себя большее многообразие смыслов. За этой многозначностью очень важно увидеть общую картину, объединяющую различные аспекты. Разглядеть эту картину мы и попытаемся в этой статье. Автор данного исследования следует общепринятым нормам цитирования сочинений Д. Юма. В начале ссылки указываются, соответственно, книга, часть, глава и параграф данного места «Трактата о человеческой природе», а затем через точку с запятой – номера страниц в издании [2]. В ссылках на «Диссертацию об аффектах» указывается DP, глава и параграф данного места.

Общий контекст появления симпатии в «Трактате о человеческой природе задан юмовской философией познания. Главными элементами нашего познания считаются впечатления и идеи, все идеи имеют предшествующие впечатления, и те, и другие являются составляющими внутренней жизни познающего субъекта. Наше «Я», согласно I книге «Трактата», - не более, чем пучок наших перцепций. Собственные перцепции нам доступны, в тот время как прямого доступа к чужим у нас нет. Для подобной философской позиции остро встает вопрос эффективной коммуникации между людьми. Менее болезненно это происходит, когда речь идет о внешних объектах, доступных для наблюдения и другим окружающим, но когда речь заходит о приватном опыте, возникают особые затруднения. Как мы можем передавать, например, свои эмоции и чувства другим? В контексте передачи приватного опыта и возникают юмовские рассуждения о симпатии.

Во-первых, должна быть некая объективная основа для подобной коммуникации, ведь ее случаи не являются чем-то исключительным, а распространены повсеместно. Юм находит ее в единообразии человеческой природы. Он толкует это единство в духе эмпиризма: не столько как общность исходных принципов (ultimate principles) человеческой природы, которые нам неведомы, сколько общность проявлений, замечаемых в опыте: сходство других людей с нами, общность аффектов, наличие общих предметов, вызывающих удовольствие или страдание. В то время понятие человеческой природы было широко обсуждаемо в философии, ряд споров вызвала концепция эгоизма Т. Гоббса. Юм скорее выступает критиком гоббсовской теории, отмечая, что подход, защищающий всеобщий эгоизм людей, противоречит многочисленным примерам благожелательности человеческой природы [1, с. 51-52]. Среди контраргументов Юма можно найти и тот, согласно которому чувство близости своему роду есть уже у животных, а потому привязанность к себе подобным носит инстинктивный характер [ср. 2.2.5.15; 2, c. 234]. Внешние выгоды, полученные человеком, теряют всякий смысл при полном отсутствии общения [2.2.5.15; 2, c. 234 - 235], а это заставляет заботиться не только о себе, но и об окружающих.

Второй момент, который стоит отметить в отношении симпатии, – то, что она включает в себя познавательный процесс. Аффекты других людей не воспринимаются нами непосредственно, симпатия редко является спонтанной, а, как правило, требует от нас «определенных обзоров и размышлений (certain view sand reflections)» [2.1.11.3; 2, c. 206]. Наличие внешних (вербальных и невербальных) признаков аффекта вызывает в нас идею этого аффекта, и если эта идея ассоциируется с идеей нашего «Я», то возникает аффект, но уже в форме живого впечатления. От следствий мы продвигаемся к причинам, и, если нам неизвестно, что определенный аффект имеет соответствующие проявления, симпатии в нас он не вызовет.

Стоит сказать отдельно по поводу значимости идеи «Я». Влияние идеи «Я» можно проследить в нескольких направлениях. Во-первых, в зависимости от степени близости ко мне лица, которому я симпатизирую, у меня может возникать более или менее живой аффект. Во-вторых, симпатия больше, если идея аффекта соответствует тому, что я сам переживал ранее.

Не противоречат ли друг другу, с одной стороны, тесная связь симпатии с идеей «Я» и, с другой стороны, единство со всем человечеством? Безусловно, наше «Я» пристрастно: мы кого-то считаем друзьями, а кого-то врагами, и крайне редко мы можем прочувствовать истинность идеи «Все люди – братья». Однако если бы наш конкретный опыт, впечатления, аффекты, которые мы переживаем, не согласовывался с опытом других людей, то рассуждения о единстве человечества были бы пустыми. Таким образом, именно наш собственный опыт является «ключом» к осознанию такого единства.

Связь симпатии с идеей нашего «Я» показывает, согласно Юму, что симпатия возможно только тогда, когда аффекты другого человека затрагивают нас. Если связь с нашим «Я» незначительна, то в нас может либо вовсе не произойти отклика, либо он будет слишком поверхностным. С другой стороны, симпатия слаба и в том случае, когда мы слишком увлечены собственным интересом: в таком случае мы воспринимаем его аффекты не прямо, а косвенно, сравнивая со своими, и тогда то, что реально переживает другой человек, отходит на второй план [2.2.9.1; 2, c. 245]. Хотя и в том, и в другом случае возможна случайная кратковременная симпатия, на наиболее эффективная симпатия, по Юму, возможна, если внимание к идее «Я» носит умеренный характер. Идеи Юма легко подтверждаются практическим опытом: нас трудно увлечь чем-то совершенно неинтересным для нас, с другой стороны, если мы слишком заняты своим текущим состоянием, то это способствует ригидности мышления и нежеланием принимать что-то новое.

Хотя, как уже сказано, симпатия подразумевает определенный познавательный процесс, однако на этом она не заканчивается. На мой взгляд, процесс симпатии можно описать в трех словах: «познать – породить – передать». «Познать» - только первый акт, когда мы формируем в себе идею аффекта другого человека. «Породить» - это стадия, когда идея в нас превращается в соответствующий аффект. Здесь стоит отметить, что аффект, порожденный нами, может не согласовываться ни с нашими переживаниями, ни с переживаниями другого лица. Иногда радость другого человека вызывает в нас злость, особенно когда мы считаем его своим соперником. Напротив, мы можем радоваться за другого человека, а он может выражать совершенно спокойные эмоции. В первом случае симпатия кратковременна, и ее «заглушает» сравнение с нашим «Я». Второй случай показывает, что часто порождаемые эмоции зависят от влияния общих правил: если считается обычным радоваться за человека в подобных ситуациях, то мы это делаем, даже если он не подает никакого виду. Как отмечает Юм, часто контраст оказывает на нас больший эффект, чем сходство [2.2.7.6; 2, c. 240]. Однако порожденного аффекта недостаточно для коммуникации, его еще нужно «передать», и, описывая этот аспект, Юм сравнивает людей с зеркалами, отражающими эмоции друг друга [2.2.5.21; 2, c. 236]. Более яркую иллюстрацию этому явлению Юм дает в «Диссертации об аффектах»: «… если мы рассмотрим человеческий ум, то мы заметим, что в отношении аффектов он не похож на духовой музыкальный инструмент, который, проигрывая все ноты, немедленно перестает звучать, когда дыхание прекращается, но скорее напоминает струнный инструмент, где после каждого щипка вибрации все еще сохраняют некоторый звук, который постепенно и незаметно затухает» [DP, 1.10]. Таким образом, аффект или эмоция могут передаваться от одного к другому человеку путем «заражения».

Следующий важный аспект симпатии – она тесно связана с моралью и моральным чувством. Отвергая происхождение морали на основе априорного сравнения идей, Юму необходим другой источник. И он находит его, прямо заявляя в заключении к III книге, что «симпатия является главным источником моральных различий» [3.3.6.1; 2, c. 394]. Влиянием симпатии Юм объясняет то, что мы почитаем справедливость как искусственную добродетель, несмотря на общее непостоянство человеческих установлений [3.3.1.9; 2, c. 369]. Как искусственные, так и естественные добродетели по Юму роднит тенденция способствовать благу человечества, а стремление к осуществлению этого блага имеет своим источником симпатию.

Если мы вчитываемся в текст III.3 «Трактата», можно заметить такую трудность: почему, если добродетельно, в конечном счете, то, что служит благу человечества, мы называем добродетельными также и те качества, которые полезны и для самих людей и способствуют осуществлению их личных интересов [ср. 3.3.1.24; 2, c. 375]? Однако это трудность только кажущаяся: то, что мы называем добродетельными качества, способствующие личному успеху другого человека, может опять-таки быть объяснено с помощью симпатии. Такие качества в целом вызывают положительные эмоции у окружающих, поскольку они хотели бы ими обладать, и эти эмоции передаются другим. Формирующийся таким образом положительный эмоциональный фон способствует тому, что эти качества считаются добродетельными.

Юмовский анализ симпатии не лишен своих трудностей. Не вполне ясным оказывается каузальный процесс симпатии: в I книге «Трактата» Юм рассматривает причинные связи на примерах внешнего опыта, однако, когда речь заходит об аффектах, то мы не можем их наблюдать так же, как наблюдаем предметы внешнего опыта. В то же время именно постоянная повторяемость в процессе наблюдения и порождает, согласно Юму привычку, благодаря которой мы можем говорить о причинно-следственной связи явлений. Трудности возникают и при более внимательном рассмотрении идеи «Я». Кажется, что в некоторых местах II книги Юм развивает другой взгляд на эту тему, нежели предложенная в I книге концепция «Я» как пучка перцепций. Поскольку наши перцепции находятся в постоянном потоке изменения, то о неизменной идее «Я» говорить не приходится. С другой стороны, некоторые высказывания во II книге показывают, что Юм отталкивался от неизменности такой идеи (см. особенно 2.2.1.2, где Юм говорит о «Я» как о тождественной личности, identical person). Более того, моральная теория Юма нуждалась если не в идее неизменного «Я», то, по крайней мере, достаточно стабильного, поскольку, когда речь идет о моральной оценке, то она требует наличия стабильных черт характера [3.3.1.4-5; 2, c. 367 - 368]. Если представление о стабильности «Я» иллюзорно, то причины этой иллюзии надо объяснить. Эта тема еще долго будет беспокоить великого философа.

Несмотря на свои недостатки, концепция симпатии оказалась достаточно продуктивной. Понятие симпатии появляется в качестве одного из ключевых в трудах А. Смита, а проблема эмоционального «заражения» до сих пор беспокоит умы ряда психологов и философов.