Целью исследования является проведение правового анализа некоторых положений Закона № 259-ФЗ с позиций их применимости и достаточности для регулирования цифровых активов, в том числе криптовалют, а также выявление внутренних противоречий, теоретико-правовых пробелов и перспектив законодательного развития в рамках формирования единой правовой конструкции криптоэкономики в России.

В исследовании применены методы формально-юридического и системно-структурного анализа, сравнительно-правовой и логико-догматический подходы, а также элементы критико-аналитического и герменевтического метода.

В результате исследования установлено, что Закон № 259-ФЗ, закрепив базовую терминологию и правовые категории в области цифровых активов, оказался концептуально и системно недостаточным для создания устойчивого механизма правового регулирования криптовалют. Закон характеризуется терминологической неоднозначностью, неопределённым статусом цифровой валюты, отсутствием правовых конструкций, соотносимых с децентрализованными активами.

Проведённый анализ позволил выделить три уровня проблематики регулирования: понятийный, институциональный и процедурный.

По результатам исследования автор приходит к выводу, что для формирования эффективного правового режима в сфере криптовалют необходимо концептуальное разграничение понятий «цифровые финансовые активы» и «криптовалюта», внесение изменений в действующее законодательство с учётом технологической специфики криптоактивов, а также формирование единого подхода к их квалификации в рамках гражданского права. Закон № 259-ФЗ должен рассматриваться как начальный, но не завершающий этап становления российской модели регулирования цифровой экономики.

Abstract. The development of digital technologies and the rapid expansion of the use of cryptocurrencies as both an economic and legal phenomenon have created an urgent need to establish a comprehensive legal framework for the regulation of digital assets. Federal Law No. 259-FZ of July 31, 2020 “On Digital Financial Assets, Digital Currency, and Amendments to Certain Legislative Acts of the Russian Federation” marked the first step toward the legal regulation of digital assets in Russian law. However, as its practical application has demonstrated, the law has not resolved systemic issues related to the circulation of cryptocurrencies and has given rise to a number of new legal uncertainties. The relationship between digital financial assets and cryptocurrencies, the legal classification of the latter, and the permissible scope of regulatory intervention remain contentious and require thorough academic analysis. This article focuses on the analysis of the challenges and prospects for the development of legal regulation under Law No. 259-FZ and serves as a foundation for a section of a doctoral dissertation in legal sciences.

The objective of this study is to conduct a legal analysis of selected provisions of Law No. 259-FZ from the perspective of their applicability and adequacy in regulating digital assets, including cryptocurrencies, and to identify internal contradictions, theoretical and legal gaps, and directions for legislative development in the process of constructing a unified legal framework for the cryptoeconomy in Russia.

The study employs formal legal and system-structural analysis, comparative legal and logical-dogmatic approaches, as well as elements of critical-analytical and hermeneutic methodology.

The results of the research show that although Law No. 259-FZ establishes basic terminology and legal categories in the field of digital assets, it is conceptually and structurally insufficient for building a stable legal mechanism for the regulation of cryptocurrencies. The law is characterized by terminological ambiguity, the undefined status of digital currency, and the absence of legal constructs adequate to decentralized assets. The conducted analysis has made it possible to identify three levels of regulatory deficiency: conceptual, institutional, and procedural.

Based on the findings, the author concludes that the formation of an effective legal regime in the field of cryptocurrencies requires a conceptual differentiation between “digital financial assets” and “cryptocurrency,” amendments to the current legislation taking into account the technological specificities of crypto-assets, and the development of a unified approach to their classification within the framework of civil law. Law No. 259-FZ should be regarded as an initial but not final stage in the development of the Russian model for regulating the digital economy.

Ключевые слова: цифровые финансовые активы; криптовалюта; цифровая валюта; правовое регулирование; децентрализация; распределённый реестр; правовой режим; цифровизация экономики; Гражданский кодекс РФ; Федеральный закон № 259-ФЗ.

Keywords: digital financial assets; cryptocurrency; digital currency; legal regulation; decentralization; distributed registry; legal regime; digitalization of the economy; Civil Code of the Russian Federation; Federal Law No. 259-FZ.

Введение

Правовое регулирование криптовалют как особой категории цифровых активов представляет собой одну из наиболее сложных и актуальных задач современной юридической науки.

В условиях стремительного развития цифровых технологий, включая блокчейн, смарт-контракты и децентрализованные сети, национальные правовые системы вынуждены вырабатывать механизмы адаптации и трансформации классических правовых категорий.

Одним из первых шагов по формированию правовой основы для регулирования отношений, возникающих в условиях становления криптоэкономики, стало принятие в Российской Федерации Федерального закона от 31 июля 2020 года № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее – Закон № 259-ФЗ). [5]

Данный закон впервые в отечественной правовой системе закрепил понятия цифровых финансовых активов (ЦФА) и цифровой валюты, однако его положения вызвали неоднозначную реакцию как в науке, так и в правоприменительной практике.

Закон № 259-ФЗ не содержит прямого регулирования криптовалют в их технологически независимом, децентрализованном виде, что привело к созданию формально определённой, но содержательно фрагментарной модели регулирования.

В результате на практике наблюдается смешение понятий ЦФА, цифровой валюты и криптовалюты, что препятствует формированию чёткой правовой конструкции и ведёт к рискам правовой неопределённости. Вместе с тем, Закон № 259-ФЗ может рассматриваться как точка входа в правовую архитектуру цифровой экономики, определяющая возможные направления совершенствования законодательства в области криптовалютного регулирования. Исследование посвящено анализу нормативной конструкции и пределов правового регулирования, закреплённого в Законе № 259-ФЗ, с учётом необходимости выработки системного и научно выверенного подхода к криптовалютам в российской правовой системе.

Основная часть

Вступление в силу Закона № 259-ФЗ в 2021 году ознаменовало собой начало нормативного оформления российской модели регулирования цифровых активов. Закон сформировал базовые категории – цифровые финансовые активы и цифровая валюта, тем самым отразив стремление законодателя к интеграции новых финансово-правовых реалий в существующую правовую систему. Однако с момента вступления в силу закона научное сообщество и правоприменители указывают на сохраняющуюся правовую фрагментарность, затрудняющую не только его однозначное толкование, но и эффективную реализацию в условиях развития криптовалютных технологий.

Закон № 259-ФЗ в своей текущей редакции нередко критикуется за технико-ориентированный подход, при котором внимание уделяется описанию технологических процессов, а не юридическому содержанию правоотношений. Так, Дощатов А.А. отмечает, что закон «облекает в правовую форму неюридические по сути категории», превращаясь в «технологический регламент, отражающий “дань моде”». [2] Такие обстоятельств затрудняет полноформатное включение в закон ключевых юридических характеристик криптовалют, включая их децентрализованную природу, трансграничность и специфику гражданско-правового оборота.

Тем не менее, одним из ключевых достижений закона следует признать легитимацию цифровых финансовых активов как разновидности цифровых прав, регулируемых в рамках гражданского оборота.

Это позволило участникам экономических отношений использовать новые формы инструментов, основанных на технологии распределенного реестра, в том числе для привлечения инвестиций и токенизации имущественных прав. Вместе с тем концепция ЦФА, зафиксированная в законе, предполагает наличие ответственного эмитента или оператора, что принципиально отличает данные активы от криптовалют, функционирующих в децентрализованных сетях без эмиссионного центра и без наличия обязательства со стороны конкретного лица. Как подчёркивает Арманд Я.А., в отличие от криптовалют, ЦФА «не могут использоваться для оплаты товаров и услуг и являются по сути аналогами существующих финансовых инструментов, таких как акции, облигации, займы». [1]

Именно в этом аспекте обнаруживается один из фундаментальных пробелов нормативного регулирования. Законодателем предпринята попытка включить цифровую валюту в сферу правового регулирования, однако её определение в Законе № 259-ФЗ фактически охватывает лишь технологическую оболочку криптовалют, не предлагая ясной классификации в рамках гражданско-правовой системы.

Как верно подчёркивает Тагиев Г.Х., это привело к терминологическому хаосу, в котором категории «цифровая валюта», «цифровой актив» и «криптовалюта» используются как взаимозаменяемые, что противоречит как научному подходу, так и требованиям правовой определённости. [4]

Дополнительное затруднение вызывает неопределённость правового режима криптовалют в связи с запретом их использования в качестве средства платежа на территории Российской Федерации. Согласно позиции Банка России, отражённой в докладе 2022 года «Криптовалюты: тренды, риски, меры», цифровая валюта, не обеспеченная национальной денежной единицей, рассматривается как потенциальная угроза финансовой стабильности, а её распространение – как вызов публично-правовому суверенитету. [3]

Вследствие этого, несмотря на признание криптовалют как цифровых данных, способных быть принятыми в качестве платежа, правовая конструкция, позволяющая интеграцию криптовалют в гражданский оборот, в законодательстве отсутствует. Данное обстоятельство вступает в противоречие с реальными социально-экономическими практиками, в которых криптовалюты давно уже функционируют как квазивалюта, инвестиционный инструмент и средство расчетов.

Текущее регулирование в большей степени ориентировано на предотвращение рисков, чем на создание правовой инфраструктуры для цивилизованного и контролируемого оборота криптоактивов. Такой подход, несомненно, объясняется необходимостью защиты публичных интересов и борьбы с преступным использованием цифровых валют, однако чрезмерно ограничительный подход в регулировании сдерживает развитие внутреннего рынка криптотехнологий, в том числе в сферах финансовых технологий, токенизации и децентрализованных платформ.

На практике остаются нерешёнными вопросы, касающиеся гражданско-правового статуса участников оборота цифровых активов, особенно в ситуациях, когда речь идёт о владении и использовании децентрализованных криптовалют, не подпадающих под российскую юрисдикцию, в рамках международных P2P-сделок с участием российских граждан. Закон № 259-ФЗ, закрепляя категорию «цифровая валюта», не формирует целостного правового режима для криптовалют как самостоятельных объектов гражданских прав, не регулирует правовое положение их владельцев и участников соответствующих сделок. Это обстоятельство порождает неопределённость в вопросах применения норм об ответственности, правовой защите, а также затрудняет квалификацию сделок. В результате возникает необходимость в системной увязке положений о цифровых правах с конструкциями обязательственного и вещного права, что в настоящее время остаётся предметом преимущественно научной проработки и доктринальных предложений.

Следует отметить, что разработка Закона № 259-ФЗ опирается преимущественно на конструкцию централизованного регулирования, в то время как криптовалюты по своей природе являются децентрализованными, трансграничными и самоорганизующимися явлениями. Это предполагает необходимость переосмысления категории «государственный контроль» в цифровой экономике и поиска баланса между публично-правовыми и частноправовыми началами.

При этом важно учесть международный опыт, в том числе подходы ЕС, США, Японии и Сингапура, где осуществляется нормативное разграничение между видами цифровых активов в зависимости от их функционального назначения (средство обмена, инвестиционный актив, утилитарный токен и т.д.).

Таким образом, Закон № 259-ФЗ, несмотря на определённые позитивные изменения в части признания цифровых финансовых инструментов, пока не создал целостную нормативную архитектуру для регулирования криптовалют как самостоятельного юридического феномена.

Его положения должны рассматриваться как необходимый, но промежуточный этап, требующий дальнейшего развития концептуального аппарата и адаптации законодательства к быстро меняющимся реалиям цифровой экономики.

Научная и законодательная задача ближайших лет – выработка дифференцированного подхода к регулированию цифровых активов, основанного на их правовой природе и функциональной роли в обороте.

Заключение

Проведённый анализ позволяет утверждать, что Федеральный закон № 259-ФЗ сыграл важную роль в формализации отдельных элементов цифровой экономики в российской правовой системе. Признание цифровых финансовых активов и цифровой валюты как правовых категорий стало значимым шагом на пути интеграции новых цифровых явлений в правовой оборот. Вместе с тем, его положения в полной мере не охватывают многообразие правовых отношений, складывающихся в сфере оборота криптовалют.

Законодательная конструкция, ориентированная на централизованные цифровые активы, не адаптирована к особенностям децентрализованных криптовалют, что порождает как теоретические, так и практические затруднения. Терминологическая неоднородность, отсутствие чёткого правового статуса криптовалют, как особого нематериального имущественного объекта, ограниченность сферы их допустимого использования и неразработанность механизмов юридической ответственности создают препятствия для правовой определённости и стабильности регулирования.

В целях повышения эффективности правового регулирования цифровых активов в целом и криптовалют в частности, целесообразно:

1. Провести систематизацию понятийного аппарата, с чётким разграничением цифровых финансовых активов, цифровой валюты, криптовалют и иных существующих нематериальных имущественных активов, с учётом их функциональных и технологических характеристик.
2. Разработать отдельные положения гражданского законодательства, определяющие правовой режим криптовалют как объектов гражданских прав с акцентом на их оборотоспособность, правомерность сделок и защиту прав участников.
3. Включить в нормативную конструкцию гибкие механизмы регулирования на основе экспериментальных правовых режимов (песочниц) не только в рамках внешнеторговых сделок, но и, например, для отдельных субъектов или для определенных секторов экономики.

В научном плане необходима дальнейшая разработка доктрины цифровых активов в структуре гражданского права, с особым вниманием к правовой природе криптовалют как sui generis явления.