ПРАВОВОЕ ПОНЯТИЕ «КУЛЬТУРНОЕ МНОГООБРАЗИЕ»

THE LEGAL CONCEPT OF «CULTURAL DIVERSITY»

Andrey Loktev

Postgraduate Student of Private Law Sciences Private non-governmental educational Institution of higher education «Moscow Financial and Industrial University «Synergy», Russia, Moscow

Vladimir Grib

Scientific supervisor, Doctor of Law, Professor, Private non-governmental educational Institution of higher education «Moscow Financial and Industrial University «Synergy», Russia, Moscow

Аннотация. Цель исследования: анализ правовой природы понятия «культурное многообразие» в международном и национальном законодательстве, выявление основных подходов к его определению и систематизация правовых норм, регулирующих данную сферу. Метод исследования: комплексный анализ нормативно-правовых актов различных исторических периодов, сравнительно-правовой метод, а также методы исторического и системного анализа законодательства. Результаты: прослежена динамика развития понятия «культурное многообразие» от первоначальных упоминаний в международных документах до использования в современном правовом регулировании, выявлены основные тенденции определения данного понятия, а также ключевые факторы, влияющие на формирование правовой базы в данной области.

Выводы: понятие «культурное многообразие» развивалось в направлении от узкого понимания к более комплексному подходу. Исследование показало, что правовое определение данного понятия не завершено, продолжает развиваться, и требует создание целостной модели правовой поддержки. В современной России понимание культурного многообразия все более затрагивает не только публичную, но и гражданско-правовую сферу регулирования.

Abstract. Background: analysis of the legal nature of the concept of «cultural diversity» in international and national legislation, identification of the main approaches to its definition and systematization of legal norms governing this area.

Methods: a comprehensive analysis of normative legal acts of various historical periods, a comparative legal method, as well as methods of historical and systematic analysis of legislation. Result: the dynamics of the development of the concept of "cultural diversity" has been traced from its initial mentions in international documents to its use in modern legal regulation, the main trends in the definition of this concept have been identified, as well as key factors influencing the formation of the legal framework in this area. Conclusion: the concept of «cultural diversity» has evolved from a narrow understanding to a more comprehensive approach. The study showed that the legal definition of this concept has not been completed, continues to evolve, and requires the creation of a holistic model of legal support. In modern Russia, the understanding of cultural diversity increasingly affects not only the public, but also the civil law sphere of regulation.

Ключевые слова: культурное многообразие, законодательство, многонациональный народ, гражданское право.

Keywords: cultural diversity, definition, concept, legislation, multinational people, ethnicity, civil law.

В поиске определения термина «культурное многообразие» необходимо раскрыть его составляющую, понятие «народ». В юридической науке это понятие и его признаки не имеют универсальной формулировки. Это связано с тем, что данная проблема в практическом и правовом смысле стала обсуждаться лишь в XX веке и многие факторы, которые могли бы способствовать разработке системного подхода к понятию «народ», еще не вполне изучены. На основе имеющихся вариантов интерпретации можно обнаружить сходство и различия в правовом конструировании этого понятия. В отечественной справочной литературе, в частности, в Большом юридическом словаре народ – это «в теории конституционного права все население данного государства, образующее единую социально-экономическую и политическую общность независимо от деления его на какие-либо национальные общности (в конституционной доктрине ряда стран, в т.ч. РФ, употребляется выражение "многонациональный народ")», а также «субъект международно-правовой системы прав народов». Вместе с тем, имеется и частное понятие. В том же словаре указывается: «На практике понятие "народ" в разных случаях включает племя, группу племен, народность, этническую нацию, религиозную общность, языковую общность» [1]. К двойственности частного и общего понятия склоняются и западные справочно-правовые источники. В зарубежных юридических словарях, таких, как цитируемый при рассмотрении судебных дел в США Юридический словарь Блэка, термин народ (people) определен как совокупность людей, существующих в форме организованного юридического общества, обычно населяющих определенную часть земли, говорящих на одном языке, использующих одни и те же обычаи, обладающих исторической преемственностью и отличающихся от других подобных групп своим расовым происхождением и характеристиками, и в целом, но не обязательно, живущие под одним и тем же правительством и суверенитетом. В то же время, согласно указанному авторитетному изданию, это – «нация в ее коллективном и политическом потенциале», а понятие суверенный народ «объединяет всех граждан, которые живут в одном суверенном государстве и избирают своих представителей и государственных служащих» [2]. Трактовка понятия «народ» в отечественных и зарубежных источниках по вопросам правоведения имеет сходные черты в таких ключевых словах, как «государство», «суверенитет», «культура», «язык», «общность», «группа», «история», «территория». Соответственно, культурное многообразие следует понимать, как совокупность всех видов и форм проявлений общественных отношений, характеризующих многонациональный (многокультурный) народ. В этой связи можно предложить следующее рабочее определение культурного многообразия – это уникальное единство или сочетание особенностей, традиций, языков многих народов, сформировавшееся в стране, регионе, местности, прошедшее долгий путь развития с участием многих поколений, не утратившее своей индивидуальности и оказывающее существенное влияние на общественную и частную жизнь граждан. В Российской Федерации, несмотря на различия в вероисповедании и межгрупповые разногласия, порой, и конфликты, культурное многообразие носит в основном консолидирующий характер.

Сама по себе проблема преодоления внутренних противоречий не является особенностью Российского государства. В большинстве стран мира, как и в России, вопросы поддержки культурного многообразия признаны в качестве ключевых. С момента учреждения ЮНЕСКО в 1945 году одним из направлений в решении общемировых гуманитарных проблем стало именно содействие «культурному разнообразию». Однако не все международные договоры данной организации нашли свое отражение в российском законодательстве, в частности Российская Федерация не ратифицировала Всеобщую декларацию о культурном разнообразии, которая была принята Генеральной конференцией Юнеско в 2001 году, а также Конвенцию по защите нематериального культурного наследия 2003 года. Причины обособленности России в этом вопросе заключались во внушительных обязательствах перед ЮНЕСКО, а также в расхождении позиций по трактовке понятий о сущности культурного наследия и культурного «разнообразия». Здесь уточним: отечественный термин «многообразие» более близок слову plurality (англ. «множественность»), но не вполне эквивалентен применяемому в международных документах термину diversity, который обычно переводят как «разнообразие». При этом в отечественной правовой литературе оба термина «многообразие» и «разнообразие» нередко используются как синонимы [3, с. 10-25]. Полагаем, при их близкой семантике, многообразие-plurality прежде всего предусматривает наличие большого количества вариаций какого-либо признака, в нашем случае – множество культур (возможно близких и сходных), тогда как разнообразие-diversity настаивает на теме различий. Это согласуется с подходом упомянутой Декларации ЮНЕСКО, где в ст. 2 говорится о культурном плюрализме (cultural pluralism), как о политике поощрения интеграции и вовлечении к этому процессу всех граждан, как о залоге социальной сплоченности и жизнеспособности гражданского общества, как о способе создания благоприятной среды для культурного обмена «и расцвета творческих способностей, питающих жизненные силы общества». Отметим, что в западноевропейском и американском политическом дискурсе, и соответствующих правовых системах на основе понимания феномена разнообразия-diversity как прежде всего «различий» сформировано представление о фундаментальном и непреодолимом несходстве человеческих культур, которые только и могут сосуществовать на принципах толерантности и политкорректности, оставляя за бортом принципы морали и нравственности (дескать, у каждой культуры своя мораль). Применительно к законотворчеству современной России, с ее концептуально-правовой основой общероссийского гражданского и культурного единения и общих морально-нравственных ценностей, как раз более уместен термин «культурное многообразие». В своем исследовании мы используем именно этот термин как основной. Таким образом, феномен культурного многообразия (включая многообразие этническое, языковое, религиозное, региональное), не является единичной, изолированной особенностью того или иного государства или территории. Фактически, культурное многообразие, воплощенное в общегражданских и общедоступных культурных ценностях, служит фундаментом социального мира и цивилизованного сосуществования. Однако, даже в авторитетных международных организациях возникают разногласия относительно тех или иных тематик культурного свойства, принимаются решения и искажаются основы моральных и нравственных устоев против традиций и многовековой культуры в угоду глобализации и «новым» западным ценностям. Все чаще затрагивается проблема новоявленных ценностей в вопросах пола и т.н. гендерных меньшинств, которые по мнению официальных европейских лиц, «уязвимы» и нуждаются в защите. Так, председатель Европейского Союза, высказал желание иметь «стабильное и предсказуемое» поведение России, а также о решительной позиции Евросоюза по отношению к России для отстаивания ценностей Европы [4]. Помимо того, что данное выступление имело провокационный характер, нарушающее не только принципы Декларации о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств, принятой Генеральной Ассамблей Организации Объединённых Наций [5], но и Конституции Российской Федерации (статьи 72) [6], которая закрепляет институт брака как союза мужчины и женщины. Очевидно, что в культурно-гуманитарной сфере Российская Федерация может и должна идти по пути все большей суверенизации правового регулирования. Полагаем, в целях устойчивого развития страны, необходимо сосредоточить особое внимание на вопросах культурного многообразия России, проводить в данном направлении фундаментальные исследования общих и частных подходов правового регулирования, выявлять в законодательстве и правоприменительной практике лакуны и противоречия. Здесь кратко приведем некоторые примеры. В частности, касающийся неопределенности отечественного правового регулирования в отношении национальных меньшинств. Еще в 1977 году итальянский профессор Франческо Капоторти, будучи в статусе Специального докладчика Подкомиссии Организации Объединенных Наций по предупреждению дискриминации и защите меньшинств, предложил определение меньшинства, как «группу меньшей численности по сравнению с остальной частью населения государства, занимающую не доминирующее положение, члены которой, являясь гражданами государства, имеют этнические, религиозные или языковые особенности, отличные от особенностей остальной части населения, и проявляют, хотя бы только имплицитно, чувство солидарности, имеющее целью сохранить их культуру, традиции, религию или язык» [7, с. 2-3]. Хотя «гражданство» необязательный показатель в данном случае, критерий о не доминирующем положении является ключевым. В российской же правовой традиции термин нацменьшинство, как правило, не используется, особенно – применительно к собственному населению страны. Вместе с тем, международные документы, которые подписала Россия, содержат этот термин. Содержит его и Конституция РФ [6, ст. 71]. По сложившейся практике, пока не получившей правового оформления, к национальным меньшинствам на территории Российской Федерации относят лиц, проживающих на ее территории и являющихся иностранными гражданами или российскими гражданами–недавними выходцами из других государств (в подобных случаях уместен также термин диаспора). В некоторых двусторонних документах, которые РФ заключила с теми или иными государством, такие группы непосредственно перечислены. Вместе с тем, например, российские татары, башкиры, чеченцы и другие крупные группы населения или чукчи, эскимосы и иные малочисленные группы к национальным меньшинствам в России, как правило, не относят. В противном случае все российские национальности за исключением этнических русских могли бы рассматриваться в Российской Федерации в качестве меньшинств. На провокационной идее назвать в России все этнические группы меньшинствами кроме русских настаивают западные политологи, тем самым формируя «международную повестку» о якобы ущемленном положении нерусского населения в нашей стране. Следует констатировать, что действующее российское законодательство пока недостаточно или почти не проясняет понятие «национальное меньшинство», хотя это необходимо в целях поддержания общественного согласия и упреждения необоснованных международных претензий. На территории России по информации Федеральной службы государственной статистики по итогам Всероссийской переписи 2020\2021 года проживает более 190 национальностей, а по численности населения 80,9% составляют русские. В числе других крупных народов России шесть имеют численность более чем по миллиону человек – татары, чеченцы, башкиры, чуваши и аварцы [8]. Хотя остальные народы имеют меньшую численность, суммарно они также составляют весомую долю в России: армяне, украинцы, даргинцы, казахи, кумыки, кабардинцы и многие другие. Русские и многие другие национальности не сосредоточены в отдельных регионах, а населяют все пространство России. Таким образом, даже естественно-географическая картина страны отражает ее культурную сложность и ее единство. В современной России развитие правового понятия культурного многообразия очевидно будет все более затрагивать не только публичную, но и гражданскую сферу регулирования. Это связано со все большей ориентацией государственной национальной политики на обеспечение социального, культурного и образовательного развития граждан, включая адресное обеспечение соответствующих государственных гарантий. Так, некоторые группы населения в России имеют законом определенный статус коренных малочисленных народов. В общей сложности эти группы насчитывают около 300 тыс. человек, населяют десятки огромных по площади российских регионов. Согласно Постановлению Правительства Российской Федерации от 24 марта 2000 года №255 «О Едином перечне коренных малочисленных народов Российской Федерации» [9], список малочисленных народов включает более 40 этнических групп численностью от сотен человек до десятков тысяч человек – абазины, алеуты, алюторцы, бесермяне, вепсы и другие. Не все, но многие группы находятся в регионах Севера, Сибири и Дальнего Востока России. Для обеспечения государственных гарантий сохранения культуры и традиционного образа коренных малочисленных народов РФ действует значительное количество законов и ведомственных нормативных актов, однако не по всем параметрам эти документы взаимно согласованы и не всегда соответствуют текущим социально-культурным реалиям. Даже ключевое понятие «традиционная хозяйственная деятельность» не обладает нормативной устойчивостью. В одних правовых документах такая деятельность отнесена ко всем коренным малочисленным народам РФ, а в других – только к малочисленным северным народам. Вместе с тем, согласно федеральному закону о гарантиях прав коренных малочисленных народов (п.1 ст. 7.1), предоставление сведений о традиционной хозяйственной деятельности является обязательным для персонального обеспечения социальных и экономических прав лиц из числа малочисленных народов [10]. С развитием миграционного законодательства, уточняются и требования, предъявляемые к иностранным гражданам, прибывающим в Россию для осуществления трудовой деятельности. Эти требования затрагивают и вопросы культурного свойства. Поскольку в Россию ежегодно прибывают сотни тысяч иностранных граждан на длительный срок или постоянное проживание, по международным стандартам, Российская Федерация относится к категории стран с особенно большой численностью международных мигрантов. По отечественной официальной отчетности, в составе иммигрантов преобладают граждане бывших советских республик. Культурный аспект иммиграции регулирует Федеральный закон о гражданстве, согласно которому для получения гражданства РФ иностранцы помимо русского языка должны знать историю и основы законодательства России (ст. 15 Закона N138-ФЗ) [11]. Аналогичные требования по бесконфликтному вхождению в российское культурное многообразие предъявляются к иностранным гражданам, пребывающим в России с целью осуществления трудовой деятельности (ст. 13.3 Закона N115-ФЗ) [12]. Однако остается открытым вопрос о проработанности и достаточности указанных нормативных требований. В обновленной в 2020 году Конституции Российской Федерации принцип многонационального единства подкреплен положениями о исторически сложившемся в России государственном единстве (ст. 67), социальной солидарности (ст. 75), общероссийской культуре, как уникальном наследии многонационального народа (ст. 68, п. 4), культурной самобытности народов и этнических общностей (ст. 69, п. 2), этнокультурном многообразии (ст. 69, п. 2.), языковом многообразии (ст. 69, п. 2; ст. 68, п. 3) [6]. Очевидно, конституционные новации еще более четко ориентируют отечественное законодательство на поддержку в России каждой национальной культуры, языка, традиционного образа жизни, но не по отдельности, а именно как части общей российской культуры. И в этом смысле имеющееся формальное разделение законодательства по правовым и ведомственным отраслям не должно становится препятствием для целостного регулирования. В конечном итоге отечественная правовая система обязана исходить из конституционного принципа многонациональности россиян и, сообразно текущим условиям, учитывать многоаспектность данного феномена, его чрезвычайную сложность и динамичное развитие. Соответственно, в законодательстве Российской Федерации необходимо выстраивать непротиворечивую, не обремененную ведомственными ограничениями целостную модель правовой поддержки культурного многообразия, отвечающую современным вызовам и ориентированную на долговременную перспективу устойчивого государственного и общественного развития России.