ДИАЛЕКТИЧЕСКИЕ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ КАК ОСНОВА РУССКОЙ УНИКАЛЬНОСТИ

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать…

Эти крылатые строчки великого русского поэта Федора Ивановича Тютчева достаточно часто цитируются в научной и публицистической литературе для обозначения особого пути развития России. Загадку ее самобытности пытались разрешить многие русские философы и историки (К.Н. Леонтьев, Н.Я. Данилевский, С.М. Соловьев, П.Я. Чаадаев, Н.А. Бердяев и многие другие). Почему Россия особенная? Почему она отличается как от европейских, так и от азиатских государств? Что ближе для России: Восток или Запад? Эти вопросы волнуют нас и сегодня. Волнуют, потому что в условиях массовой глобализации важно не растерять свою уникальность, важно сохранить ментальные традиции и отечественную культуру.

Примечательно, что поиск ответов на эти вопросы привел в свое время к возникновению двух историко-философских школ: западников и славянофилов. Спор между ними шел о судьбе России и ее призвании в мире. Западники мечтали о европейском пути развития и положительно оценивали петровские реформы, способствующие вхождению России в мировое сообщество. А славянофилы верили в самобытный путь России и осуждали разрушение гармоничного строя России и введение крепостного права. Однако эти философские идеологии, как диалектические противоположности, удивительным образом взаимодействовали, взаимодополняли друг друга, укрепляли веру в возможности движения России к процветанию, способствовали развитию научной мысли, культуры и литературы.

Так, например, современные философы В.В. Ильин и А.С. Ахиезер считают, что «с Европой нас роднит вера, с Азией история».  Кроме того, перенимая у Европы инновационные технологии, Россия использует сугубо восточные формы заимствования [1, с.56-57]. Это особое, исторически сложившееся, положение России очень точно и образно представил А.А. Блок в своих «Скифах»:

Мы, как послушные холопы,

Держали щит меж двух враждебных рас

Монголов и Европы!

Россия, по представлению А.А. Блока, своеобразный «щит», стена и переходный мост между Западом и Востоком. На нее возложена миссия примирения. Здесь достаточно отчетливо проявляется близкая поэту идея С.М. Соловьева о способности России выступать на мировой арене в качестве третьей, объединяющей Запад и Восток, силы [2].

В этой связи уместно вспомнить статью Д.С.Мережковского «Памяти Тургенева». Автор видит в писателе черты как коренного русского человека, так и величайшего западника. Эта «противоречивость, которая составляет доныне неразрешенный, трагический узел нашей истории, противоположность западной культуры и русской самобытности, превращается в его душе в гармонию, в стройное и неразрывное сочетание» [3, 29]. Тургенев одновременно славянский гигант и истинный европеец, и в этом его уникальность. Именно он одним из первых открыл удивленной Европе самобытную русскую литературу и таинственную русскую душу.

Отмечая в писателе еще две диалектические противоположности (Эстетства и Народности, Веры и Знания), Мережковский убедительно показывает, как в столкновении тенденций осуществляется развитие: «Так, с каждым годом растет образ Тургенева, становится все выше и выше, светлее и светлее» [3, 28]. Более того, сами противоречия жизни становятся предметом осмысления и изображения в русской литературе: «Отцы и дети», «Преступление и наказание», «Война и мир». Художественное воплощение этой общечеловеческой проблематики способствовало признанию самобытной русской литературы во всем мире.

Противоречивость свойственна и нашему менталитету в целом. Это отмечают все исследователи. Обратим внимание на наблюдения Н.А. Бердяева: ««Подойти к разгадке тайны, сокрытой в душе России, можно, сразу же признав антиномичность России, жуткую ее противоречивость… Бездонная глубь и необъятная высь сочетаются с какой-то низостью, неблагородством, отсутствием достоинства, рабством. Бесконечная любовь к людям, поистине Христова любовь, сочетается с человеконенавистничеством и жестокостью. Жажда абсолютной свободы во Христе (Великой Инквизитор) мирится с рабьей покорностью» [4, 3-4]. В единстве и борьбе этих диалектических противоположностей складывался на протяжении веков уникальный национальный характер. Главная особенность русского человека - поступать не в соответствии с требованиями ума, а по велению сердца. Пусть она многими сегодня даже не осознается, но эта особенность заложена на ментальном уровне.

С противоречивостью русского менталитета многие исследователи связывают и понимание толерантности. Б.В. Емельянов в опоре на работы И.А. Ильина и А.П. Куницына отмечает, что «одним из аналогов толерантности, коренящимся в русском менталитете, является понятие терпимости» [5, 56-57]. Терпимость может проявляться по-разному: это может быть и пассивное воздержание, и любовное действенное терпение, и жертвенное принятие трудностей во имя сохранения этнической целостности и государственности. Такое терпеливое отношение русских людей к своим трудностям и проблемам всегда поражало иностранцев. При этом есть и другая толерантного русского менталитета – уважительное отношение к иноплеменникам, другим нациям и народам. В отличие от Европы, Россия, сохранила все свои этносы, да и самой Европе не раз приходила на помощь, оберегая ее границы. В русском народе слабо чувство национального эгоизма и исключительности, ему в большей мере присуще чувство взаимопомощи, как говорил Ф.М. Достоевский – всечеловечности. Из этого следует, что даже такое общечеловеческое, глобальное качество, как толерантность, у нас особенное, самобытное: проявляется во взаимодействии терпимости и уважения.

Русские мыслители всегда искали смысл развития России. Исследования и споры в этом направлении продолжаются и сегодня. Отмеченные выше диалектические противоположности русской дают основание утверждать, что развитие России идет по своим особым законам, они не всегда доступны логическому анализу европейцев и азиатов. Русским людям свойственно не столько сознание, сколько чувство, что Россия имеет особую судьбу, что русский народ особенный. И в этом наша уникальность.