Лингвистический аспект политической жизни Дагестана: опыт сравнительного анализа

Приступая к статье, нам хотелось бы сразу отметить, что вопросы связанные с исследованием в сфере межкультурных реалий являются актуальными во все времена, потому как каждый народ и каждая культура не может находиться в изолированном состоянии, в полном отрыве от других народов и других культур. Для успешного взаимодействия, для мирного сожительства и выработке такого культурного феномена, как толерантность необходимо изучать и сравнивать культуры, делать культурные барьеры проходимыми и учить людей терпимости.

Единицей любой сферы человеческой деятельности, в том числе культуры, является сам человек, иначе в этой сфере не было бы смысла. А человек, как мы знаем, существо социальное и в современных реалиях нам не приходится в этом сомневаться. Человек невозможен вне общества. Самоопределение его возможно только путем сравнения с себе подобными.

Согласно пирамиде человеческих потребностей Абрахама Маслоу, конечной целью человека является развитие ее как общественной личности, признанной другими,  реализующей свой потенциал и свои цели.

Соответственно, человек нуждается в таком канале связи, который бы осуществлял эффективное взаимодействие с людьми. Здесь и возникает вопрос о необходимости в языке.

Язык — это средство коммуникации, которое определяет мышление каждого человека. Это самое важное и самое интересное явление человеческой деятельности, потому как без него было бы невозможно существование никакой другой деятельности: ни культуры, ни религии, ни политики, ни общества в целом . Изучение языка важно и нужно, потому что изучая язык, мы изучаем человека, человеческое общество, культуру, универсальное и специфическое. Знание об особенностях  дает нам возможность легче понимать и эффективно взаимодействовать с иными культурами.

Существует легенда о Вавилонской башне, согласно которой, человечество, дерзнувшее достать до Бога, было наказан тем, что Он разобщил их язык. Как результат, каждый разговаривал на своем собственном языке и с этих пор люди перестали понимать друг друга. Они разбрелись по своим углам и образовались народы и нации.

Люди действительно воспринимают чужой язык, чужую речь, а значит и чужую культуру, как проблему, как нечто непреодолимое и сложное, отсюда и непонимание, конфликты и нетерпимость. Но если посмотреть с другой стороны, что интересного в мире, где все говорят на одном языке, живут в одной культуре, где нет никакого повода удивляться и восхищаться чем-то новым и неизведанном. Не много ли лучше буйство красок, чем монотонность одноцветия? Может Бог вовсе не наказывал человечество, а занял их столь манящим разнообразием, отвлекая их от того, что в априори недостижимо.

Язык это зеркало культуры, он отражает в себе все особенности культуры, его менталитет, концепты и видение мира. Язык это копилка культуры, он копит в себе все эти особенности и передает их через поколения, тем самым сохраняя идентичность этого народа через века. Язык, наконец, формирует человека, язык позволяет человеку приобщиться к тому историческому наследию, которое передается из времени во время, вбирая в себя это, человек формируется, определяет свое место в этой системе ценностей. Он пропускает эту систему через призму своего индивидуального и формирует таким образом личность — нечто субъективное, индивидуальное и уникальное, существование которой возможно только при наличии объективного и универсального, при сравнении с которым и возникает уникальность.

Еще Людвиг Витгенштейн писал, что мир человека таков, каков его язык. Согласно теории Сепира-Уорфа, язык влияет на наше мышление и процесс познания. Когда человек знает язык, изучает его, он приобщается к культуре носителей этого языка, обогащает свою картину мира, учится воспринимать несвойственное ему не как «чужое», а как отличающееся, но, тем не менее, имеющее право на существование. Человек заключенный только в рамки своего родного языка лишен возможности понимать окружающую действительность и адаптироваться к реальной жизни.

Любой язык представлен лексическим составом, при помощи которого происходит процесс коммуникации. Так же как и отличны языки, отлична и лексика. Но, если мы вспомним, что человек, а соответственно и культура - явление социальное, то мы поймем, что изолированного развития ни того, ни другого невозможно. Соответственно, на всех этапах развития, становления и функционирования языки взаимодействовали, взаимно влияли друг на друга, некоторые из них полностью ассимилировали, другие сохранили идентичность хоть и в разной степени. Это характеризуется многими внешними факторами контакта разных народов. Лексика вбирает в себя такие концепты и понятия, которые помогают нам определить особенность людей, апеллирующих ею. Понятия и концепты всегда специфичны.

Одним из способов дефиниции, как мы уже показали на примере самоопределения человека, является сравнение. Метод сравнения является одним из наиболее эффективных и универсальных методов познания. Этот метод состоит в сопоставительном сравнении однородных явлений и процессов в разных системах с целью нахождения их общих и различных черт. Путем сравнения мы можем выявить универсальность и специфичность. Метод сравнения эффективен и тем, что он позволяет прибегать и к средствам других методов и даже включать в себя другие методы целиком. Метод сопоставительного анализа предполагает и метод аналогии, моделирования, индукции, дедукции, его можно рассматривать в диахроническом и синхроническом аспекте, выбор которого зависит от конкретной цели: изучить явление в полной совокупности всех обусловливающих факторов или только  как систему структурных связей в данный период времени. При сопоставлении объект анализа выводится как «чистый факт», изолированно от других явлений данной системы и сопоставляется с другим фактом внутри другой системы.

Тог есть, сравнивая два явления в разной системе, в данном случае  - лексических единиц двух языков, мы выявляем общее и различное в языках, а значит и в культуре, а значит и в миропонимании, укладе, и во всех сферах человеческой деятельности. Понимая эти расхождения нам будет легче искать способы их преодоления, а значит и способы контактов этих культур, взаимодействия и эффективной совместной деятельности.  Опираясь на смежные аспекты, можно выработать терпимость к несмежным, а работа над различиями способствует сглаживанию углов и преодолению барьеров.

Особенно это важно для тех народов, которые в силу каких-либо социальных, общественных, политических, географических и т. д. условий вынуждены постоянно контактировать, а может и жить в соседстве друг с другом.

Еще французский мыслитель Шарль Монтескье отмечал, что территориально-географическая и природная среда, окружающая человека не только влияет, но и формирует хозяйственный уклад народа.

Жизнь в любом  обществе регулируется определенными нормами и правилами. Горцы в своей повседневной жизни руководствовались рядом норм, называемых адатом. Адат — слово арабское, означающее привычку или обычай, так называют издревле сложившееся обыкновение. На Кавказе этим словом называют обыкновение, действовавшее до шариата или одновременно с ним. В дагестанских языках существуют для обозначения понятия «обычное право» свои особые термины. Так в аварском языке указанное понятие передает слово батль (балъ), причем небезынтересно, что такое же по звучанию слово (балъ) употребляется в названном языке в смысле еще и «борозда; вытянутый участок пахотной земли». В даргинском языке употреблялось в прошлом, в интересующем нас значении «обычное право», слово зега//цега (зегъа//цегъа), притом, что в лакском имеется слово цуга (ццугъа) со старинным значением «запрет»,в кумыкском - «олгу» (буквально - «выкройка», «образец») и т.д. Что касается текстов юридического содержания, составлявшихся этническими дагестанцами на арабском языке, то в них применялись в смысле «обычное право», традиционно, следующие ниже восточные слова: адл (авар. г1адлу) – «справедливый порядок» , а также адат, урф, расм. Это, прежде всего, краткие по объему «договора» (къот1и), «соглашения» (рекъей) и постановления, исходящие от горских общин-джамаатов (таковыми могут быть единичные села или горские городки) или от местных князей-правителей (ханов, нуцалов, уцмиев и т.д.).

В равнинной и предгорной части Дагестана высшее место в иерархии занимали шамхалы, уцмии и майсумы, в горной части — ханы. Основой их экономического могущества были земля и скот.

В своих владениях они пользовались неограниченнымяи правами и привилегиями, их воля явллась законом. Схожими правами пользовались также бии - старшие князья. На звание шамхала, уцмия, майсума могли претендовать только самые старшие представители княжеского рода по прямой линии.

Особое место занимал Тарковский шамхал (шавхал), суверенитет которого признавался другими кумыкскими и иными владетелями Дагестана. Он обладал практически неограниченной властью, хотя периодически и собирал совет для решения важных задач. Шамхал не имел постоянной армии, но у него было большое число дружинников (нёкер), его вассалами являлись также удельные князья (бий, бек). У шамхала были помощники, “министры” (вазир), смотрители (назир), главы военной силы (черивбашы), сотники (lюзбашы), городничий (къалабек), городовые (чавуш), конюшенные (карасчы), стольники (.хончачы), виночерпии (аякъчы) и т.п. Почти то же самое наблюдалось в управлении другими владениями Кумыкии. В социальном отношении кумыкское общество состояло также из дворян, узденей различных категорий, крестьян разной степени зависимости, рабов и др.

В тухум входили только родственники по отцовской линии (обычно 100-150 чел.), степень родства имела большое значение. Значительную роль играли и некровнородственные связи: аталычество ((от слова «ата» - отец) воспитание детей в чужом роду), куначество, отношения со сводными братьями и сестрами.

Обычай, общий для всего Кавказа, – отдавать детей в руки иноплеменников – преследует политическую цель большого значения, поскольку воспитатель-аталык становится затем членом семьи законного отца и эти родственные отношения распространяются не только на представителей того же рода, но и на всех представителей народа, к которому относится аталык, по всему Кавказу, так что среди вражды, царящей между ними, они всегда ищут и находят средства получить поддержку и помощь.

Основным типом семьи среди кумыкских общин в XIX в. была малая. Глава семья, как правило мужчина старший по возрасту, обладал непререкаемым авторитетом, но в решениях важных вопросов всегда созывался семейный совет, в который входили мужчины и наиболее опытные женщины. Все имущество и продукты питания считались коллективной собственностью всей семьи. Собственность членов семьи состояла из имущества, перешедшего к ним по наследству и приобретенного общим трудом семьи. Личную собственность главным образом имели женщины, и, как правило, она состояла из приданого. В случае развода супругов личная собственность женщин не подвергалась дроблению. Если мужчина выступал инициатором развода, женщина получала все, что она привезла из родительского дома, и, кроме того, плату (ге- бингъакъ), полученную за нее при вступлении в брак. Суд по адату производили опытные и влиятельные старики из князей и узденей, а по шариату - кадий. Существовал и третейский суд (маслагьат), решение которого считалось окончательным. Когда дела рассматривались на основании подозрения, т.е. не имелось свидетелей (шагъат), большую роль в судебном процессе играли соприсяжники (тусев). Если преступник не был известен, его поиск поручался доказчику (айгъакъ). Решения могли отменяться феодалами или царской администрацией. По важным делам созывался общий сход мужчин, где феодальная верхушка все же играла решающую роль.

В высокогорных районах семьи расселялись малыми поселениями по 15-30 дворов, а на равнине аулы вырастали до 100-1000 хозяйств, где родственные группы селились в «мехе» или «авал» (араб., багв. Малая семья).

Слово «тухум» на санскрите и фарси означает «семья», «деревенская община». У аварцев наряду с иранским «тухум» был распространен собственный термин - «кьибил» (буквально «корень»), у даргинцев - «джине», у лакцев - «сака», у лезгин - «сихил», «миресар».

Тухумы возглавляли один или несколько мужчин, самых старших по возрасту (чухби, карт, гьилатаб, адилал, аксеккал, мыггыджи, хистар и др.), они разрешали семейные споры и решали бытовые вопросы, выступали в роли судей по адату. Старшины избирались выборным путем, об этом говорят термины их обозначения: «иргадулав» (по-аварски - «очередной»), «гьилатав» (по-андийски - «допущенный к верховодству») и др.

Судом занимались старейшины, старшины и кадии. Старшины имели сельских и войсковых исполнителей  (у аварцев - «гъелал», в русских документах «есаулы») и глашатаи («мангуши»). Община выбирала военного-предводителя(«цевехъан»). Высшим органом власти было народное собрание, которое представлял совет старейшин, членов которого называли «джамаатчи» (человек джамаата). Совет старейшин ежегодно переизбирался общим собранием. Среди старшин избирался управитель «бегавул» у кумыков и ногайцев, «росдал бетер»(«голова села» ).

Основным принципом не только дагестанского, но и вообще северокавказского обычного права являются композиции— система штрафов за совершенное правонарушение. Убийцы, прелюбодеи и воры присуждались к штрафу в пользу как потерпевшего (или его родных) (даман), так и всего селения (фидйа), достоинство которого они оскорбили.

Человек, совершивший убийство, немедленно вместе со своими родственниками по отцовской линии скрывался в доме князя. Последний, согласно адата, должен был взять их под свою защиту и покровительство. Собрав своих узденей и эмчеков (аталыков) он стремился предотвратить ответное кровомщение. В дом князя и к потерпевшим приходили односельчане и знакомые с выражением соболезнования и пожеланиями “да ниспошлет бог свой мир”. Родственницы убийцы держали в доме князя “яс” – оплакивали убитого и проклинали и поносили своего родственника убийцу. Сам же князь, выждав окончание дней “яс” по убитому, посылал для переговоров о примирении туда своего кади и двух “тамаза” ( почетных стариков), которые предлагали выселить убийцу далеко за пределы родного аула (канлы). Посланные ходили несколько раз к родственникам убитого и вели переговоры об “алыме”, т.е. выкупе за убийство. Алым с дыма, т.е. с родни, кушающей из одного котла, был установлен в один баран. С дальних родственников алым брался в меньшем размере. Четвероюродный брат платил 60 коп., а более дальние родственники по 20 коп. Когда выкуп был собран, род убитого получал извещение, что “идем с алымом”. Родственники убийцы с почетными стариками, кадием и князем во главе шли на “яс”, или “тазият” (сидение мужчин).

В эпоху всемирной глобализации, как не странно, особенно обостряется национальное самосознание народов. Под натиском единых стандартов, человек яростно отстаивает и доказывает свою уникальность, проявляющуюся в истории, культуре и языке. Сохранять самобытность важно и нужно, иначе мы рискуем остаться людьми «без рода и племени», маргиналами, забывшими родную самобытность, но не приобщившимися к чужой. Ведь чужая глобальная культура она хоть и заманчива, но она «чужая», в том смысле, что она не сформировала тебя как человека думающего, познающего, сознательного. Важно изучать свою историю, важно изучать свою культуру. В истории каждого народа есть поистине удивительные и увлекательные вехи, история поможет тебе осознать свое место и место своего народа в многообразном мире, она поможет тебе разобраться в себе и возможно объяснит некоторые феномены, которые до сих пор оставались непонятными.

Но столь же важно изучать другой язык, другую историю, другую культуру. Родная культура активизирует твое самосознание, а знакомство с другими мирами расширяет твоё сознание. Изучая чужое, ты невольно становишься свидетелем зарождения культурно-исторического мира некоего народа, ты сочувствуешь и сопереживаешь. Изученный феномен — полюбившийся феномен.

В такой национально разнообразной и культурно многоводной республике, где царит многообразие языков и смещение исторических судеб очень важно быть толерантным и терпеливым, понимающим и сочувствующим. Сколь бы многообразны мы не были, какими бы разными путями мы  не приобщались к нашей общей истории, мы, однако, испокон веков строим одну большую башню.