Детство в затопленной деревне, по воспоминаниям очевидцев и материалам архива Иркутской области

В истории Сибири, как и в истории России, немало печальных фактов. Одним из них стало уничтожение деревень. При строительстве ГЭС: Братской, Усть-Илимской... ныне – Багучанской. Под воду ушли плодородные пашни, леса, погибли звери, птицы. Деревни, расположенные вдоль берегов рек, должны были быть сожжены, люди должны были переехать в другие населённые пункты.

Для того чтобы описать «Детство в затопленной деревне…», обратимся к истории освоение Сибири. При изложении истории Сибири временами упоминаются Илимск, Илимское воеводство, упоминаются вскользь, среди дру­гих более важных имен и дел. Действительно, Илимск не связан ни с какими крупными историческими событиями. Может быть, поэтому значение Илимского воеводства никогда не раскрывалось с необходимой полнотой, и Илимск всегда оставался на задвор­ках сибирской истории.

При том что, первая деревня пашенных крестьян на р. Илиме, д. Погодаева, возникла в 1645г. К концу XVII века на Илиме было освоено 35 деревень. В начале XVIII века образовалось еще 9.

В конце 40-х годов ХХ века приступили к реализации плана строительства БАМа, участок которого Братск-Лена проходил по Нижнеилимскому району. Затем была дорога Хребтовая - Усть-Илим. Обе стройки шли по глухой илимской тайге. Еще стране нужен был сибирский лес. Так родились и выросли в районе новые поселки лесников и железнодорожников. В 1974 г. Усть-Илимскими водохранилищем затопило 46 деревень и сёл по долине Илима, из которых 13 деревень прекратили свое существование задолго до затопления [1, с. 5].

История Илимского острога по воспоминаниям очевидцев

Моя бабушка Федотова (Медведева) Капиталина Петровна родилась в деревне Банщиково Нижне-Илимского района Иркутской области, там и прошло её детство. Деревня была из одной улицы вдоль берега реки Ангары (см. рис. 1). С одной стороны улицы дворы, дома, с другой – бани. Вот и название из-за бань – Банщиково (по одной из версий). За банями в метрах тридцати «бежала» река Ангара.

Из воспоминаний моей бабушки Федотовой (Медведевой К.П.): «Бани топили по-черному, во избежание пожара они стояли напротив домов, вдоль берега р. Ангары. В бани не было трубы, там каменка, деревянные кадушки и чтобы вскипятить воду, нужно было туда наколенные камни бросить и так нагревалась вода. Баня по-черному была полезна, сначала натопят, затем начинают её мыть (от сажи), потому что дым выходит в небольшое отверстие над потолком в стене. Когда всё вычистят от пепла и сажи, закрывали это отверстие из которого выходил дым, и можно было идти мыться. Но в первую очередь в баню шли кто болел, старики и дети, для того чтобы они прогрелись без пара, баня была настолько жаркая что пот лился градом, тут же втирали самодельные мази и мылись. Затем в баню шли те кто любил попариться, а после в р. Ангаре купались, и опять в баню париться. Река Ангара даже летом была очень холодной. По гигиене на Руси была у каждого своя баня». 

Административное деление Илимского воевод­ства оказывается очень простым: главным центром является сам Илимск («Илимской острог» или просто «Илимской»). Ему подчинялись остроги и слободы. Далее шли деревни. Вне общего управления оказывались монастырские деревни и сами монастыри.

Самыми большими селениями, после Илимска, были: Братский острог — 25 дворов, погост Шаманский — 27 дворов и Ново-Удинская слобода — 25 дворов [2, с. 40].

При упоминании Илимска у большинства возникает представление о малень­кой захолустной деревеньке в несколько десятков дворов, забро­шенной в северной горно-таежной местности. Кажется, не­ возможно вообразить, чтобы эта деревня могла быть когда-то одним из крупных административных центров Сибири, городом на оживленном и единственном пути из Руси на Дальний Восток. Еще меньше можно представить себе, что этот город — «град Илимск», «острог Илимской», был средоточием огромного воевод­ства, с территорией, немногим уступавшей пространству современ­ной Иркутской области и превосходившей десяток среднерусских губерний; представить стройную хозяйственную единицу с раз­ветвленной сетью путей сообщения, нити управления которой стя­гивались к берегам среднего течения таежного Илима, отражаю­щего теперь, как и 300 лет назад, склоны гор, сплошь покрытых тайгой.

Свидетелями былого великолепия Илимска являются: деревянная проезжая башня (см. рис. 2, 3). XVII столетия, с упавшей крышей и деревянным орлом на этом осколке Илимского кремля, и две деревянных церк­ви, грозящие близким исчезновением; да еще осталось имя Илим­ска, с его отличным от названий деревень выразительным оконча­нием (…) [2, с. 37].

Вокруг Илимского острога складывались те остроги и слободы, которые образовали Илимский уезд, или Илимское воеводство. Немногочисленные и разрозненные тунгусы, населявшие лесные пространства по Илиму и Лене, не оказали сопротивления при­шельцам. Да и впоследствии между тунгусами и русскими, согласно источникам не воз­никало крупных военных столкновений. Именно в этих таежных местах и были организованы первые русские волости, лежавшие на глав­ном пути с Ангары на северо-восток: по р. Илиму — Нижне-Илим­ская и Верхне-Илимская, по р. Лене — Орленская, Усть-Кутская, Киренские и Чечуйская.

Возникли они между 1631— 1640 годами и в начале 40-х годов получили название волостей. Название «волость» в XVII и начале XVIII столетия не было устойчивым. Очень часто вместо этого слова употреблялось слово «слобода» или «острог». Нередко встречаются выражения: Чичюйского острога Сполошенской деревни пашенный крестьянин такой-то. В волости было около десятка, иногда и несколько десятков деревень, а в одном случае только три населенных пункта.

Слова «слобода» или «острог», без указания на принадлежа­щие к ним деревни, обозначали самую слободу или острог, как определенные населенные пункты. Вместо волости встречается и другое название — уезд; особенно часто говорится о Братском уезде, Чечуйском уезде и понятно — об Илимском уезде. Такая свобода словоупотребления привела к необходимости в настоя­щей работе вместо Илимского уезда говорить об Илимском воеводстве [2, с. 39].

Остроги и слободы

Илимский острог являлся главным центром Илимского воевод­ства. Первоначально, в 1630 г., возникло зимовье — как раз против того места, откуда уходил в гору Ленский волок и где теперь находится слобода с остатками Введенской церкви. Зимовье, в виду его важного военного значения, было быстро укреплено, но превратилось в настоящий острог только в 1647 г. при приказчике Григорье Демьянове [2, с. 43].

На р. Илим водилось много разнообразной рыбы: таймень, осетр, щука, и пр. Рыба вешала от 70 до 120 кг, черной икры, со слов бывших жителей Илима, было 4 ведра. У рыбаков лодки были деревянные, из воспоминаниях моей бабушки Федотовой (Медведевой) Капиталины Петровны, лодки смолили для того чтобы не было щелей, «я помню, как лодку переворачивали около костра, а в костре топили смолу сосны, брали палку на неё наматывали тряпку, как факел получалось. И макали им в эту жидкость, и обрабарывали лодку для того чтобы она не протекала и так делали каждый раз». (см. рис. 4)

Нижне-Илимская слобода находилась на месте нынешнего районного центра — с. Нижне-Илимского, являясь главным пунк­том одноименной волости, в составе 49 деревень, расположенных по нижнему течению р.Илима и по Ангаре. Всех дворов в волости в 1723 году было 143, из них 117 дворов пашенных крестьян. Сама слобода представляла довольно большую деревню с 11 дворами и 41 душ мужского пола. В числе этих душ было 22 хлебных обротчика, 3 бобыля (в двух дворах), 1 присыльный, 2 крестьян­ских сына, 7 служилых и 5 дворовых. Таким образом, в слободе пашенных крестьян не было. Слобода являлась также центром Нижне-Илимской ясачной волости [2, с. 52].

Усть-Кутский острог стоял на месте теперешнего районного центра — с. Усть-Кут. Его волость простиралась по р. Куте до ее верховья и по р. Лене. Насчитывала она 18 деревень. Острог пред­ставлял партнера Илимска, замыкая восточный выход Ленского волока. На карте Ремезова острог показан с одной башней. Вся окружность укрепления составляла, вероятно, 61 сажень. Подсчет, сделанный илимской канцелярией в 1722 году, определившей его длину в 54 сажени, содержит какую-то ошибку. В остроге в 1723 году было 10 дворов и 53 души муж. пола, в том числе 10 служилых (с семьями), 3 казачьих сына, 36 судовых плотников, 1 гулящий, 1 присыльный, 1 «житель» и 1 причетник. Отсюда вид­ но, что в остроге вовсе не было крестьян. Всего в волости, вместе с острогом, насчитывалось 55 дворов, с 393 душ. муж. пола, в том числе 38. дворов пашенных крестьян с 251 душ. муж. пола. Глав­ное значение Усть-Кутского острога заключалось в его узловом положении на стыке Ленского волока и двух водных путей. Здесь строились суда, здесь же велась нагрузка их хлебом, а также солью из солеварни, заложенной в 1639 г. Ярофеем Хабаровым в 3 км от Усть-Кутского острога, вверх по р. Куте. Этот сользавод действует и теперь. До замирения верхоленских бурят острог играл важную воен­ную роль. Кроме того, этот острог был центром Усольской ясачной волости. Криволуцкая слобода лежала на Лене ниже Усть-Кутского острога, в ней было 4 двора с 1.7 муж. душами пашенных кресть­ян, 5 хлебных обротчиков (2 семьи) и 3 гулящих человека. Во всей волости, включая и слободу, числилось 29 деревень с 64 дворами и с населением в 550 душ муж. пола. Волость была чисто кресть­янской [2, с. 57].

Киренский острог, первоначально носивший название Николь­ского погоста, а потом Усть-Киренского острога, стоял на месте нынешнего г. Киренска. Основанный в 1631 г., он представлял крепостное деревянное укрепление общей длиной в 109 сажен, с 3 башнями, из которых одна была проезжая (на карте Ремезова показаны 4 башни) 1. По списку 1723 г. в остроге было 8 дворов с 60 жителями муж. пола, в том числе 2 двора с 7 душами пашен­ных крестьян. Остальные жители: хлебные обротчики — 22 чел., служилые — 8, казаки — 4, сын боярский— 1, крестьянские де­ ти— 3, гулящие — 7, нищие — 2, богаделыцики — 3, отставные служилые— 1 и «жители» — 2 чел. Волость объединяла 13 селений, в том числе острог и 12 деревень; дворов числилось 61, жите­лей 506. Киренский острог стоял на слиянии двух крупных рек, являлся одним из опорных укрепленных пунктов и важным портом Илимского воеводства. Можно считать, что первоначальное земле­делие воеводства (и Иркутской области) было заложено именно здесь — в рассмотренных волостях — по Илиму и Лене, когда Хабаров пахал под Киренским и под Усть-Кутским острогами. Кро­ме того, Киренский острог был центром огромной Киренско-Хандинской ясачной волости. Здесь находился очень богатый Троицкий монастырь, который имел крупные земледельческие вотчины [2, с. 61].

Братский острог является столь же древним, как и Илимский. Вокруг него долго шла борьба с окинскими бурятами. С момента своего возникновения он находился в ведении Ени­сейского воеводства. Но слишком большая удаленность от Ени­сейска и сложность управления столь большой волостью, какой была Братская, вызвали в 1696 г. отписку его от Енисейска. С это­го времени и до перехода в Илимское ведомство Братский острог управлялся письменным головой, подчинявшимся непосредственно Сибирскому приказу [2, с. 59].

Происхождение названий населенных мест Илимского Воеводства

Список селений был основывался на делении по острогам и слободам, или, ина­че говоря, по волостям: илимским, ленским и ангарским (см. карта 1). Поря­док перечисления деревень внутри волости сохранен таким, как он установлен документом 1723 года. Если поселение носило на­ звание острога, слободы или погоста, то оно обязательно приводится и в списке.  

Слово же «деревня» опущено, что в некото­рых случаях лишает древние названия их старинного, подчас выразительного колорита, оттеняющего происхождение самого названия. Например, когда раньше говорили: «деревня Шестако­ва», то подразумевалось, что речь идет о деревне, где живет крестьянин Шестаков. Наиболее яркими примерами такого слия­ния названий деревень с именами жителей являются поселения по Лене от Усть-Илгинской слободы до Усть-Кута.

Вот несколь­ко примеров, взятых из ревизских сказок, где назва­ния деревень записывались со слов крестьян и, следовательно, наиболее точно отображали первоначальные имена селений: де­ревня Леонтия Голова (т. е. Голого), деревня Ивана Сурова, де­ревня Матвея Шерстяникова, деревня Ивана Ботовского, дерев­ня Томшиных (т. е. сыновей Томшина), деревня Воробьева (т.е. Михаила Дмитриевича Воробьева). В официальных доку­ментах, например, в списке 1723 года, эти крестьянские названия деревень сокращались и превращались в дд. Голых, Сурова, Шерстениковска, Ботовская, Томшиновска (см. табл. 1).

Таким образом, названия деревень, при их группировке, под­ разделены по следующим группам:

1) деревни, носящие чисто местные туземные названия, на­пример, Едорма, в которых и корень слова и окончание принад­лежат языку нерусских народов, чаще всего тунгусов.

2) деревни, остроги и слободы, названные русскими по ре­кам, например, Илимской острог, Орленская слобода, Киренской острог, Тутурская слобода. Происхождение названий рек теряет­ся в древней истории Сибири.

3) деревни, остроги и слободы, названия которых являются смешанными, например, Нижно-Илимская слобода, Подволошная Игирминская, Усть-Илгинская, Мамырская Болына.

4) деревни, получившие имя от русского насельника, потом­ки которого в данной деревне не сохранились, например, Екимовка, Кузнецова в Тутурской слободе. Вероятно, какие-то крестья­не Екимов или Кузнецов были основателями деревни, затем вы­ были из нее, оставив ей свое имя.

5) деревни, носящие имя жителя, обычно пашенного крестья­нина, являющегося или основателем, или его прямым потомком.

6) деревни, имеющие чисто русские названия, например, Мысова, Подпорожная, Сосновой Остров или деревня на Сосновом Острову, Заборская, Криволуцкая, Ключи, Новопашенная, на Святином острову.

Почти все названия селений Илимского воеводства, происходили от имен жителей - крестьян. Так, русское крестьянство в ходе освоения нового края дало свои имена населенным местам.

Окончательные названия некоторых селений установились не сразу. Так деревня Невонская иногда называлась коротко «Невон» или пространно «У Невона камени», точно так же Нижне-Илим­ская слобода упоминается подчас под именем «Тушамская», или более полно — «Нижно-Илимская Тушамская слобода». Изредка последующие изменения приводили к искажению первоначального названия.

И действительно, если сопоставить имена жителей Илимско­го воеводства с названиями населенных мест и с фамилиями жи­вущих в них сейчас крестьян, то обнаруживается совпадение географических и личных имен в очень многих случаях. В конце XVII века Лигвинцов, Оглоблин, Попов, Белобородов, Прокопь­ев, Романов, Перетолчин, Коновалов, Пушмин, Панов, Вологженин, Макаров, Слободчиков, Заусаев, Черемных, Черных, Погодаев, Ступин, Сахаровский, Качин, Байкалов, Бубнов жили в де­ревнях, носивших их имя, т. е. в деревне Литвинцова, Оглоблина, Вологженина, Пушмина и т. д.

Следовательно, с 1722 г. сохранилось почти 50% фамилий. Но так как большинство их носителей встречается еще ранее, частью до 1645 г., то возникает возможность проследить историю многих семей современных северных районов Иркутской области за 250— 300 лет [3, с. 45].

История родного края или детство в затопленной деревни

Моя пра-бабушка, Медведева (Устюжина) Нина Митрофановна (04.09.1923 – 13.03.1998 гг.) родом из деревни Зятья  Нижнилимского района.

По материалам архивов Иркутской области Зятья – деревня, находилась на правом берегу р. Илим в  16 км от его устья. Селение основал Гришка Осипов сын Вычегжанин. Впервые упоминается в документах с 1699 года. Ранее называлась Зятейская или деревня Гришки Осипова. К 1962 г. жители из деревни разъехались и селение перестало существовать. Ликвидирована в 1972 г. [4]

Мой пра-дед, Медведев Пётр Лаврентьевич (20.06.1924 – 10.03.2008гг), родился в деревне Воробьева, уроженец деревни Банщиково Нижнеилимского р-на. О нем я мало что могу написать, кроме того, что он ветеран Великой Отечественной войны разведчик 310 Пушечного Артиллерийского полка. 

В 1663г. поселение Воробьева – основателем был Мишка Дмитриев Воробьев, в дальнейшем Большое Воробьево. В 1699г. Ивашка Михайлов Воробьев обосновал поселение Воробьевка в дальнейшем Малая Воробьевка.

Деревня Банщиково была расположена на левом берегу Ангары на первой террасе, поднимающейся над водой на 8-12 м. Деревня была из одной улицы вдоль берега реки Ангары. С одной стороны улицы дворы, с другой – бани (см. рис. 1). Вот и название из-за бань – Банщиково. За банями в метрах тридцати бежала Ангара. Основатель деревни Трошка Елизарьев Банщиков (в 1687 г. в ней было два двора) выбрал удобное место — устье реки Монастырки, от которой в обе стороны и начала расти деревня (см. схема 1).

В 1945 году Медведева (Устюжина) Нина Митрофановна вышла замуж за Медведева Фёдора Лаврентьевича, у них родилась дочь Галина. В 1947 году он умер.

В 1947 году пришёл с фронта Медведьев Петр Лаврентьевич.

По старым обычаем невестка не уходит в родительский дом. В 1951 году Медведев П.Л. и Нина Митрофановна поженились (см. фото 1), у них родилось 9 детей (см. фото 2, 3):

1) Малолетняя  (Медведева) Галина Ф. -25.12.1946г.р.;

2) Медведева Антонина П. -  07.11.1952г.р.;

3) Мальцева (Медведева) Мария П. 10.11.1953г.р.;

4) Плиска (Медведева) Евдокия П. 12.12.1954г.р.;

5) Медведев   Петр  П. 22.04.1956 -  25.01.2017;

6) Федотова (Медведева) Капиталина П. 05.06.1957 г.р.;

7) Люкина (Медведева) Валентина П.08.02.1959 г.р.;

8) Кабетова (Медведева) Татьяна П. 02.01.1961 г.р.;

9) Медведев Иннокентий П. 20.03.1963 г.р.;

10) Медведев Николай  П. 02.12.1966 г.р.

Деревня Банщиково, как и многие другие деревни оказалась в зоне затопления, в связи со строением Усть-Илимской ГЭС (см. карта 1, 2).

Из воспоминаний моей бабушки – Федотовой (Медведевой) Капиталины Петровны (фото 4, 5, 7): «Так как в семье нас было десять, нужно было всех накормить и одеть. Родители были постоянно на работе. Старшие смотрели за младшими. Школа в деревне была до четвертого класса. Дальше нужно было учиться в поселке Воробьево, шестнадцать километров от деревни, или в поселке Эдучанка – тридцать пять километров, а добирались на попутках или пешком.

Новый год мои мы ждали с нетерпеньем, потому что родители нам шили костюмы, делали маски. Мы учили стихи, песни».

Из воспоминаний моего дедушки – Медведева Иннокентия Петровича (см. фото 5, 6, 7): «В Банщиково я закончил первый класс. На тот момент, я был достаточно взрослый, по-деревенски самостоятельный мальчишка, помогал родителям и неустанно впитывал красоту родных мест, наслаждаясь первозданной красотой девической природой. Да, есть что вспомнить: Ангара бежала настолько чистая и прозрачная, что было видно её глубины. По берегам реки летало большое количество разных бабочек. По вечерам играла в Ангаре рыба, да перекликались лягушки. Рыба выскакивала из воды на полметра и ныряла обратно, так и хотелось её в это время поймать рукой или подставить ведро, чтобы она в него так и залетела. Бывало днём заляжешь на мостик, откуда черпают воду, и смотришь, как рыба возле мостика плавает. Пробовал рукой ловить, да всё неудачно, больно уж рыба скользкая.

В деревне голодом никто не сидел. Не зря в старину говорили «осенний день год кормит». Вот и ходили на охоту, за грибами, за ягодами, ездили на рыбалку.  Готовили запасы так, что бы и на другой год хватило, вдруг будущий год будет не урожайный. В Зверья навалом, да и рыб в реке много - только не ленись…И какая только рыба не водилась в то время в реке - таймень, осетр, хариус, щука. Елец почти весь шел на корм скоту.  Отец, как и все деревенские мужики, занимался охотой и постоянно с матерью ездил на рыбалку. Иногда брали кого-нибудь из детей. Один раз взяли меня с собой. Я сидел на корме лодки и наблюдал за ними. Смотрел, как они ставят сети. Был солнечный день, и лучи солнца освещали дно реки, было хорошо видно рыбу и даже её тень. В лодке сидел очень тихо и смотрел, как рыба заходит и путается в сети. Возвращаясь с рыбалки, лодка была перегружена рыбой, и того гляди своим краем могла вот-вот зачерпнуть воду.

В деревне закончил первый класс. Заканчивалась стройка Усть-Илимской ГЭС и в связи с этим на вырубку леса гнали вербованных рабочих, карагандинский леспромхоз и западных украинцы-гуцулов. По всей длине реки тянулись плоты. По берегам всё чаще стали прибиваться оторвавшиеся от плотов брёвна, лес стал редеть. Жители деревни покидали обжитые места, дома стали пустовать, в них заселялись рабочие. Родители тоже купили дом в посёлке Порожский города Братска.  

Перед тем как уехать, забивали или продавали скотину. Старики и старухи говорили: "Никуда мы не поедем, пускай вместе с деревней нас топят". В день нашего отъезда машины подошли под погрузку, загружали, что понужнее, чтобы не гонять лишний раз машину. Прощался с деревней и с ребятами, что больше никогда не увижу этих лиц, своей деревни и тех излюбленных мест, куда я убегал, когда хотел побыть один.  Слышу далёкий голос матери: " Кеша.., Кешка, давай быстрее, ехать уже надо". Было 15 июня 1972 года, около пяти часов вечера. Я с этой банкой, где находились мальки, побежал к машине. На ходу поставил банку около машины и только крикнул: "Я быстро!" Вслед услышал, что мама про-ругалась. Я забежал домой, он был уже пуст, тут же забежал в амбар. Там увидел прялку, иконы и всё старое барахло, которое в городе не нужно. Поскорей выскочил к машине, там меня уже ждали и всё было готово к отъезду. В машине уже были мой младший брат Колька, сестра Таня и родители. Когда машина тронулась, пацаны долго бежали за ней и что-то кричали, махая руками, но я не мог их услышать. Крики заглушал шум двигателя. Ехали около пяти часов. По дороге мои рыбки умерли. Им была нужна свобода и постоянно чистая вода, да и вода в банке нагрелась от моих рук. Когда приехали, было уже темно. Я ещё не видел столько фонарей города. Всё было очень интересно, но сопровождала меня грусть об оставленной деревне, что скоро всё уйдёт под воду, и даже взрослым я не смогу пройтись по тропинкам детства». 

Приложение

Рисунок 1.   слева р. Ангара, бани; справа дома. Это единственная  улица Банщикова. Фото Медведева И.П.

Рисунок 2. Башня Илимского острога находилась до затопления в с. Илимск Нижне-Илимского района.Сейчас в музее Тальцы г.Иркутска

Рисунок 3. Башня и церковь Илимского острога.Фото Серебряникова И.И.1911 год

Рисунок 4. карта Старая карта Илима, до затопления ГЭС

Рисунок 5. «старик обрабатывает лодку на берегу реки» 

Таблица. 1.

Описание деревень (из книги Шестобоева «Илимская Пашня»)

Рисунок 6. фото из архива семьи Медведевых (мои пра-бабушка – Медведева (Устюжина) Нина Митрофановна и пра-дед – Медведев Пётр Лаврентьевич).

Рисунок 7. Схема деревни Банщиково, на схеме видно, что деревня была из одной улицы

Рисунок 8. фото  1960 г., деревня Банщиково, семья Медведевых: Медведева Мария, Медведев Петр П., Медведева Капиталина, Медведева Гарина, Медведева Валентина, Медведева Антонина, Медведева Евдокия

Рисунок 9. фото 1957 год, деревня Банщиково. Семья Медведевых- Петр Лаврентьевич, Нина Митрофановна, Галя, Мария с мячом, Тоня, племянница Шура (дочь Федора Медведева-брата Петра) с Дусей на руках, на руках у бабушки Алены Петр.(мама Петра Л. Медведева)

Рисунок 10.  Карта Нижне-Илимского района, деревни которые ушли под воду. Карта Медведева И.П.

Рисунок 11. фото Федотова (Медведева) Капиталина П. 2008 г. из семейного архива

Рисунок 12. Фото. Мальцева (Медведева) Мария П., Медведев Иннокентий П., Федотова (Медведева) Капиталина П. Фото из семейного архива (фото 6) 2008 г. Медведев Иннокентий П. фото из семейного архива

Рисунок 13. фото с. Тарбагатай Семья Медведевых 2017 г