Стал ли следователь независимым? Закон и мнение практиков

В 2007 году была проведена реформа прокуратуры и следственного аппарата. Нововведения по-разному оцениваются как представителями следственных органов и прокуратуры, так и научным сообществом. [1; 4; 7; 8]

В соответствии с ФЗ от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ прокурор лишился полномочий по процессуальному руководству предварительным следствием. Ст. 37 УПК РФ устанавливает, что прокурор вправе давать письменные указания следователю только на этапе окончания расследования; как правило, прокурор не может отменять постановления следователя; не может он и вносить изменения в обвинительное заключение. Более того, прокурор больше не имеет полномочий возбуждать уголовное дело. Таким образом, роль прокурора на стадии следствия законодательно ограничивается надзором за процессуальной деятельностью следователей и уголовным преследованием.

В противовес прокурору в 2007 году появился новый участник уголовного процесса, руководитель следственного органа (далее – РСО), которому переданы контрольные полномочия первого. Согласно ст. 39 УПК, РСО также имеет право поручать расследование дела следователю, давать ему согласие на возбуждение перед судом ходатайства об избрании, отмене или изменении меры пресечения, разрешать отводы, заявленные следователю и его самоотводы, отстранять следователя от производства по делу и др. Из сказанного можно заключить, что РСО выполняет роль не только непосредственного начальника, но и процессуального руководителя следователя.

Следователь с одной стороны и прокурор с другой в соответствии со ст. 37–38 УПК призваны выполнять разные функции. Один осуществляет предварительное расследование, другой следит за соблюдением процессуальных норм. Мнение о том, что установленное законом последовательное осуществление прокурором надзора на стадии расследования и уголовного преследования уже в суде повышает качество следствия, вполне соответствует избранной логике [4, c. 28]. Так, прокурор превратился в объективного надзирателя, «формально … стал независим от результата расследования» [1, c. 6]. Существует даже сравнение прокурора с «пассивным созерцателем происходящего», который ввиду лишения контрольных полномочий едва ли может повлиять на решения следователя [5, c. 29]. Тем не менее, сложно отрицать заинтересованность прокурора в ходе следствия и в его конечном результате. Нельзя отрицать и возможное давление со стороны прокурора на следователя. П. 14 ст. 37 УПК устанавливает, что только прокурор вправе утверждать обвинительное заключение, а п. 15 этой же статьи дает ему право возвращать уголовное дело для дополнительного расследования или пересоставления обвинительного заключения. Данные нормы могут существенно ограничивать самостоятельность следователя.

Самостоятельность следователя также ограничивается тем, что в соответствии с ч. 4 ст.146 УПК прокурор может в течение 24 часов с момента получения материалов уголовного дела отменить постановление следователя о его возбуждении. Ч. 1 ст. 214 УПК РФ устанавливает, что в течение 14 суток с момента получения материалов дела прокурор вправе отменить постановление о прекращении этого дела. Ч. 1.1 ст. 211 УПК уполномочивает прокурора отменять постановление о приостановлении предварительного следствия. Как отмечается в литературе, оставление таких весомых полномочий связано со значительным процентом выявляемых нарушений, допускаемых следователями [3, c. 101]. Данное объяснение ставит под вопрос оправданность ограждения следствия от чрезмерного влияния со стороны надзорных органов и заставляет задуматься о повышении квалификационных требований к следователям [6, c. 30].

В этой связи интересно мнение практических работников прокуратуры. Опрос практиков показал, что они скептически высказываются относительно усиления самостоятельности следователя. В частности, было отмечено, что, будучи лицами, отвечающими за все этапы расследования, прокуроры не могут пассивно наблюдать за ходом следствия. Они внимательно изучают все материалы дела, оценивая собранные доказательства, соотнося действия следствия с законом и обеспечивая устранение имеющихся нарушений. Представители прокуратуры могут поручить следователю производство следственных действий или же воспрепятствовать их производству, требуя подчинения как от следователя, так и его руководителя. Характер деятельности прокурора, так или иначе, предопределяется задачей успешного поддержания обвинения в суде. По мнению опрошенных мною прокурорских работников, лишение их полномочий по процессуальному контролю не изменило содержания отношений со следователями, указанное обстоятельство лишь сделало эти отношения неформальными. И следователь, и РСО неохотно будут спорить с прокурором, который попросту не направит дело в суд, что негативно скажется на процессуальных сроках и послужит основанием получения выговоров от начальства. В то же время среди опрошенных практиков высказывалось и мнение о том, что следователи стали более независимы и свободны в реализации своих полномочий. Однако подавляющее большинство прокурорских работников не разделяли эту точку зрения.

В качестве альтернативного решения проблемы независимости следователя Ю. К. Якимович предложил дополнить существующую систему процессуальных отношений новым участником – представителем следственного органа. Данный представитель должен был бы поддерживать обвинение в суде по уголовному делу, руководство расследованием которого возлагалось бы на РСО, а надзор за деятельностью следователя и РСО на прокурора [9, c. 65]. Однако в таком случае возникает вопрос: как будет оцениваться эффективность и качество работы прокурора и следователя, например, в случае вынесения оправдательного приговора? Чем будет оправдание лица: фактом признания судом ошибок следствия и упущений надзора или результатом недобросовестной работы представителя? Заинтересованность прокурора и следователя в судебном решении, вероятнее всего, останется.

Из всего сказанного можно заключить, что настоящее законодательство, устанавливающее процессуальный статус прокурора, следователя и РСО, является внутренне противоречивым. Это частично объясняется объективной заинтересованностью прокурора в исходе дела в судебном разбирательстве. Что касается положения самого следователя, то вряд ли оно кардинально изменилось, так как меры по усилению процессуальной самостоятельности больше коснулись РСО при сохранении значимых полномочий прокурором. [2;8] Таким образом, цели по обеспечению независимости следствия почти не были достигнуты. Представляется, что законодатель в дальнейшем сделает шаги назад и вернет прокурору, утраченные им процессуальные права.