ТЕКСТООБРАЗУЮЩИЕ ВОЗМОЖНОСТИ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А. АВЕРЧЕНКО И Н. ТЭФФИ

TEXT-FORMING POSSIBILITIES OF PHRASEOLOGICAL UNITS IN THE WORKS OF A. AVERCHENKO AND N. TEFFI

Hayder Hameed Aneed

Assistant, University of Baghdad, Iraq, Baghdad

Аннотация. Специфическим, свидетельствующим об индивидуально-творческой авторской манере как А. Аверченко, так и Н. Тэффи, является употребление фразеологических единиц в качестве сюжетообразующей или текстообразующей единицы. Такое использование фразеологизмов может основываться на привлечении следующих приемов: двойной актуализации, использования образа, столкновения значения фразеологизма и смысла контекста и других. Важно, что сюжет всего рассказа или его значительной части строится именно с опорой на фразеологические единицы.

Мы в данной статье будем рассматривать такое использование текстообразующих свойств фразеологизма, которое приводит к комическому эффекту.

Abstract: Specific, testifying to the individually creative author's manner of both A. Averchenko and N. Teffi, is the use of phraseological units as a plot-forming or text-forming unit. Such use of phraseological units can be based on the involvement of the following techniques: double actualization, the use of an image, the collision of the meaning of phraseological units and the meaning of the context, and others. It is important that the plot of the entire story or a significant part of it is based precisely on phraseological units. In this article, we will consider such use of the text-forming properties of a phraseological unit, which leads to a comic effect.  

Ключевые слова: текст образующие; фразеологизмы; А. Аверченко и Н. Тэффи.

Keywords: text generators; phraseological units; A. Averchenko and N. Teffi.

Фразеологическая единица может использоваться в качестве названия рассказа. По мнению В. А. Кухаренко, «заглавие... – это рамочный знак текста, которым текст открывается и к которому читатель ретроспективно возвращается, закрыв книгу», поэтому «заглавие обладает колоссальной энергией туго свернутой пружины» [5, с. 92]. Раскрытие этой свертки вызывает у читателя ожидание знакомства с текстом, с предтекстовым его прочтением. Если же в качестве названия используется фразеологизм – образная ассоциативная единица языка, то в этом случае название выполняет не только композиционную функцию, но и несет определенный эмоциональный заряд, задает интригу, разрешение которой и приводит к комическому эффекту.

Рассмотрим использование названий-фразеологизмов в творчестве А. Аверченко. Так, в качестве названия рассказа он использует фразеологизм «Белая ворона». Данная фразеологическая единица сопровождается в различных словарях разными пометами. Считая, что ироническая оценка нередко подразумевает именно неодобрительное отношение, мы остановимся на словарной статье А.И. Федорова.

Опираясь на значение фразеологизма белая ворона – «человек, резко выделяющийся чем-либо среди окружающих его людей» [9, с. 96], автор создает образ главного героя и развивает сюжет рассказа.

Прочитанное в заголовке значение фразеологизма пронизывает весь текст, связывает его. Алеша действительно необычный, чудаковатый человек, отличающийся от других людей: занимаясь кристаллографией, он не имеет представления об обычных человеческих отношениях: как и чем кормить грудного ребенка, почему его поцеловала женщина и т. п. В данном произведении фразеологическая единица выступает в качестве не только проспективной единицы, которая содержит в себе информацию, определяющую все построение произведения, является его тематическим стержнем, но и единицей, завершающей рассказ, образующей «кольцо».

Рассуждая о женитьбе Алеши, автор цинично говорит: «-Да, братец... Теперь ты узнаешь жизнь... Узнаешь, как и зачем целуются женщины... почему жены целуют не только своих мужей, но и чужих молодых человеков. Мир твоему праху, белая ворона!..» [1, с. 345]. Иронический фон пронизывает все произведение за счет прагматической заданности самого фразеологизма, выбранного для названия рассказа. Кульминационным, с точки зрения достижения комического эффекта, является финальное употребление фразеологической единицы, которую, к тому же, автор сталкивает с пожеланием мир твоему праху – «пусть мирно покоится, пожелание умершему» [10, с. 249].

В другом случае заголовок-фразеологизм используется А. Аверченко иначе. Автор дает название своему рассказу «Коса на камень», подвергая редукции фразеологизм нашла коса на камень. Интерес представляет не сама редукция как способ трансформации, а то, как в названии произведения воплощается авторский замысел. Если в предыдущем примере по фразеологизму построена образная система и вся фабула рассказа «Белая ворона», и это ясно читателю с первых страниц рассказа, то до последней страницы рассказа «Коса на камень» неясно, как содержание произведения соотносится с названием. Лишь в финале раскрывается связь названия рассказа и внутренней формы фразеологической единицы. И здесь автор прибегает к семантической трансформации фразеологизма. Сначала читатель воспринимает фразеологическую единицу с присущим ей значением – «столкнулись в непримиримом противоречии различные взгляды и характеры» [10, с. 209]. В процессе развития сюжета становится очевидным то, что А. Аверченко сталкивает не различные взгляды и характеры, а одни и те же интересы двух разных людей: репортер в поисках происшествия для своей сенсационной статьи обнаруживает на мосту молодого человека, находящегося в смятении. Ожидая, что встреченный бросится с моста с целью самоубийства, журналист знакомится с ним. Вот тут-то и выясняется, что молодой человек – писатель и ищет тему для своего фельетона. Метафорически трансформированный смысл заголовка реализуется только в неразрывной связи с уже воспринятым и освоенным текстом, то есть ретроспективно. Таким образом, использованная в качестве названия фразеологическая единица задает интригу и создает в предтексте ложную пресуппозицию, и тем самым провоцирует возникновение у читателя чувство неоправданного ожидания, что и является условием зарождения комического эффекта.

В названии рассказа «Гордиев узел» [1, с. 133] А. Аверченко использует книжный фразеологизм разрубить (гордиев) узел – «смело, сразу разрешить сложный, запутанный вопрос; быстрыми, решительными действиями устранить, преодолеть какие-л. трудности, препятствия» [6, с. 741]. По данным словаря А.М. Мелерович и В.М. Мокиенко «Фразеологизмы в русской речи» фразеологизм, употребленный в такой форме, подвергается семантической трансформации – экспликации внутренней формы фразеологической единицы [6, с. 742].

Сюжет данного рассказа развивается так же, как в рассказе «Коса на камень»: сначала читатель пребывает в недоумении, не обнаруживая связи между заголовком и взаимодействием образов. По ходу действия становится понятно, что фразеологическое значение, воспринятое проспективно, «пронизывает» весь текст и является его связующим смыслом (аналогично рассказу «Белая ворона»). Второй и последний раз фразеологическая единица гордиев узел или разрубить гордиев узел упоминается в конце произведения: «Кондуктору очень хотелось прекратить это безобразие. Он стремился к этому всеми силами ...он имел твердое намерение урегулировать сложный вопрос одним ударом, как развязан был в свое время гордиев узел» [1, с. 135]. Именно здесь А. Аверченко и прибегает к экспликации внутренней формы фразеологической единицы: ее употребление сопровождается словами, ассоциированными с внутренней формой фразеологизма. Автор вновь использует кольцевую композицию и тем самым раскрывает свой замысел: читателю до конца становится понятна взаимосвязь названия-фразеологизма и содержания рассказа. Но комическое формируется не только за счет выполнения фразеологизмом текстообразующей функции и структурно-семантического преобразования фразеологической единицы в конце рассказа, но и за счет созданного стилистического противоречия: разрешение бытового конфликта – спора о том, курить или не курить в вагоне, – именуется «гордиевым узлом».

Обратимся к творчеству Н. Тэффи. Она использует для названия рассказа фразеологизм войти (в свою) колею. В самом заголовке фразеологическая единица представлена уже в трансформированном виде – «Светская колея» (прием использования не самой фразеологической единицы, а ее образа и содержания), и о производном фразеологизме сигнализируют лишь ассоциативные связи, на которых и строится сюжет рассказа.

Героиня Тэффи не приемлет светскую манеру приставать к людям с ничего не значащими вопросами и просьбами, а попытку следовать этим светским устоям называет оборотом «войти в свою колею»: «- И за что он на меня вскинулся: Конечно, сезон еще только начинается, я еще не вошла в колею, но должен же он был понять мои светские намерения» [7, с. 125]. Нетрансформированная фразеологическая единица употребляется в конце рассказа, и это, казалось бы, должно разрешить эффект ожидания, основанного на восприятии ассоциаций, связанных с образом фразеологической единицы и возникающих при прочтении названия и самого рассказа. Но значение фразеологизма «возвращаться к привычному образу жизни; приходить в обычное состояние» [10, с. 88] вступает в противоречие со смыслом рассказа (для героини это отнюдь не привычный и обычный образ жизни и общения) и тем самым выражает авторскую иронию.

Итак, «название – это специфический психосоциолингвистический узел, который стягивает все стороны текста в единый смысловой пучок; оно представляет обязательную многомерность нескольких сюжетных линий, которая реализуется через идею, закодированную в названии произведения» [4, с. 33].

Фразеологизмы-названия, как выразители запечатленного в них опыта и мудрости народа, обладают особой многомерностью и содержат идею, раскрываемую всем произведением. В творчестве А. Аверченко и Тэффи использование фразеологизмов-названий единичны, но во всех случаях они выражают ироническое авторское отношение, то есть являются средством достижения комического эффекта.

Также стоит отметить, что фразеологическая единица может вводиться в текст произведения как суждение, требующее доказательства, разъяснения, и тем самым становится стимулом развития сюжета рассказа или его фрагмента. В этом случае фразеологизм является определенной «сюжетной перспективой», представляющей собой «своеобразный психолого-смысло-мировоззренческий комплекс, в основе которого лежит прямое или несобственно-прямое обращение к читателю» [4, с. 108].

Так, сюжет рассказа Тэффи «Дураки» строится на осмыслении фразеологизма набитый дурак и его варианта круглый дурак: «На первый взгляд кажется, будто все понимают, что такое дурак и почему дурак чем дурее, тем круглее... В том-то и дело, что настоящий круглый дурак распознается прежде всего по своей величайшей и непоколебимейшей серьезности. Сам он уже на все ответил и закруглился... Вся душа дурака словно облизана широким коровьим языком. Кругло, гладко. Никто не зацепит...» [8, с. 24]. Тэффи сначала отталкивается от узуального фразеологического значения – «очень глупый, тупой человек» (прост.) [10, с. 147], а уже затем, используя прием двойной актуализации, осуществляющейся параллельным употреблением слов-компонентов фразеологической единицы в прямом значении, разъясняет свое понимание этого фразеологизма.

В отличие от аналогичного использования фразеологической единицы в рассказе «Когда рак свистнет», писательница не уходит совсем от образного, метафорического значения фразеологизма, а постоянно к нему возвращается. Игра слов, осуществляемая автором, уводит читателя от значения фразеологизма к значению слов-компонентов, а в тот момент, когда мы меньше всего этого ожидаем, возвращает нас к метафорическому значению фразеологической единицы. Тэффи создает фразеологический каламбур, границы которого не замыкаются объемом словосочетания, предложения или синтаксического целого, а распространяются от начала до конца рассказа.

Тэффи, очень чуткая, осторожная в употреблении каждого слова, в том числе в выборе фразеологизмов, в рассказе «Больная № 128» из цикла «Цепь» приглашает читателя поразмышлять вместе со своей героиней над тем, как выражается в поговорке народная мудрость. Фрагмент текста рассказа строится на возвращении компонентам паремии прямого значения – на использовании приема двойной актуализации: «Лучше уж одной. Одна голова не бедна. Хотя почему же если одна, так и не бедна. Очень даже бедна. Коли не одна, так все-таки не так страшно» [8, с. 41]. Тэффи подвергает редукции постпозитивную часть поговорки одна голова не бедна, а и бедна, так одна, а затем исследует узуальную образную природу выражения. В этом же рассказе в основе композиции другого фрагмента поговорка не имей ста рублей, а имей сто друзей: «Много у нас пустяков говорилось. Вот тоже – не имей ста рублей, а имей сто друзей. И это к чему же такое – даже не поймешь. Верно, так считалось, что каждый друг по рублю даст. Ладно. А потом ему изволь отдавать? А иной друг хороший не только не даст, а еще и сам норовит призанять. Вот тебе и имей сто друзей. А иному и выбирать не с чего. Ни рублей у него, ни друзей» [8, с. 42]. Сначала фразеологизм подается в неизмененном виде, с узуальным значением и структурой. Затем Тэффи играет со смыслом, варьируя прямое и переносное значение компонентов фразеологической единицы. И у читателя складывается новое впечатление от привычной, уже потерявшей экспрессивность поговорки.

Комический эффект вновь достигается в результате ощущения неоправданного ожидания, возникающего как следствие ненормативного использования фразеологической единицы.

Использование этого приема отмечено и у А. Аверченко. Его «Двенадцать портретов» насыщены фразеологизмами. Уже это становится для читателя сигналом того, что автор тем самым выражает свою оценку происходящего в новой России, и прежде всего ироническую оценку. Но эта книга выделяется из всего творческого наследия А. Аверченко созданием не просто иронии. «Двенадцать портретов» – произведение желчно саркастическое. И основным средством выражения сарказма в тексте является образная и емкая единица языка – фразеологизм. Наиболее ярким примером включения фразеологической единицы в контекст в целях создания комического, на наш взгляд, является употребление фразеологизма готов сквозь землю провалиться. А. Аверченко использует прием двойной актуализации: раскрывая двуплановую природу данного фразеологизма, автор употребляет его сначала как фразеологическую единицу, имеющую значение «острое желание исчезнуть, скрыться куда-либо от стыда, страха и т. п.» [10, с. 119], а затем – как словосочетание, значение которого формируется из значений составляющих его компонентов. Но автор раздвигает рамки приема двойной актуализации: на раскрытии значения переменного прототипа соответствующего фразеологизма построен весь «портрет» Керенского: «Существует прекрасное русское выражение: - со стыда готов сквозь землю провалиться. Так вот я знаю господина, который должен был бы беспрерывно, перманентно проваливаться со стыда сквозь землю. Скажем так: встретил этот господин знакомого, взглянул ему знакомый в глаза – и моментально провалился мой господин сквозь землю…» [2, с. 44]. Таким образом, фразеологизм становится текстообразующей единицей, за счет чего и достигается комический эффект.

Фразеологическая единица используется в структуре произведения как лейтмотив. Нередко в произведениях А. Аверченко и Н. Тэффи функцию лейтмотива выполняют фразеологизмы и, будучи коннотативно «заряженными» единицами, как правило, выражают авторское ироническое отношение к кому- или чему-либо, то есть являются средством достижения комического эффекта. Например, А. Аверченко в качестве комического лейтмотива в рассказе «Четверг» использует фразеологическая единица менять любовников как перчатки: «- Что мило? Что мило, черт ее возьми, эту тощую бабу, меняющую любовников, не скажу даже, как перчатки, потому что перчатки она меняет гораздо реже!» [3, с. 114].

Юморист включает фразеологизм в текст рассказа, привлекая специфические приемы достижения комического эффекта: двойную актуализацию и использование образа фразеологической единицы.

Безусловно, в каждом конкретном случае комизм создается этими приемами. На уровне всего текста комическую тональность текста формирует фразеологический лейтмотив: за счет него комическими ассоциациями пронизывается весь рассказ.

Таким образом, и А. Аверченко, и Н. Тэффи используют текстообразующие возможности фразеологических единиц для выражения комических интенций.

Все случаи реализации текстообразующей функции фразеологизмов в произведениях обоих авторов отмечены как комические, в силу этого данный прием можно считать специфическим с точки зрения достижения комического эффекта.

Тэффи активнее, чем А. Аверченко, использует фразеологические единицы как стимул развития сюжета рассказа или его фрагмента, а также в качестве лейтмотива всего произведения, что свидетельствует об индивидуально-авторской манере писательницы.