Зарубежная историография профсоюзного движения в XX-XXI веке

FOREIGN HISTORIOGRAPHY OF THE TRADE UNION MOVEMENT IN THE XX - XXI CENTURIES

Ilya Panasovets

Postgraduate student of Belarusian State University, Republic of Belarus, Minsk

Аннотация. В статье будут рассмотрены историографические аспекты изучения рабочего движения, неотделимой частью которых является история профсоюзов. Сделаны выводы относительно этапов развития мировой профсоюзной мысли и определены причины ей трансформации.

Abstract. The article will consider the historiographic aspects of the study of the labor movement, an inseparable part of which is the history of trade unions. Conclusions are made regarding the stages of development of world trade union thought and the reasons for its transformation are determined.

Ключевые слова: историография; история; аспекты рабочего движения; профсоюзная мысль; пролетариат.

Keywords: historiography; history; aspects of the labor movement; trade union thought; proletariat.

Интерес исторической науки к рабочему движению возник почти одновременно с зарождением последнего. Наиболее значительные из ранних выступлений пролетариев (в конце XVIII - начале XIX в.) были описаны уже в современной литературе (к таким работам можно отнести мемуарные записки участников событий, очерки о рабочих восстаниях и забастовках). Однако по мере того, как борьба между пролетариатом и буржуазией выдвигалась на передний план социально-политической жизни, различные аспекты истории «рабочих классов» занимали все более видное место в исследованиях и публицистике. Внимание к этой новой для общественно-научной мысли теме заметно повышается с того момента, когда пролетариат вышел на историческую арену в виде самостоятельной политической силы, то есть с 30-х - 40-х годов XIX в., и становится весьма пристальным с возникновением революционной идеологии рабочего класса - марксизма. В столкновениях взглядов по «рабочему вопросу» явственно проступают классовые позиции тех, кто занимается его изучением. Во второй половине XIX в. проявления социальной и политической активности пролетарских масс еще шире и прочнее входят в круг интересов ученых. Однако ХХ век внёс свои корректировки в эту позитивистско-марксистскую историографическую дуальность. Как любой исторический факт или событие историография профсоюзного движения прошла ряд фундаментальных, порой противоречащих друг другу, этапов, связанных с чередой методологических кризисов, которые пережила западная историческая наука в ХХ веке.

Первый такой кризис стал последствием Первой мировой войны и выразился крахом буржуазной эволюционистской историографии. Разочарование в техническом прогрессе и в его позитивной роли в развитии общества в Западной Европе вызвали к жизни новые идеи. В европейской историографии основателем цивилизационной концепции стал О. Шпенглер. В своей книге «Закат Европы», вышедшей в 1918 году, он выдвинул уникальную концепцию циклического развития замкнутых цивилизаций (культур). Впервые к описанию исторических процессов стало применяться метафизическое понятие «душа», что в корне противоречило предвоенному материализму. Применительно к рабочему движению, в этот период не выходит каких-либо значимых работ. Исследователи поглощены идеолого-философскими и психологическими теориями развития общества. За исключением марксистов практически никого не интересует рабочее движение как таковое, а не как часть общеисторических процессов. Победа социалистической революции в России воспринимается ими всего лишь как временное и краткосрочное явление.

Зародившись в самом центре Западной Европы, в середине XIX столетия марксизм в своей первооснове имеет всю совокупность философских, научных, социальных и экономических достижений того времени. Занимаясь проблемами истории, идеологи марксизма стремились обосновать все процессы с чисто материалистических воззрений. В их понимании история — суть конечный процесс, вершиной которого является коммунизм, основанный на диктатуре пролетариата. Одним из главных промежуточных этапов в этом процессе является социалистическая революция.

Отличительной чертой марксистов «первой волны» является их стремление к дуалистическому восприятию реальности. В то время, как другие европейские философы формулировали сложные и многоуровневые концепции, марксисты, ориентированные на пролетариат, объясняли все явления в простых двухполюсных реляциях по типу «чёрное-белое»: материализм-идеализм, пролетариат-буржуазия, свои-чужие и т. д. Такое прямое противопоставление было понятно малограмотному, но многочисленному слою пролетариата. В конце концов, марксизм становится идеологией революционных масс, победу которых он и пытался обосновать в своих теоретических построениях. Но, к концу XIX столетия идеи радикальных марксистов теряют популярность в странах Западной Европы. Им на смену приходят по своей сути эклектичные воззрения, возрождающие кантовскую, гегелевскую и даже теологические концепции. Одной из новаторских исторических «школ» стала школа «Анналов», возникшая во Франции в начале 30-х годов ХХ столетия. Методы исторического исследования, разработанные основателями данной «Школы» Люсьеном Февром и Марком Блоком были предметом внимания историков вплоть до 80-х годов прошлого века. Этот интерес к истории научным принципам «новой исторической науки» связан с бурными историко-социальными процессами, происходившими в течение всего ХХ века. Появление этой школы А. Я. Гуревич видел как «настоящую революцию в области исторических знаний. Для ученых этого направления сформулированы новые проблемы, которые историки ранее не ставили; тем самым сильно расширились сами рамки исторической науки, которая теперь охватывает практически все аспекты жизни людей прошлого» [7]. Необходимо также отметить, что «Школа Анналов» − название сугубо литературное. Сами же основатели её предпочитали называть себя представителями «новой исторической науки».

Люсьен Февр в своей книге «Бои за историю» [17, с. 14] предрёк этой науке великое будущее – главенство над всеми гуманитарными науками. Проблемы, возникшие в историографии на рубеже XIX-ХХ в.в. он видел в узости историографического метода, возникшего в результате процессов конца XIX в.

Выход из сложившейся ситуации Февр видел в перенесении внимания с общей истории на историю человека. По его словам, история рассматривает события без их привязки к экономическим и социальным процессам в обществе, и потому теряет уважение общества. Ей не знакомы такие термины, как «производительность труда», «экономический рост», «цена» и т. д. Зато эти термины хорошо знакомы каждому отдельно взятому человеку, поэтому то и нужно изучать историю человека, а не историю вообще [17, с. 19].

Также он отмечал, что «мы видим и физическую и «историческую» реальность только сквозь формы собственного духа», что можно понять как субъективный характер современной историографии. Каждый историк старается с точки зрения своего собственного субъективного опыта судить о тех или иных исторических событиях. Историки «пытаются обогнать друг друга» в доказательстве собственной теории – кто первый что-то докажет, создаст сенсацию, − эта теория и будет считаться «правильной» и «историчной». Современник Л. Февра Марк Блок писал в 1942 году об этом явлении так: «дурно истолкованная история, <…> может, в конце концов, возбудить недоверие и к истории, лучше понятой» [3, с. 10].

Таким образом, фактами в истории стали факты человеческого сознания. Новая история должна была стать:

• глобальной, т. е. описывать все формы и связи бытования человека и общества. Это своего рода синтез материальной и духовной сторон существования;
• проблемной, когда во главу угла ставится интересующий вопрос, для решения которого подбирается источниковая база (а не наоборот, как у позитивистов, делавших выводы, исходя из сведений, почерпнутых в источниках);
• человечной, т. е. ориентированной на человека в обществе.

Исходя из данной концепции сложилась и определённая методология, которая, при всём своём многообразии, сводилась к трём постулатам:

• расширенное понятие исторического источника, включающего разнообразие исторических свидетельств;
• первичная формулировка задачи и подбор источников под решение этой задачи;
• междисциплинарный подход.

Именно под воздействием «Школы Анналов» в западной историографии формируется целый раздел «рабочеведения» с комплексом дисциплин, имеющих своим предметом историю и современное развитие пролетариата и его классовой борьбы [7].

После Второй мировой войны мир разделяется на два идеологических лагеря, в каждом из которых формируются собственные исторические концепции. В Советском Союзе и в странах соцлагеря продолжает доминировать марксистская историография. В Англии даже формируется «Группа историков коммунистической партии», которая в рамках «социальной истории» и «истории снизу» рассматривала различные социально-экономические формации в истории Соединённого Королевства.

Историей рабочего движения в данной группе занимались Эрик Хобсбаум и Эдвард Палмер Томпсон. Хобсбаум целенаправленно занимался изучением истории труда в Англии XIX столетия. Ему принадлежит термин «трудовая аристократия», т.е. привилегированная часть рабочего класса, получающая процент от прибыли в виде повышенной заработной платы. В каждом случае он вводил новый эмпирический материал, подкреплявший общепринятый марксистский взгляд или же подразумевавший новое прочтение марксистской ортодоксии [4, c 78].

В 1963 году выходит книга Палмера Томпсона «Становление английского рабочего класса» [19], в которой автор доказывал появление рабочего класса в Англии еще в первой половине XVIII столетия. В пику буржуазной историографии, он подчёркивает развитость и сознательность это общественной фармации, её классовую идентичность, политическую идеологизацию, в рамках которой осуществлялась борьба. Отсутствие перехода буржуазной революции в Англии в социалистическую Палмер объяснял латентностью английского пролетариата.

Вторая половина ХХ века в западной историографии характеризуется обилием всевозможных научно-исторических течений. Так, среди самых распространённых форм первых послевоенных лет была, так называемая «социальная история». Вкупе с «экономической историей» она составляла неопозитивистский подход в исторической науке и, следовательно, противоречила взглядам последователей школы «Анналов». Рассматривая общие тенденции и не углубляясь в детализацию, неопозитивисты рисовали картину прошлого, исходя из чисто экономических, либо чисто социальных процессов.

Представителем социально-исторической мысли был английский историк либерального толка Дж. Тревельян. Его труд «Социальная история Англии» [13], вышедший в 1946 году, является наиболее объёмным научно-публицистическим исследованием, в котором описывается шесть веков социальной истории королевства. Однако, рассматривая все общественные движения, начиная с XIV века, Тревельян совершенно не касается истории чартистского движения, в результате которого и появились первые профсоюзы. Поэтому можно сделать вывод о том, что книга, будучи бесспорно интересной, не может являться достаточно информативной в части изучения истории профсоюзного движения.

Иначе рассматривает профсоюзное движение в Германии немецкий общественный деятель, председатель правления Объединения свободных немецких профсоюзов, депутат Народной Палаты ГДР, член ЦК СЕПГ, вице-президент Всемирной федерации профсоюзов Варнке Герберт [5]. В его книге «Очерки истории рабочего движения в Германии», вышедшей в 1956 году, собран обширный материал о деятельности немецких профсоюзов, прослежено их развитие, начиная с момента возникновения во время революции 1848 года до середины 1950-х годов.

Совершенно другой уклон имеют работы ещё одного британского историка Дж. Коула: «Краткая история английского рабочего движения», «Простые люди», «Портреты чартистов» [4, с. 79]. Как видно из названий в данных трудах упор сделан на, так называемую, личностную историю. Именно биографическим исследованиям чаще всего посвящались исторические исследования в 60-х годах прошлого века.

В духе неопозитивизма написана и книга Даниэля Белла «Грядущее постиндустриальное общество». Вышедшая в 1973 году, она стала «первой ласточкой» в деле историко-философского обоснования постиндустриализма и грядущего информационного общества [10].

Похожее, но противоположное по историософии сочинение принадлежит Дж. Гелбрейту − «Новое индустриальное общество» [6], которой автор сделал попытку проследить закономерность процесса сближения производительных сил и экономического управления, как в социализме, так и в капитализме. Ведущую роль в этом процессе исследователь отдаёт профсоюзам. Приверженцами именного такого подхода в историографии были также: американец П. Сорокин, француз Р. Арон, голландец Я. Тинберген, немцы Д. Шельский и О. Флехтайм [8].

В 1970-е годы ещё более усиливается интерес к частной истории, в рамках которой развиваются такие направления, как история отдельных социальных групп (в том числе, профсоюзов), гендерная история, в которой прослеживается женское движение, в том числе и рабочее, городская история, тесно связанная с развитием рабочего движения. Как видим, постиндустриализм всё более заставляет исследователей углубляться в историю предыдущего − индустриального периода. На наш взгляд, это связано с необходимостью переоценки и глубокого осознания процессов, приведших к войнам и революциям.

В 80-е годы ХХ столетия на арену исторических исследований выходит ещё один историографический метод − культурная антропология, основанный на внимательном изучении психологизма, поведенческих типажностей и ментальностей народностей и отдельных социальных групп. 90-е годы − это период расцвета лингвистического подхода, который в историософии принято называть «кризисом мета-рассказа». Само понятие «мета-рассказ» имеет французские корни и впервые было сформулировано Ж.-Ф. Лиотаром в книге «Постмодернистский удел» в 1979 году. Кризу мета-рассказа свойственна крайняя степень эклектичности. Эта эклектичность выражена во всём и является следствием отрицания ради отрицания или недоверия ради недоверия, что приводит к тому, что современный человек не хочет постигать новые знания, поскольку боится быть поглощённым «системой мета-рассказа», т.е. системой ценностей предшествующих эпох [18].

Наука, по Лиотару, должна представлять антимодель устойчивой системы. Нужно ловить любое высказывание, которое отлично от известного и которое поддается аргументации и доказательству. Такая наука становится моделью «открытой системы», которая дает рождение идеям, другим высказываниям и правилам игры [18].

В результате, к концу ХХ века случайный казус становится основным предметом события. Историки занимаются исследованием «истории одного события». К числу таких книг можно отнести книгу французского историка Анри Аллега «SOS Америка» [1], которую он написал как воспоминания о путешествии по Соединённым Штатам. В ней автор рассказывает о сегодняшней Америке − ее проблемах и политике, о повседневных заботах рядовых американцев, о больших городах, о преступности и безработице, о наркомании и бездуховности, о богатстве и власти на одном полюсе и нищете − на другом. Книга написана на основе личных наблюдений во время путешествия по Америке «от океана до океана», что делает ее убедительной, а чтение интересным». Отправляясь за океан, я дал себе слово отбросить любую предвзятость. Смотреть, чтобы видеть. Слушать, чтобы слышать, не подгоняя свежие впечатления под давно сложившиеся стереотипы. Я отдавал себе отчет в том, что я не первооткрыватель Америки — великой державы, от которой многое зависит в современном мире!.. Америка меняется и будет меняться дальше. Набатом звучит сигнал «SOS», исходящий от терпящих жизненное крушение миллионов американцев, он перекрывает самодовольные декларации правящей элиты» [1, с. 5].

Ещё одной интересной работой, раскрывающей суть американской депрессии 20 − 30 х г.г. ХХ в. является книга П. Самуэльсона «Экономика» [11]. Данная работа посвящена крупным и жизненным экономическим проблемам − инфляции и депрессии, доходу семьи и национальному доходу, ценам, заработной плате, прибылям и фондовому рынку и в первую очередь методике, которая помогает анализировать условия, обеспечивающие быстрый экономический прогресс и устойчивость и т. п.

В 1993 году вышла книга немецкого историка Ф. Хоффера «Профсоюзы и советы предприятий» [14], анализирующая историю и современное состояние профсоюзов в Германии. За океаном в это время начинает исследовать профсоюзное движение другой известный теоретик и экономист Джон Кеннет Гелбрейт. На протяжении почти 10-ти лет он занимается вопросами становления и развития индустриального общества, наконец в начале 2000-х выходит его книга «Индустриальное общество: индустриальная система и профсоюзы» [6]. В предисловии к этому изданию автор так охарактеризовал свой интерес к рабочим вопросам: «В то время меня стали занимать другие, более крупные проблемы. Речь идет о мире крупных корпораций, в котором люди во все возрастающей степени обслуживают нужды этих организаций, хотя предполагается, что последние обслуживают людей. Это мир, в котором мотивы, лежащие в основе действий членов данных организаций, не укладываются в схемы стандартных учебников. Не укладываются в эти схемы и взаимоотношения между миром бизнеса и государством, а также роль рынка. Рынок не только не является контролирующей силой в экономике, но все более и более приспосабливается к нуждам и потребностям хозяйственных организаций. Отдельными сторонами этого процесса занимались многие авторы, но они не исходили из наличия более крупных перемен. Я же постепенно пришел к выводу, что на деле речь идет о значительно более широком процессе, все стороны которого тесно связаны между собой» [6, с. 5]. В 2010 году вышла книга американца Тоффлера «Третья волна» [12], в которой автор рассуждает о последовательной смене экономических фармаций, каждая из которых влечёт за собой и смену социального положения трудящихся. В данной работе вкратце затрагивается процесс становления рабочего движения в Европе и в США.

«Большинство историков, исследуя период подъёма рабочего движения 1918-1923 г.г., обоснованно считают, что революционная ситуация в Англии отсутствовала, а также, исходя из базового мнения, что Октябрьская революция, равно, как и выступления рабочих в тот период, знаменовали собой не начало новой эпохи, а конец старой. И именно поэтому во всех странах Европы (в меньшей степени в Италии), где капитализм или демократия были достаточно развиты, нигде (кроме Германии, Венгрии и России) не развалилась власть» [1, с. 292]. Очевидно, что современная концепция демократии, как конца истории и демократии, как единственного условия стабильности уже в начале последнего десятилетия прошлого века была ведущей в западном обществе. Столь же очевидна и утопичность данной концепции, её несостоятельность, поскольку в мире существует большое число достаточно стабильно развивающихся государств без института демократии в своём основании (КНР, ОАЭ и т.д.). Именно в таком ключе развивали свои исторические исследования ведущие британские историки: К. Ригли, Д. Фостер, Дж. Кроунин, С. Бергер [13, с.80].

До сегодняшнего дня подобная концепция достаточно популярна в западной историографии. Однако в начале XXI века, открытие архивов позволило исследователям более детально изучать историю отдельных явлений. Особенно популярна сегодня становится интеллектуальная история, в рамках которой изучается «история идей», т. е. история философской мысли. Снова в западно-историческом дискурсе возникает интерес к деятельности таких выдающихся философов, идеи которых легли в основу рабочего движения, как К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин, М.А. Бакунин, П.А. Кропоткин и др. Таким образом, сегодня наблюдается новый виток интереса зарубежных историков к рабочему движению и связан он, не столько с необходимостью раскрытия каких-либо фактов их собственной истории, а именно с новыми фактами истории России, как единственной державы, к власти в которой в начале ХХ века пришёл пролетариат.