Основные доктринальные подходы к определению юридической сущности социальных прав человека в Российской Федерации

The Main Doctrinal Approaches to the Definition of Social Rights’ Legal Essence in the Russian Federation

Alexander Pavlowski

postgraduate student of the Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation, Russia, Moscow

Аннотация. В статье исследуются современные достижения отечественной конституционно-правовой доктрины в сфере прав человека. На примере группы социальных прав автор отмечает тревожную тенденцию к искусственному «дроблению» института прав и свобод человека на две категории: непосредственно действующие права и так называемые права-стандарты. Сделан вывод о невоз­можности применения аксиологического критерия при классификации прав и свобод человека, поскольку все они имеют равную высшую ценность и направлены на создание условий для достойной жизни и свободного развития их носителя.

Abstract. This article discusses the modern achievements of the Russian constitutional legal doctrine in the sphere of human rights. On the example of social rights, the author notes the alarming tendency to differentiation the institution of human rights and freedoms into two categories: directly acting rights and so-called rights-standards. It is concluded that it is not possible to apply the axiological criterion in the classification of human rights and freedoms since they all have an equal higher value and are aimed at creating conditions for a dignified life and free development of their bearer.

Ключевые слова: социальные права; иностранные граждане; концепция прав человека; конституционное право; гарантии.

Keywords: social rights; foreign citizens; the concept of human rights; constitutional law; guarantees.

Конституция РФ [7] (ст. 2) закрепляет приоритет человека, его прав и свобод в системе правовых ценностей, придавая идее либерализма значение одной из основ конституционного строя Российского государства. При этом уважение прав человека со стороны государства – это чрезвычайно трудоёмкая и дорогостоящая деятельность органов публичной власти, в которой находит отражение либеральная направленность всего государственного аппарата. Основной закон России (ст. 18) указывает, что права и свободы человека определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием.

Во многом под влиянием практики советского правоведения, которая современной наукой государственного права оценивается как тоталитарная [3, с. 57; 11, с. 26], в правосознании населения по-прежнему сохраняется представление о том, что человек не выступает активным участником отношений с государством, что структура такого рода отношений не предполагает наличие взаимных (курсив – А.П.) прав и обязанностей сторон. Приоритет прав человека не столь однозначно оценивается и в науке конституционного права. В частности, вызывают тревогу высказывающиеся в литературе сомнения в том, что права и свободы человека должны являться высшей ценностью [1, с. 25], а также другие попытки принизить идею прав человека. Так, С.Н. Бабурин называет правило ст. 13 Конституции Российской Федерации, закрепляющей идеологическое многообразие, «апофеозом торжества новой духовной скверны» [2, с. 9]. Кроме того, весьма распространено деление прав человека на непосредственно действующие и так называемые права-стандарты, к которым чаще всего относят группу социальных прав.

Действительно, социальные права нередко рассматриваются в науке как некое «пожелание», которое не имеет силы императивного законодательного установления. В правовой литературе подчеркивается, что прямое действие социальных прав оказывается относительным, поскольку социальные права – это не столько юридические нормы, сколько стандарт, к которому государство должно стремиться в своей политике [3, с. 271]. Отмечается, что социальные права напрямую зависят от материальных возможностей государства и потому не могут рассматриваться как обязательства государства перед гражданами [10, с. 57]. Представляется, что подобное восприятие социальных прав имеет следующие основные недостатки:

· во-первых, Конституция РФ не разделяет права человека на собственно права и стандарты: все без исключений права и свободы являются непосредственно действующими (ст. 18);

· во-вторых, утверждение о том, что исключительность социальных прав определяется тем, что «они сто́ят денег», а другие права – нет, весьма сомнительно, ведь для надлежащей реализации личных и политических прав государство также обязано потратить немалую часть бюджета на весьма широкие и ресурсоёмкие программы.

Никакие права и свободы не могут быть реализованы «сами по себе», без создания для этого надлежащих условий. Для осуществления социальных прав государство должно выполнять свои обязанности по созданию и реализации программ, направленных на разработку гарантий, позволяющих личности реализовать свои социальные права. Необходимо поддержать точку зрения В.Д. Зорькина, который отмечает, что «социальные права рассматриваются в современной правовой науке как равные по значимости гражданским и политическим правам, как естественные по своей природе, основанные на принципах солидарности и распределительной справедливости правовые притя­зания» [5, с. 5]. Наличие социальных прав должно рассматриваться как атрибутивное качество Российской Федерации, которая несёт юриди­ческие обязанности перед населением, и от которых оно не может освободиться без риска утраты собственной легитимности. Следует исходить из того, что институт прав и свобод человека характеризуется единством и неделимостью, при которых полное осуществление одной группы прав трудно себе представить без должного обеспечения других групп [12, с. 204]. Этот подход недвусмысленно выражен в Резолюции 41/117 ГА ООН от 4 декабря 1986 г. «Неделимость и взаимосвязь экономических, социальных, культурных, гражданских и политических прав» [9]. В связи с этим невозможно выстроить систему прав человека, закладывая в неё аксиологический критерий – никакая группа прав не может рассматриваться в качестве более ценной по отношению к остальным. Напротив, все права и свободы человека должны быть надлежащим образом гарантированы и способствовать достойной жизни и свободному развитию человека.

Дискуссионной является и проблема субъектов социальных прав, то есть вопрос об определении круга тех лиц, которые имеют право на получение от государства доли общественных благ для обеспечения достойной жизни. Отличительной чертой советского периода развития права было признание социальных прав лишь за некоторыми слоями населения. Так, наблюдались дискриминационные меры в отношении евреев, многим из которых отказывали в выезде из страны, одновременно лишая их работы и учебы. Это переводило их в группу так называемых «тунеядствующих элементов», что наказывалось уголовным законом [4, с. 371].

Сегодня стирается грань между правами человека и правами гражданина в области неполитических отношений. Социальные права закрепляются за каждым человеком – иными словами, пользование ими не зависит от гражданства лица. Тем не менее, продолжают высказываться мнения об «избирательности» действия социальных прав. В частности, указывается на то, что субъектами социальных прав выступают не все индивиды, а только те, которые объективно нуждаются в поддержке, иными словами «социально слабые». Соответственно, социальные права – это и не права вовсе, а скорее привилегии [10, с. 56-57].

Представляется ошибочным считать, что социальные права – это права не всех, основываясь на том факте, что правом на получение пенсии по инвалидности обладают лишь те, кто законом отнесен к категории инвалидов. Необходимо различать право объективное и право субъективное. Особенность социальных прав в том, что они являются правами каждого человека, но их переход в категорию субъективных происходит тогда, когда человек, подвергаясь воздей­ствию каких-либо социальных факторов, попадает в группу, которую законодатель имел в виду, закрепляя те или иные социальные права. Кроме того, правом на бесплатное получение полного среднего образо­вания в государственных учреждениях образования пользуются не только социально слабые субъекты, а все без исключения физические лица, законно находящиеся на территории России. Говорить о приви­легиях в этом случае не представляется уместным.

Значительный вклад в развитие широкой трактовки круга субъектов социальных прав вносят и международные организации, которые подчеркивают, что иностранцы, беженцы и апатриды должны иметь тот же объём социальной поддержки, что и жители данного государства. При этом потеря социальных прав при перемене места жительства считается недопустимой [6; 8]. Следует исходить из того, что природа социальных прав черпает своё начало не в свойствах отдельных личностей, а в базовых характеристиках всего человеческого общества. Социальные права не основываются на милости государства, а укрепляются на началах взаимопомощи и солидарности.

Таким образом, социальные права человека имеют высшую ценность наряду с иными группами прав (личными, политическими, экономическими, культурными), что не позволяет выстроить систему прав человека, закладывая в нее аксиологический критерий. Никакая группа прав не может рассматриваться в качестве более ценной по отношению к остальным. Это означает, что социальные права не должны рассматриваться лишь в качестве стандарта, к достижению которого стремится государство. Более того, учитывая объективные факторы развития института права частной собственности, а также действие принципов рыночной экономики, есть все основания утверждать, что в юридической науке сформировались условия, позволяющие обосновать самостоятельность социальных прав и их отграничение от экономических, трудовых и культурных прав человека. Социальные права – это закреплённый в нормативно-правовых актах комплекс прав и свобод, которыми обладает каждый человек, законно находящийся в России, с целью обеспечения и защиты интересов и возможностей, необходимых для нормального физиологического, материального и духовного существования и развития, для социально достойной жизни и общественно значимой деятельности. Понимание ценности социальных прав приводит к необходимости уделять им первостепенное внимание – причем как в конституционно-правовой доктрине, так и в практике законода­тельного регулирования.