Мифология как специфическое мировоззрение

Что такое миф? Если отталкиваться от определения, то миф (от греч. mythos — предание, сказание), повествование о богах, духах, обожествленных героях и первопредках, возникшее в первобытном обществе. В мифах переплетены ранние элементы религии, философии, науки и искусства[1]. Но можно ли рассматривать миф, как просто повествование? Автор статьи считает, что миф это особый образ мысли, которой способствует обогащению человеческой личности, поэтому эта тема наиболее актуальна в нашу информационную эпоху. Сейчас люди уходят от абстрактных образов и поэтического мышления к строгой логистике и цифрам, но современный человек слишком поверхностно понимает категории, в которых он существует. В этом случае миф является   надежным инструментом в глубоком понимании и развитии человеческого познания вещей. Однако для этого миф должен стать не просто категорией, обозначающей повествование. По этой причине автор статьи ставит перед собой цель доказать на примере древнегреческой мифологии, что миф является специфическим мировоззрением, которое глубоко проникает в суть человеческого бытия.

Исследований или теорий мифов столько же, сколько и самих мифов. Ведь сам миф уже является исследованием себя самого, потому что слово «миф» означает «связное повествование» или «представление чего-то как связного повествования». В те времена, когда люди не знали письменности, древние греки не знали письменности и, собственно, создание письменности обставлено как вполне мифологическое событие, в это время основными содержательными комплексами, которые мы можем привязать к мифологии – были изображения. Для того чтобы правильно истолковать изображение нужно придумать рассказ о нём, поэтому самая ранняя форма мифов это объяснение того, почему именно этот рассказ правильный. Для того, чтобы представить себе масштабы и пестроту разных теории греческого мифа достаточно сказать, что греческие мифы описывают небосвод, у каждой звёзды, у каждого созвездия есть имя, и почти за каждым созвездием скрывается повествование или история.  Это и есть основание для лунарной теории греческой мифологии, это и есть описание причин, по которым звездное небо выглядит так, как оно выглядит. Но и драгоценные камни, металлы, руды, травы и другие составляющие земли тоже представляют собой мир, целиком описываемый в повествовательном строе греческой мифологии. В мифе для каждой составляющей нашего мира есть имя мифологического персонажа, и персонаж оказывается такой потому что у него была своя история. Например, есть знаменитая картина Александра Иванова «Аполлон Гиацинт и Кипарис», картина являет собой антропоморфное изображение трех сидящих юношей, но Гиацинт и Кипарис это растения, в которые были превращены в наказание эти подростки, потому что они убежали от Аполлона. Эта история являет собой только один «пиксель» из огромного полотна, которое целиком лежит в области растительности.  «Миф, – по словам А.Ф. Лосева, – необходимая, прямо можно сказать, трансцендентально-необходимая категория мысли и жизни, в нем нет ровно ничего случайного, ненужного, произвольного, выдуманного или фантастического. … Он диалектически необходимая категория сознания и бытия вообще»[2].

Вообще, первые теории греческого мифа и индоевропейской мифологии, возникли и развивались, как иносказание природы, это этиологические мифы или мифы о происхождении мира. Если обратить внимание на наши времена, где царствует наука о душе – психология, где царит психоанализ, мы обнаружим новую картину: начиная с Вильгельма Вундта и заканчивая Карлом Густавом Юнгом  (величайшими психологами конца XIX -  начала XX столетия), был открыт миф, как представление человеческого бессознательного и коллективного бессознательного, если говорить об архетипах Юнга. Миф нужен этой науке, как объяснительный механизм работы бессознательного, а в сущности работы и нашего сознания. Это роднит миф с человеческой природой и делает его неотъемлемой его частью. М. Бахтин отмечал, что в мифе есть «теплота сплачивающей тайны»[3].   Наконец самое «простое» представление о мифологии - представление, которое восходит к ученым третьего века. Это представления о том, что миф это просто предание о каких-либо исторических персонажах, которые были примерно такими же, как те исторические персонажи, которых мы знаем, но жили в глубокой древности. Однако документов никаких не осталось, письменности не было, поэтому дед стал тождественен внуку и таким образом сложились представления о Зевсе, и об Олимпийской семье. Это представление довольно распространено, оно говорит нам о том, что есть некая реальность, но она очень древняя и существовала тогда, когда достоверных сведений об этом не было. Есть представление о мифе, которое можно называть естественно научным, когда мы говорим о теории большого взрыва, то чем не прообраз этой теории греческое представление о Хаосе. По мнению мифа, мир появился после того, как Хаос раскрыл свою пасть и оттуда появилось пространство и время. Но и представление о большом взрыве, как о событие тоже является чертами мифа, ведь мы пытаемся назвать обычным именем то, что сложно понять и представить. Однако теория это тоже есть некоторое представление о чем-либо, и каждый теоретик хотел бы перевести свою теорию в цифры, формализовать это знание, перевести ее на язык, который позволял бы поделиться ее с другими. А что такое число? Идея числа у греков, и не только у Платона, но и до Платона, это идея сакральная, которая представлялась древним тайным знанием, это в мифическом представлении греков – чистая мистика, знание, которое доступно только посвященным. Это противоположно современным научным представлениям, ведь современная наука стремится сделать знание доступным для всех, но все же их связывает число и представление о числе, которое сложилось в мифическом представлении о мире. Поэтому, говоря об исследованиях мифологии, мы оказываемся перед выбором, пойти ли в поэтическом, естественнонаучном направлении, или в сторону точной аналитической науки.

Необычайное богатство мифологической традиции до середины XIX века рассматривалось и изучалось, как иносказание, как представление чего-то другого или другой истории, представления каких-то других социальных отношений, иносказание об устройстве вселенной. Мифология  как самостоятельная структура была представлена Клодом Леви-Строссом[4], который внес огромный вклад в изучение мифологии, как самостоятельной отрасли. Особый интерес представляют исследователи мифологии, которые видели в мифе пересказ истолкования древних. Основание для ритуальной теории мифологии дали уже греческие трагики и комедиографы, так как они представляли в сильно видоизменённом спектакле толкование мифа, например какова природа научного толка, что происходило с Прометеем и Эдипом, что происходило после них. Нельзя забывать и о исследовательски-познавательном направлении, которые продвигали такие представители как Еврипид и Софокл, ведь их теории основаны именно на мифе.

Лингвистическая теория мифа как о тех недрах, в которых зародился наш язык, теория, которая связывает миф с языком, эта теория Бронислава Малиновского, который внес огромный вклад в понимание мифа именно как языка культуры, можно сказать, что язык на котором мы думаем, пишем и говорим это тоже миф. Миф это греческое слово в русском языке, вообще все, что связано с познанием, знанием логикой, как в русском, так и в европейских языках, имеет частичку греческого. Как говорилось ранее, миф это нечто выдуманное, неточное, но в тоже время то, в чем мы не можем сомневаться, в этом и парадоксальность мифа, например, все мы знаем, что Афина богиня-девственница и родилась из головы Зевса, ведь он проглотил свою возлюбленную, которая была беременна Афиной, потому что боялся, что она родит сына и сын свергнет отца, как когда-то Зевс сверг своего отца Кроноса. Мы не можем перепутать Афродиту и Геру, ведь мы знаем, что Афродита родилась до появления Геры из капли семени Урана, а это случилось еще в начале времен. Также нам становится понятно, что миф идет стройной чередой с того момента, когда и понятия времени не было (ведь время появилось после пространства) и  до наших дней. Это означает, что мифология это точная система, сопровождающая все аспекты нашей жизни, но парадоксально то, что периодизация мифологии тоже относительна, это еще раз подчеркивает, как в мифе сочетаются разнородные начала: абсолютная точность и вымысел.
Первый поэт, который начал развивать периодизацию мифологии в ее зачатке это слепой старец Гомер. Он прописал мифы в поэмах Илиада и Одиссея[5,6]. Сейчас же этим занимаются учёные, начиная примерно с середины XIX века, когда возникла наука мифология или этнология. Этнология, по своей сути, это наука о преданиях разных народов. Периодизация это очень важный аспект, который волнует многих ученых и по сей день, ведь это явный признак понимания предмета, это позволяет нам отмерить границы, а границы позволят нам понять форму этого предмета. И именно Илиада и Одиссея являются ценным мифологическим документом, позволяющими нам прочувствовать эту границу, ведь больше никаких твердых и точных сведений нет. Есть еще одно произведение-памятник Гесиода – Теогония[7], которое помогает нам понять суть мифа. Она тоже дает нам возможность прикоснуться к тому древнему, других подтверждении которого просто нет. Есть некая современная, поверхностная периодизация: сначала было нечто абстрактное и неясное, потом оно обрело форму в пространстве и времени, после зарождения пространства и времени существовали некие чудовища, они были заменены антропоморфными богами, потом появились герои, это смесь человека и бога, и только после появился человек в чистом виде. Для нас сложно уместить мифологию в рамки периодизации,  мы можем понять это лишь в теории, ведь мы как историки, можем прочитать старые свитки или газеты, но мы не можем пощупать это и очутиться на месте событий, как археологи.

В каждом мифе присутствует некая многогранность понимания, которая вытекает из понимания эпохи. Например, миф о лабиринте Минотавра, его можно рассматривать и как миф о сыне-чудовище Пасифаи от быка или этот миф можно рассматривать как величайшее строение архитектуры, что появился на Крите – замок, который являлся еще и лабиринтом.  Можно подумать, что есть перечень персонажей, который вполне локализован и имеет четкую периодизацию развития, но это не так. Пример тому Бог Дионис, который пришел из малой Азии и изменил всю существовавшую до него мифологическую картину, он начал ассоциироваться у нас с совершенно новым типажом персонажей, но на смену ему идет Аполлон – полная его противоположность. Мало того, у нас в голове сложилась четкая картина, что Аполлон нечто строгое и рациональное, а Дионис развязное и стихийное, но так ли это на самом деле? Ведь Аполлон далек от единства, это очень сложный мифологический персонаж, ведь он предстает не только в облике солнца, но и в образе ворона, и в других обликах. Тем не менее и его рациональность встает под сомнения, ведь он совершал множество необдуманных и стихийных действий, так же, как и Дионис был  до ужаса расчётлив и рационален. В этом также заключается парадоксальность мифа, ведь миф насколько сложен, что его следует переосмысливать и по сей день через призму литературы, искусства, психологии, социальной психологии и всякий раз это переосмысление приводит к изменению структуры мифологии, ее периодизации, но в тоже время миф настолько прост, что его может понять даже ребенок.

С другой стороны, мифология описывает все то, что нам уже давно известно, например нам известно, что нет никого Зевса, и природные явления имеют вполне научное обоснование, соответственно весь мистицизм мифа пропадает. Однако миф говорит нам и вечном, о том что будет жить даже после исчезновения упоминания о мифе, это такой феномен как борьба старшего и младшего поколения, и в греческом мифе много подобных примеров, как сын убивает отца или отец поедает своих детей. Ярким примером может являться Кронос, который ест своих детей, дабы его не свергли с престола. Это же и представляется нам, как процесс старения: старость (Кронос) съедает молодость (младенцев), а после, когда Зевс все же выживает, он свергает его в Тартар, как побежденного, это означает победу молодости над старостью и представляется нам процессом развития, некого перехода на новое начало, но на старой основе. В диалогах Платона мы можем наблюдать использование слова «миф» в значении чего-то фантастического, сказочного, тем не менее это и представление о самобытной науке, которая объясняет все мироздание таким языком, который понятен ребенку и взрослому, умному и глупом, ученому и неученому. Ведь миф рассматривает природу, как некую тайну , которую нам следует разгадать, как некое чудо, которое доступно познать не каждому. Тут мы становимся на развилку, существует два типа реальности: загадки и тайны. Прикладная наука разгадывает загадки, иначе говоря то, что можно решить или познать, а фундаментальная наука занимается тайнами, то есть тем, что человеку пока не дано понять, или не будет доступно для понимания никогда. Поэтому через миф мы может прикоснуться к тайне на всем нам понятном языке, мы приняли тот факт, что все живое, не только люди, но и камни, деревья и другие составляющие нашего мира. Прошлое ушло и его не вернуть, но повествование нашего прошлого через речь, это и есть наш миф, ведь мы не знаем, как было на самом деле. Например, мы помним какую-то историю из нашей судьбы и рассказываем ее детям, а они проносят это дальше по поколениям и в итоге, те далекие родственники, что будут рассказывать нашу историю своим детям будут иметь предмет, обросший личной биографией каждого из рассказывающий, это миф, сотканный из мифов. Поэтому миф это не только язык, который сам о себе рассказывает, но и язык, который сам о себе задумался.

Итак, миф и мифология в целом является сложными противоречивым конгломератом человеческого знания, которое формирует не только культурные памятники, но и само мировоззрение. Это было доказано многочисленными примерами тесной взаимосвязи мифологии с человеческим осознанием основ бытия и его глубинных смыслов. Также была рассмотрена связь мифологии с лингвистикой, что еще раз доказывает значимость мифологии в мыслительных и мировоззренческих составляющих личности, ведь язык есть форма мышления.