ПРАВОВЫЕ ПОЗИЦИИ РОССИЙСКИХ СУДОВ ПО ВОПРОСАМ РЕАЛИЗАЦИИ ПРОКУРОРОМ ПОЛНОМОЧИЙ ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ, ПОСТУПИВШЕМУ С ОБВИНИТЕЛЬНЫМ ЗАКЛЮЧЕНИЕМ

Аннотация. В статье рассматривается судебная практика по вопросам реализации прокурором полномочий, предусмотренных ст. 221 УПК РФ. Выявлена правовая позиция ВС РФ о возможности применения по аналогии положений п.3 ч.1 ст. 221 УПК РФ в случае поступления прокурору уголовного дела с обвинительным актом.

Abstract. The article deals with the jurisprudence on the implementation of the public prosecutor office under Art. 221 Code of Criminal Procedure. The authors criticize the practice of recognizing insignificant violation of the law the investigator returned the case without issuing a written decision with the oral instructions. Revealed the legal position of the Armed Forces of the possibility of applying by analogy the provisions of Article 3 of Part 1. 221 Code of Criminal Procedure in the event of a criminal case to the prosecutor with the indictment.

Ключевые слова: обвинительное заключение, полномочия, правовая позиция, проверка, прокурор, следователь, уголовное дело, Уголовный процесс

Keywords: indictment, powers, legal position, verification, prosecutor, investigator, criminal case, criminal process

Залог, как из новых институтов российского уголовного процесса, является объектом повышенного внимания депутатского корпуса. За годы действия УПК РФ [1] в ст. 106, регулирующую порядок избрания и применения залога, изменения вносились пять раз: в настоящее время залог – это мера пресечения, избираемая в условиях судебного заседания судом по ходатайству уполномоченных участников процесса или иных лиц, желающих стать залогодателями.

Анализ судебной статистики позволяет сделать вывод о том, что несмотря на некоторый рост, общее число лиц, к которым применяется данная мера пресечения, остается мизерным в общем количестве обвиняемых . Так, в 2011 г. данная мера пресечения избиралась 438 раз, в 2012 г. – 398 раз, в 2013 г. – 367 раз, в 2014 г. – 558 раз. Для сравнения отметим, что, например, в 2014 г. количество удовлетворенных ходатайств о заключении под стражу составило 132741, о домашнем аресте – 3334. Таким образом, в общем числе лиц, которым судом избиралась мера пресечения, доля залога составляла менее 0,4 % [2]. На наш взгляд, причины столь редкого применения рассматриваемой меры пресечения необходимо искать в правоприменительной практике.

Анализ сложившейся в России практики применениям норм о залоге позволяет сделать ряд выводов, которые необходимо учитывать судьям, следователям и иным участникам уголовного судопроизводства. Рассмотрим их.

1) Составление протокола принятия залога у залогодателя и разъяснение залогодателю существа обвинения, предъявленного обвиняемому, является обязательным условием законности решения об обращении взыскания на залоговую сумму.

Этот вывод выливается из кассационного определения ВС РФ от 1 ноября 2012 г. по занятию №50-012-37. При проверке заключений судов нижестоящих инстанций по претензии защитника было установлено, что, принимая заключение об воззвании взыскания на необходимую сумму гарантий, суды проигнорировали резоны об недоступности в деле протокола принятия гарантий и неразъяснении залогодателю прав и ответственности, предусмотренных частью 6-ой и 9 ст. 106 Уголовно-процессуального кодекса РФ. Это, по воззрению арбитров ВС РФ, не разрешает принять заключение о конфискации предмета гарантий легитимным и обоснованным. Распоряжение в данной части были отложено и материалы ориентированы на свежее обсуждение, в ходе которого суду нужно необходимо выяснить присутствие вышеуказанных событий и с учетом притязаний частей пятой и 6-ой ст.106 Уголовно-процессуального кодекса РФ допустить вопрос о участи залоговой суммы [3].

На мой взгляд, вышеуказанное решение позволяет сделать вывод о том, что отсутствие протокола о принятии залога и неразъяснение залогодателю прав, обязанностей и ответственности являются существенными нарушениями процедуры избрания залога: их отсутствие указывает на незаконность нахождения предмета залога на депозитном счете. Об этом же свидетельствует и формулировка п. 46 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 № 41, в соответствии с которой, исходя из смысла ч. 4 и 5 ст. 106 Уголовно-процессуального кодекса РФ, залог можно считать внесенным, лишь если залогодатель внес (передал) предмет залога суду или органу, осуществляющему производство по уголовному делу, а последний принял его, что фиксируется составлением протокола.

Поэтому, если протокол приема залога не составлен, а суд не разъяснил залогодателю о существовании подозрений, обвинений, обязанностей и ответственности залогодателя, то деньги, которые находятся на депозите, не представляют собой залог и его изъятие не является незаконным.

2) Под нарушением обвиняемым обязательств, связанных с внесенным залогом, понимается не только предусмотренные ч.1 ст. 106 УПК РПФ неявка подозреваемого либо обвиняемого к следователю, дознавателю или в суд и совершение им новых преступлений, но и:

а) совершение действий, которые любым способом препятствуют производству по делу, например, угрозы свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожение доказательств;

б) нарушил иные обязательства, которые брал на себя в расписке следователю: не выезжать из населенного пункта, в котором проживает или пребывает, без разрешения следователя, прокурора или суда; уведомлять указанные органы о смене места проживания или работы.

Вывод, содержащийся под пунктом «а», следует из п. 50 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 № 41 [4]. Толкование Пленумом ВС РФ ст. 106 УПК РФ с учетом оснований избрания мер пресечения, содержащихся в ст. 97 УПК РФ, является расширительным, выходящим за рамки буквального смысла ст. 106 УПК РФ. Ст. 106 УПК РФ устанавливает особые цели залога: обеспечение явки подозреваемого либо обвиняемого к следователю, дознавателю или в суд, предупреждение совершения им новых преступлений. Следовательно, под обязательствами, связанными с внесенным залогом, о которых говорится в ч. 9 ст. 106 УПК РФ, следует понимать только обязательства, вытекающие из вышеуказанных целей залога. Если подозреваемый или обвиняемый совершил другие действия, не связанные с обязательствами, относящимися к залогу, то залог не должен обращаться в доход государства [5, c. 220]. Однако судебно-следственная практика точно следует указаниям Пленума Верховного Суда РФ. Так, например, по уголовному делу № 22-206 следователь при составлении протокола принятия залога разъяснил обвиняемой, что на ней лежит обязанность являться по вызовам должностных лиц, осуществляющих производство по делу, и не препятствовать производству по делу, и предупредил о последствиях нарушения данных обязательств. 16.12.2010 постановлением Первомайского районного суда г. Ижевска денежный залог обращается в доход государства на том основании, что обвиняемая совершила действия, которые были направлены на воспрепятствование производству по делу: уговаривала свидетелей дать ложные показания в ее пользу. Определением суда кассационной инстанции 8.02.2011 данное решение было признано законным и обоснованным [6]. Кроме того, в опубликованной судебной практике неоднократно встречаются решения, в которых суды при избрании меры пресечения в виде залога самостоятельно возлагают на обвиняемого обязанность не препятствовать производству по делу и предупреждают о том, что при нарушении данных обязательств, залог будет обращен в доход государства [7, 8].

Вместе с тем, отмечая, что рассмотренное нами положение в Постановлении Пленума ВС РФ фактически дополняет УПК РФ, нельзя не указать на несовершенство текста закона, в котором цели залога сформулированы уже, чем общие цели мер пресечения. Частично эту задачу решает рассматриваемый в настоящее время в Государственной Думе РФ законопроект [9]. Однако, авторы законопроекта, предлагая дополнить ч.1 ст. 106 УПК РФ такой целью залога, как предупреждение совершения обвиняемым (подозреваемым) действий, препятствующих производству по уголовному делу, забыли об еще двух целях: обеспечение исполнения приговора или возможной выдачи лица. На наш взгляд, ч. 1 ст. 106 УПК РФ с учетом выявленной проблемы необходимо дополнить такими целями залога как предупреждение совершения обвиняемым (подозреваемым) действий, препятствующих производству по уголовному делу, а также обеспечение исполнения приговора или возможной выдачи лица. Это устранит противоречием между сложившейся правоприменительной практикой и положениями закона. Далее будем рассматривать вывод, который содержится под пунктом b. В этом случае мы имеем дело также с право применением, нарушающим законные требования: расширяя полномочия предварительных органов и судов в рамках, предусмотренных уголовным процессуальным законом. Напомним, что статья 106 УПК РФ не позволяет возлагать на обвиняемого в рамках данной меры пресечения обязанности по уведомлению следователя, суда о смене места проживания или работы, запрещать или требовать согласования с вышеуказанными должностными лицами выезда за пределы населенного пункта, в котором проживает обвиняемый (подозреваемый). Однако, изучение правоприменительной практики свидетельствует о том, что такие ограничения накладываются и признаются законными судами. Так, например, по уголовному делу № 22-123/2014 при освобождении из-под стражи и внесении залога обвиняемый дал расписку о том, что он будет:

– являться по требованию следователя, прокурора, суда;

– не выезжать из населенного пункта, в котором проживает или пребывает, без разрешения следователя, прокурора или суда;

– уведомлять указанные органы о смене места проживания или работы.

Данные ограничения, конечно, могут быть добровольно взяты на себя обвиняемым, но они не являются составной частью залога, как меры пресечения, и, следовательно, их нарушение не является нарушением обязательств, связанных с внесенным залогом. Однако, после невыполнения этих взятых на себя обязательств, сначала суд первой инстанции, а затем и суд апелляционной инстанции признали законным, обоснованным и подлежащим удовлетворению ходатайство следователя об обращении залога в доход государства [10].

Вышеуказанное решение, на наш взгляд, незаконно не только потому, что вышло за рамки возможных ограничений прав обвиняемого, предусмотренных ст. 106 УПК РФ, оно нарушило и ч.1 ст. 97 УПК РФ, в которой говорится о праве должностных лиц избрать лишь одну одновременно меру пресечения. В рассмотренном судебном решении фактически на обвиняемого были возложены кроме залога, еще и обязанности, указанные в ст. 102  и 112 УПК РФ.

3) В качестве доказательства совершения нового преступления обвиняемым, к которому применена мера пресечения в виде залога, суды не требуют обвинительного приговора суда: факт нарушения обвиняемым данного обязательства обосновывается со ссылкой на постановление о возбуждении уголовного дела по новому преступлению и предъявления обвинения в нем обвиняемому, к которому была избрана мера пресечения в виде залога.

Подтверждение данной позиции российских судов можно найти в ряде судебных решений. Так, например, по уголовному делу № 22К-3106/2011 в отношении обвиняемого Л. мера пресечения была изменена с залога на заключение под стражу и залог был обращен в доход государства на том основании, что органами предварительного расследования 11.02.2011 было принято решение о возбуждении уголовного дела в связи с совершением мошенничества в отношении У., и Л. было предъявлено обвинение по ч.4 ст. 159 УК РФ в совершении этих мошеннических действий в период с начала августа 2010 года по 14 октября 2010 года, то есть в период действия в отношении него меры пресечения в виде залога.  Решение Пермского районного суда Пермского края от 19 марта 2011 года об изменении меры пресечения и обращении залога в доход государства было оставлено без изменения судом вышестоящей инстанции.

Другой пример приводит Н. Колоколов. В отношении К. 6 декабря 2010 г. был избран в качестве меры пресечения залога. 25 января 2011 г. К. было предъявлено постановление о привлечении его в качестве обвиняемого по делу о преступлении, предусмотренном ч.3 ст. 309 Уголовного кодекса РФ 27 января 2011 г. постановлением Заднепровский районный суд г. Смоленска своим постановлением изменил меру пресечения К. на заключение под стражу и обратил залог в доход государства. Однако, поскольку 14 апреля 2011 г. уголовное преследование по новому преступлению в отношении К. было прекращено в связи с отсутствием в его действиях состава преступления, К. воспользовался правом на реабилитацию и не только добился возврата всей суммы залога, но и взыскал вышеуказанную сумму с учетом инфляции .

На мой взгляд, рассматриваемая позиция российских судов противоречит принципу презумпции невиновности, поскольку в ситуации, когда закон называет основанием для обращения залога в доход государства совершение нового преступления обвиняемым, документом, подтверждающим факт совершения преступления, может быть только обвинительный приговор суда, вступивший в законную силу. Таким образом, выдвижение обвинения в отношении обвиняемого в совершении новых преступлений может быть основанием только для изменения меры пресечения на более строгую, если с данными выводами согласится суд. Но изымать залог на основании лишь версии стороны обвинения, без тщательного анализа всех доказательств со стороны обвинения и защиты, без гарантий, предоставляемых подсудимому в условиях полноценного судебного разбирательства по факту совершения преступления, недопустимо. Очевидно, нереалистичным будет такой сценарий действий, когда, следователь, выявив новое преступление, совершенное обвиняемым, раскрывает его, а суд – рассматривает и разрешает с вынесением обвинительного приговора, и лишь потом, на основе данного приговора, решается вопрос об изъятии залога в доход государства. Во-первых, совершение преступления обвиняемым, в отношении которого избран залог, требует немедленного изменения меры пресечения. А после изменения меры пресечения – предмет залога нужно будет вернуть залогодателю.  Во-вторых, даже если следователь сочтет, что на данный момент необходимости в изменении меры пресечения нет, то залогодатель поймет, чем ему грозит изобличение обвиняемого в новом преступлении и немедленно подаст заявление об изменении меры пресечения и возврате ему предмета залога. Судебная практика свидетельствует о том, что такие заявления подаются практически в тот же или на следующий день после совершения обвиняемым каких-либо нарушений обязательств, связанных с залогом. В настоящее время следователи, а потом и суды обоснованно отказывают в удовлетворении таких требований, ссылаясь на то, что, если обвиняемый в период нахождения под залогом совершает нарушения, залог подлежит изъятию в доход государства и возврату залогодателю не подлежит.

Таким образом, очевидно, что ждать до вынесения обвинительного приговора суда нельзя. Вместе с тем, принимать решение о конфискации залога в связи с совершением нового преступления до вынесения обвинительного приговора также нельзя – это противоречит принципу презумпции невиновности. На мой взгляд, в такой ситуации законодатель должен предусмотреть право суда наложить арест на предмет залога до того момента, пока либо следствие не прекратит уголовное дело по данному новому преступлению, либо не будет вынесен обвинительный приговор суда. Вышеуказанные решения послужат основанием для, соответственно, снятия ареста и возврата денег залогодателю, либо изъятия предмета залога в доход государства.