РОЛЬ БИБЛЕЙСКОЙ ТЕМАТИКИ В «ХРОНИКАХ НАРНИИ» К.С. ЛЬЮИСА

Аннотация. Статья посвящена библейским реминисценциям в повестях К.С. Льюиса. На материале «Хроники Нарнии» рассматриваются мотивы искушения Христа в пустыне и отсылки к его жизни, крещению и смерти. Выявляется аллюзия на исход евреев из Египта. В работе исследуется символика, связанная с образами Бога, Адама и Евы, Иуды. Делается вывод о значении христианской тематики в творчестве писателя, рассматриваемых повестях.

Abstract. The article is devoted to biblical reminiscences in the novels by C.S. Lewis. The Chronicles of Narnia examines the motifs of Christ's temptation in the wilderness and the references to his life, baptism, and death. The article reveals an allusion to the exodus of the Jews from Egypt. The work explores the symbolism associated with images of God, Adam and Eve, and Judas. The article concludes the importance of Christian themes in the work of the writer, the considered novels.

Ключевые слова: Льюис, Хроники Нарнии, розовое христианство, Библия, Христос, распятие, крещение, Иуда, Адам и Ева, змей-искуситель, чародей, колдунья, Джадис, Дигори, Эдмунд, Аслан, Эндрю

Keywords: Lewis, Chronicles of Narnia, Pink Christianity, Bible, Christ, crucifixion, baptism, Judas, Adam and Eve, tempter serpent, sorcerer, sorceress, Jadis, Digory, Edmund, Aslan, Andrew

Издавна священные писания вдохновляли людей искусства. Отголоски образов и сюжетов из Библии мы замечаем в произведениях разных жанров и эпох. Серия книг К.С. Льюиса, состоящая из 7 повестей под общим названием «Хроники Нарнии», стала ответом обществу, забывшему о Боге.

«Хроники» – это зашифрованная Библия» [2, с. 185]. Даже само создание волшебной страны Нарнии с помощью песни (которую спел лев Аслан) уже отсылает к Евангелию от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин 1: 1) [1, с. 1127]. В противовес можно поставить пятую главу повести «Племянник чародея». Глава называется «Страшное слово», это слово использовала злая колдунья Джадис и тем самым разрушила свой город Чарн. Слово в руках зла обрело разрушительную силу. Дьявол не создаёт что-то своё, он искажает созданное Богом. Джадис можно сравнить с дьяволом или змеем-искусителем. Она искушает Дигори из повести «Племянник чародея» в яблоневом саду. Также она искушает Эдмунда из «Лев, Колдунья и Платяной шкаф», что косвенно напоминает искушение дьяволом Христа в пустыне.

Лев Аслан – аллегорический образ Бога и создателя Иисуса Христа. Он приходит, когда захочет и помогает героям принять правильное решение, направляет их в нужное русло. В жизни Аслана присутствует множество событий, отсылающих нас к жизни Христа. Например, Аслан принёс себя в жертву во имя искупления человеческих грехов.  Он отправляется к Каменному столу, где Джадис заколола его каменным ножом. Перед смертью над ним издевались, унижали и остригли гриву. Это похоже на жизнь Христа, распятого за грехи людей.

Стоит отметить, что Аслан не делает говорящими всех животных. Возможно, это те, кто не принял веру. Ведь и дядя Эндрю слышит лишь звериный рык, когда они говорят с ним. «Он слишком плохой. Ему не услышать меня» [3, с. 96] – отзывается Аслан о дяде Эндрю.

Также Аслан даёт жителям Нарнии заповедь: «Нарния, Нарния, Нарния, встань! Потоки, обретите душу. Деревья, ходите. Звери, говорите. И все любите друг друга» [3, с. 65] Это отсылает нас к библейской заповеди: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф 22:39) [1, с. 1040].

При упоминании имени Аслана Эдмунда охватывает страх, Питер ощущает необычайную смелость, Сьюзен чудится музыка и благоухание. У Люси возникает такое чувство, какое бывает, когда просыпаешься и вспоминаешь, что сегодня – первый день каникул.

Эдмунд, с одной стороны, напоминает Иуду. Он поддаётся искушениям Джадис. Эдмунд предал брата и сестёр, отказался от спасения Нарнии, желая получить власть и волшебную сладость, рахат-лукум. Но Эдмунд раскаивается, как и Иуда. Разница в том, что Эдмунд был прощён.

Фрэнка и Елену, первых правителей Нарнии, можно сопоставить с Адамом и Евой, первыми людьми. А яблоневый сад является эквивалентом сада Эдем.

«Ты, что пришёл к воротам золотым,

Сорви мой плод, отдай его другим.

Но если для себя его сорвёшь,

Страсть утолишь и муку обретёшь» [3, с. 88].

Именно в этом фрагменте Джадис напоминает змея-искусителя. Она подстрекает Дигори нарушить запрет Аслана есть плоды из сада. Колдунья знает, что мама Дигори тяжело больна и пытается таким образом манипулировать мальчиком. И он, в отличие от самой Колдуньи, запрет не нарушает. Этот эпизод отсылает нас к первородному греху.

Сьюзен и Люси в повести «Лев, Колдунья и Платяной шкаф» провожают Аслана, когда тот направляется к Каменному столу. Они же и оплакивают Льва после смерти. Здесь может быть аллюзия на Великую субботу. Этот день посвящается воспоминанию о погребении Иисуса Христа. Кроме того, в этот день готовятся к Воскресению Христа, Пасхе.

Сердца Сьюзен и Люси были полны скорби, они думали только о позорной смерти Аслана. Они оплакивают Аслана, как оплакивали Иисуса после снятия тела с креста. Сходство так же в том, что и одного, и другого оплакивали у места распятия, у подножия креста и у Каменного стола.

Юстас в повести «Покоритель зари» превращается в дракона. Он не может снять драконью чешую самостоятельно. Это сделал Аслан. Процесс превращения из дракона в человека напоминает крещение.

Важное значение в произведении обретает концепция Божьего возмездия и суда. В повести «Конь и его мальчик» Аслан царапает главную героиню Аравиту. Нанёс он ей ровно столько ран, сколько получила служанка, которую Аравита косвенно подставила под удар в результате своих решений. Таким образом, автор напоминает читателю, что, как говорится в Библии, у каждого решения есть последствия.

В этой же части главный герой Шаста напоминает образ Моисея. Шаста бежит из жестокой страны в свободную Нарнию вместе с говорящим конём. Это может быть аллюзия на исход евреев из Египта. Моисею было предначертано вывести людей из плена. Мать отправила его по течению реки в корзинке. В произведении Шасту тоже находят в лодке у реки.

Кроме того, троекратный ответ Аслана «Я – это я» – аллюзия на три ипостаси Бога и их единение. «Я – это я, – произнёс голос так, что задрожали камни, и повторил, чётко и ясно: – Я – это я, – а потом едва слышно, словно листва, обладатель голоса прошелестел: – Я – это я...» [3, с. 302].

В своём произведении К.С.Льюис отсылает нас не только к Библии, но также к персонажам древневосточных, античных и других мифов (кентаврам, фавнам, сатирам, дриадам, гномам и единорогам), а также выдуманным существам (квакли), что создаёт в повестях сказочную атмосферу. Поэтому писательскую манеру К.С.Льюиса можно вполне назвать «розовым христианством» (термин русского мыслителя К.Леонтьева, 1831–1891), основанном на библейской заповеди «Бог есть любовь, и Пребывающий в любви пребывает в Боге» (1 Ин 4:16) [1, 1221]. Это поверхностное, сентиментальное восприятие христианских идей. Речь не идёт о религиозных чувствах, а, скорее, об их подмене, выборочному следованию библейским догматам. Написав «Хроники Нарнии», К. С. Льюис «не выявляет условия самой возможности <…> религиозного чувства, а показывает условия её практической реализации и возможности достижения гуманного сообщества на основе христианства» [4, с. 17]. Таким, образом, все библейские реминисценции и аллюзии служат в своеобразном детском Евангелии – «Хрониках Нарнии» – для того, чтобы показать, к каким нравственным идеалам следует стремиться и что случается с теми, кто не встаёт на путь добра и справедливости.