Правовое регулирование холдингов в России и за рубежом: сравнительно-правовой анализ

Аннотация. В статье рассматривается правовое регулирование холдингов в России и за рубежом посредством сравнительно-правового анализа. Проанализированы правовые акты зарубежных государств и Российской Федерации на предмет содержания дефиниций «холдинг» или «холдинговая компания». Определены заимствования правовых норм зарубежного законодательства в части правового регулирования управления холдингами. Сделаны выводы о необходимости рецепции некоторых правовых норм, определяющих дальнейшее развитие холдинговых компаний в России.

Abstract. The article deals with the legal regulation of holdings in Russia and abroad through comparative legal analysis. Legal acts of foreign states and the Russian Federation for the content of the definitions "holding" or "holding company" are analyzed. The borrowings of the legal norms of foreign legislation in the part of legal regulation of management of holdings are determined. Conclusions are drawn about the need for the reception of certain legal norms that determine the further development of holding companies in Russia.

Ключевые слова: холдинговая компания, рецепция права, правовое регулирование, редомициляция, оффшорная компания.

Keywords: holding company, reception of law, legal regulation, redomiciliation, offshore company.

Понятия «холдинг» и «холдинговая компания» достаточно часто становятся объектом дискуссий, предметом диссертационных и монографических исследований российских правоведов.

Рассматриваемые дефиниции были заимствованы отечественной правовой наукой из законодательства зарубежных стран, в частности европейских. Следовательно, правовой институт холдинговых компаний развивается по особому способу – преемственному, применяя механизм рецепции права. «Рецепция права – это акт добровольной воли» [15], поэтому российское законодательство в части правового регулирования холдингов заметно отстает, в отличие от международно-правового опыта.

Попытки сформировать правовой акт, включающий официальное закрепление понятий «холдинг» и «холдинговые отношения» были предприняты в 1999 г. депутатами Государственной Думы РФ А.И. Лукьяновым, А.Г. Пузановским, В.К. Гусевым, Н.Н. Савельевым, по инициативе которых был внесен на рассмотрение законопроект № 99049555-2 [17]. Однако, несмотря на его логическую доработку в 2001 г. был отклонен Президентом РФ, и в итоге снят с рассмотрения в Государственной Думе РФ в 2002 г. Стоит отметить, что в зарубежных странах не существует отдельных правовых актов, посвященных правовому регулированию холдинговых компаний, поскольку частичное упоминание о них раскрывается в законах о компаниях. Так, Закон о компаниях Британских Виргинских островов 2004 содержит п. 4, в котором детально описано значение двух дефиниций – «дочерность» и «холдинговая» компания (holding company) [2]. Из буквального толкования правовой нормы, исходит вывод о том, что холдинговая компания признается таковой по признаку дочерности юридических лиц. Законодательство Сейшел и Гонконга, следуя примеру Британских Виргинских островов, содержит упоминание о холдинговой структуре, которая определяется по аналогичному принципу [1,3]. Законы о компаниях о. Маврикия, Белиза, Кипра, Панамы, о. Мэн, Багамских и Маршалловых островов, Невиса, Германии, Франции и США, напротив, не выделяют понятия «holding company», несмотря на то, что холдинговые отношения не запрещены и реализуются в процессе обычной предпри­нимательской деятельности юридических лиц в указанных странах. Соответствующие положения, без указания на «холдинговые отношения» содержатся в ст. 67.3 Гражданского кодекса РФ, в которой раскрывается сущность «дочерности» [4].

Тем не менее, отсутствие в Российской Федерации нормативного правового акта с частичным упоминанием о «холдинговых компаниях» не означает полного отрицания данной дефиниции в теории отечественной правовой науки и формирующейся практики.

В нашей стране понятие «холдинг» является общеупотребительным и его использование применяется юристами, бизнесменами и судами при описании группы юридических лиц, каждое из которых связано друг с другом через преобладающее большинство участия. На практике совокупность компаний, входящих в холдинг, представляет собой «цепочку собственников», которая раскрывается по запросу контрагентов или правомочных органов государственной власти.

Стоит отметить, что российские суды активно применяют термин холдинг при рассмотрении дел. Так, Арбитражный суд Московской области, мотивируя решение, отметил, что компания ««Вертолеты России» представляет собой холдинг, объединяющий вертолетостроительные предприятия Российской Федерации» [13].

Следовательно, формальное отсутствие дефиниции «холдинг» в законах нашей страны не означает отказ от такого рода предпринимательского объединения юридических лиц. К тому же, создание холдинговой структуры крупных секторов бизнеса является необходимой, поскольку оправдывает удобство управления им.

В качестве примера допустимо привести ПАО «Лукойл», в составе которой присутствуют как физические лица, так и оффшорные компании – LUKOIL INVESTMENTS CYPRUS LTD, LUKINTER FINANCE B.V., ПАО «Магнит», включающий LAVRENO LIMITED, Krasfin Invest Limited, ПАО «Дикси Групп» - DIXY HOLDING LIMITED, Dixy Retail Ltd [16]. Указанные акционерные общества являются крупными, что обосновывается их годовой выручкой, поэтому использование зарубежных оффшоров в цепочке собственников вполне объяснимое явление.

Компании с холдинговой структурой создаются в целях оптимизации предприни­мательской деятельности и минимизации налогообложения. Поэтому холдинги в зарубежных странах, в частности на Кипре, Мальте, Британских Виргинских островах, характеризуются «гибкостью», под которой понимается возможность применения процедуры редомициляции – смены компанией юрисдикции страны с сохранением ее «истории» без прекращения статуса юридического лица.

Данный механизм давно апробируется оффшорными зонами и оправдал свои достоинства.

До 2018 г. в России не существовало аналогов редомициляции. Однако ввиду нестабильной международной ситуации, которая складывается вокруг миллиардеров, являющихся гражданами нашей страны, активы, размещенные на Кипре, подверглись риску, поскольку первые и последние оказались под влиянием санкций. В целях возврата капиталов российских бизнесменов в Российскую Федерацию, а также в рамках процесса деофшоризации, был принят федеральный закон, устанавливающий возможность процедуры редомициляции международных компаний на территории нашей страны в специальных зонах – на о. Русский и о. Октябрьский [6]. Бесспорно, механизм реализации редомициляции схож с зарубежным, за исключением положений о наличии специальной уполномоченной компании, утвержденной Постановлением Правительства РФ, которая является неким «связующим звеном» - посредником, между международной иностранной организацией и регистрирующим органом. С одной стороны, аналогом уполномоченной организации допустимо назвать институт уполномоченных агентов (authorized agents), наличие которых требуется по законам о компаниях Маврикия, Белиза, Британских Виргинских островов, о. Мэн, Панамы, Багам и Невиса. Задача агента – зарегистрировать компанию в регистре. Однако она не единственная, поскольку он наделяется иными обширными функциями по управлению. С другой стороны, недопустимо отождествлять институт уполномоченного агента и уполномоченной организации, предусмотренный российским законодательством в силу того, что она не осуществляет полномочий по управлению юридическими лицами, входящих в состав холдинга. Формально управляющая компания выполняет роль «согласительной комиссии», которая рассматривает пакет документов, поданных заявителем, необходимых для регистрации в русском оффшоре, и принимает решение о таковой, либо об отказе.

Указанный федеральный закон сложно оценить с практической точки зрения, поскольку он не апробирован практикой, а также на данный момент является «не рабочим», поскольку законодателем дорабатываются сопутствующие нормативные правовые акты. Стоит отметить, что оффшорные юрисдикции зарубежных стран являются наиболее выгодными, поскольку обладают гибкой и лояльной структурой налогообложения, а также конфиденциальностью. Чтобы российские оффшоры могли создать конкуренцию зарубежным, необходимо обеспечить условия привлекательнее, чем за границей, что представляется не возможным.

Законодательство зарубежных стран предусматривает невозможность повторного использования наименования компании. В том числе, запрет содержится в законах о компаниях Британских Виргинских островов, Кипра, Невиса, Маршалловых островов, Панамы, о. Мэн и Белиза. Эффективность данной тенденции в праве зарубежных стран выражается в отсутствии дублирования наименований компаний - «двойников», вводящих потребителя или контрагента в заблуждение относительно производства определенных видов товаров и услуг. Регистратор компаний отказывает в указанных странах уполномоченному агенту в инкорпорации юридического лица, нейтрализуя тем самым, неблагоприятные риски, связанные с деловой репутацией компании. В части российских холдингов, подобное нововведение было бы актуальным, поскольку сформировало бы новый рынок товаров и услуг, ограничивающий степень смешения организаций, занимающихся определенным видом деятельности. Кроме того, запрет на регистрацию юридического лица с идентичным наименованием помог бы сократить количество судебных споров по интеллектуальным правам, предметом которых является незаконное использование фирменных наименований холдингов [7, 8, 10].

Тем не менее, для России – это задача сложная, поскольку зарегистрировано значительное количество юридических лиц, уже имеющих аналогичные названия, которые не могут быть ликвидированы, а также принудительно понуждены к изменению наимено­вания, так как создание и прекращение юридического лица относится к частноправовым отношениям, в которые вмешательство государства не допустимо.

Если бы подобная правовая норма была привнесена законодателем, то предполо­жительно, предлагалось бы сменить название юридического лица в добровольном порядке, при игнорировании которого в последующем налоговый орган мог бы инициировать понуждение, отсутствие активных действий на которое, могло бы повлечь принудительную ликвидацию компании.

Другим, не менее важным, правовым явлением в зарубежном праве холдингов является наличие института номинальных директоров, которые одобряются и признаются таковыми в силу обычая. Законы о компаниях не содержат указание на «номинальность» директоров, однако, в практике подразумевается именно данный аспект. Такие руководители осуществляют формальное руководство организацией, не принимая реального участия в управлении. В России тоже есть подобная тенденция, особенно в крупных холдинговых компаниях, где в цепочке собственников присутствует несколько субхолдингов. Если номинальные директора иностранных юрисдикций «страхуют» свою ответственность и защищают себя от неправомерных действий конечных бенефициаров, то в России гарантий для недопустимости взыскания убытков с единоличного исполнительного органа в случае признания его действий (бездействий) неразумными и недобросовестными, не существует. При этом, «страхование» рисков номинального директора за рубежом означает не только заключение договора страхования, но и применение иных правовых средств, например, таких как Indemnity Letter – специальное гарантийное письмо, в котором конечный бенефициар – физическое лицо берет на себя обязательство по возмещению убытков по сделке. В Российской Федерации институт страхования номинального директора компании, входящей в структуру какого-либо холдинга, а также иных гарантийных процедур, отсутствует, что является правовым пробелом.

Следует особо отметить, что судебная практика, сформировавшаяся сегодня по вопросу освобождения номинального директора от ответственности в виде возмещения присужденным арбитражным судом убытков, неоднородна, и порождает неоднозначное правопонимание, поскольку некоторые из них ссылаются на отсутствие закона, определяющего исключение ответственности [14], другие же наоборот, принимают во внимание факт реального отсутствия руководства юридическим лицом, отказывая заявителям в удовлетворении исковых требований [12].

Кроме того, в российской судебной практике присутствует термин «массовый руководитель», который «блокирует» возможность внесения изменений в ЕГРЮЛ о новом лице, имеющим право действовать от имени юридического лица без доверенности при обладании соответствующими признаками. В целях обеспечения наличия достоверных сведений в ЕГРЮЛ, а также исключения создания схем ухода от налогообложения юридическими лицами, суды поддерживают отказ регистрирующего органа в регистрации юридического лица, участниками (акционерами) которого избран единоличный исполнительный орган обладающий «массовостью», а также при последующей смене в процессе осуществления обществами обычной предпринимательской деятельности [11, 9].

Следует отметить, что институт «множественности единоличного исполнительного органа», возможность реализации в России которого была привнесена в 2014 г., также является последствием рецепции зарубежного права [5]. Например, он предусмотрен законами о компаниях Британских Виргинских островов, о. Мэн, Панамы, Багам, Маршалловых островов, Невиса и Кипра. Достоинства в «множественности» заключаются в распределении полномочий между директорами по определенным направлениям деятельности, каждый из которых несет ответственность за убытки обществу только в своей части.

Подводя итог, следует сделать следующие выводы:

1. Законодательство Российской Федерации в части правового регулирования холдингов, является рецепированным, поскольку содержит правовые нормы, дублирующие законы о компаниях иностранных юрисдикций.

2. Отсутствие формального закрепления дефиниций «холдинг» или «холдинговая компания» в нормативных правовых актах Российской Федерации не означает реальное отсутствие холдинговых отношений, которое проявляется в форме группы компаний, имеющим определённую долю владения (участия) в уставном капитале, контролирующие лица которых могут оказывать влияние на их деятельность. Создание специального закона, регулирующего холдинги, не требуется, поскольку вопросы инкорпорации, правовое положение, права и обязанности участников (акционеров), реорганизация и ликвидация каждого субхолдинга или холдинга в целом регулируются специальными законами о юридических лицах, например, об обществах с ограниченной ответственностью или об акционерных обществах. Кроме того, разработка специального закона для понятийного описания дефиниций «холдинг», «холдинговая компания» и «холдинговые отношения», нецелесообразна.

3. Следует отметить, что в целях развития гибкости бизнеса и сохранения активов российских бенефициаров, в цепочке собственников которых присутствуют международные компании, законодателем предпринята попытка создать российские офшорные зоны в Приморье и Калининграде. Представляется, что международные холдинговые компании, зарегистрированные в установленном законом порядке, будут пользоваться преимуществами по налогообложению. Однако сейчас нормативный правовой акт не доработан и не понятно, как он будет действовать на практике – оправдает затраты на создание специальных административных районов или же международные холдинги, конечными бенефициарами которых являются граждане РФ, будут заметно уступать зарубежным.

4. Рекомендуется ограничить участников (акционеров) российских холдингов в полномочиях по избранию или смене наименования юридических лиц, входящих в состав холдинговой компании, тем самым, исключая риск неправомерного введения в заблуждения контрагентов и потребителей, желающих пользоваться определенными видами товаров или услуг.

5. Требуется законодательно закрепить положения о «номинальности» единоличного исполнительного органа и о «массовости» руководителя, акцентируя внимание на характерных признаках и условиях указанных дефиниций, а также необходимости привлечения к ответственности, либо ее «смягчения» и дальнейшего исключения. При этом необходимо отметить, что «номинальность» и «массовость» руководителя юридического лица субхолдинга, не являются тождественными явлениями, поскольку не идентичная их правовая природа.

Первое означает реальное отсутствие руководства субхолдингом, второе же направлено на ограничение и пресечение внесений недостоверных сведений в ЕГРЮЛ.