Структурно-семантическое описание окказиональной лексики, представленной в публицистике Евгения Евтушенко

Поэт, публицист и оратор, Евгений Александрович Евтушенко обладает уникальным чувством слова. Это особый дар – выразить в одном-единственном слове всю палитру чувств, эмоций, мыслей, не оставив при этом равнодушным читателя. Немаловажную роль в достижении такой выразительности играют именно те языковые средства, которые отражают субъективную оценку автора, его позицию по отношению к затрагиваемой проблеме. И это очень символично, поскольку наиболее сильное воздействие на сознание читателя имеет то, что выражает субъективное, даже интимное начало внутреннего мира публициста. Такие изобразительно-выразительные средства воспринимаются как примета искренности, открытости.

В основной массе окказионализмов, встречающихся в публицистике Евгения Евтушенко, количественно преобладают слова, образованные приставочным, или префиксальным, способом. Поскольку природой префиксов не заложено свойства значительно изменять значения слов, окказионализмы, образованные таким способом, являются словами потенциальными, так как их появление связано с реализацией законов языковой нормы.

Целая плеяда окказиональных слов образована при помощи сложной приставки взаимо-, производной от прилагательного «взаимный», обозначающего связь между явлениями, действиями, предметами, их согласованность. Приставка взаимо-, присоединяясь к словам разных частей речи, делая из узуального потенциальное, вносит в него дополнительный смысл, значение обоюдности, взаимообусловленности, зависимости.

Так, например, потенциальные слова взаимогуманность и взаимоспасение, употреблённые автором в одном контексте, коррелируют друг с другом, придавая фразе некую афористичность, назидательность: «Взаимоспасение человечества – во взаимогуманности» [2, с. 96]. Не случайно в названии статьи эти два потенциальных слова употреблены в качестве синонимов: «Взаимогуманность – взаимоспасение».

Сама по себе сложная приставка взаимо- не несёт в себе какой-либо экспрессии – положительной или отрицательной. Но присоединяясь к словам разных частей речи, она усиливает базовый оттенок семантики. Это могут быть слова с положительной экспрессией: взаимогуманность, взаимоспасение, взаимоисповеди и взаимоисповедуются, взаимонуждаются. Но ещё большей выразительностью обладают слова с подчеркнуто негативной семантикой. Таково, например, окказиональное слово взаимоканнибализм (от «каннибал» – «животное, поедающее особей своего вида; людоед-дикарь» [3, с.263]). Таким образом, происходит переосмысление самой сути взаимности, перенос значения в негативную плоскость.

Подобными семантическими оттенками характеризуются и другие окказиональные слова со сложной приставкой взаимо-. Например, не случайно употребление сразу двух окказиональных слов в одном контексте, характеризующем нынешнее время – «эра взаимонедоверия, взаимошпиономании» [2, с.180]. А в другой статье окказиональное взаимонедоверие употреблено в ряду с такими словами, как несвобода, стихийные бедствия, бюрократия, войны. Всё это подчеркивает негативность подобного явления – «взаимности» по принципу «ты – мне, я – тебе», «око за око, зуб за зуб».

Следующая группа окказионализмов образована с помощью сложной приставки анти-, создающей слова «со значением противоположности, враждебности, направленности против кого-чего-н.» [3, с.25]. Например, окказионализм антипутеводные звёзды, образованный на базе узуального сочетания «путеводные звёзды», представляет ему полную противоположность. Антипутеводный – это ложный путь, дорога, ведущая к заблуждению, антипуть, тогда как путеводная звезда ведёт к свету.

Со значением противоположности также использован окказионализм антипокой, которому соответствует общеупотребительный синоним «беспокойство». А вот в окказиональных словах антиинтеллигентность и антивсенародна приставка анти- употреблена со значением враждебности, настроенности против интеллигентности – в первом случае, и всенародности – во втором.

Ещё одна группа окказиональных слов, созданных приставочным способом, образована с помощью приставки не-, придающей значение противоположности, умеренности, противопоставления, отсутствия, отрицания, а также «значение лица или предмета, не совершающего или не способного совершить действие» [3, с.400], и приставки недо- со значением недостаточности, неполноты действия, явления, отклонение от необходимой нормы.

Окказиональное слово недоинтеллигенты вызывает явно негативные эмоции, в отличие от узуального «интеллигенты», на базе которого оно образовано. Если общеупотребительное «интеллигенты» рисует в воображении человека культурного и образованного (если другое не определено контекстом), то приставка недо- вносит в него оттенок пренебрежительности, вводя в один ряд с такими узуальными словами, как недоумок, недотёпа. Похожий смысл вкладывается и в окказиональное слово недосущество.

В очерке «Стихи не могут быть бездомными» при описании судьбы Марины Цветаевой Евгений Евтушенко также использует окказионализм, образованный с помощью приставки не-: незамечание. Это медленная казнь для любого писателя. Также, забегая вперёд, следует отметить и использование других окказиональных слов при создании более объёмного портрета Марины Цветаевой – она и (якобы) «домоненавистница», и словно «храмоненавистница», поскольку однажды отчаянно вырыдала, то есть яростно выкрикнула: «Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст …» [2, с.336]. Привлечение окказиональных единиц для описания жизни, портрета Марины Цветаевой – острая необходимость. Яркой, необычной судьбе – яркое, экспрессивное, даже эпатажное описание с помощью окказионализмов, органично вписывающихся в общую канву повествования.

К окказионализмам, образованным с помощью приставки не-, описывающим состояние времени, века и целой эпохи, следует отнести: ненарод и ненародность, несчастливость и неумалчивание, неутаивание и неумалчивание. Приставка не-, как правило, меняет смысл узуального слова на противоположный, что не затрудняет восприятия нового окказионального слова, которое легко поддаётся описанию и вне контекста.

Встречаются и окказионализмы, образованные с помощью приставки полу-, выражающей значение не полной меры: полумузейная, полуответ.

К использованию других приставок для создания новых слов автор обращается гораздо реже, что связано с меньшей продуктивностью таких аффиксов, но тем большую экспрессию несут в себе подобные новообразования.

Особое внимание привлекает окказионализм выхрип, образованный при помощи приставки вы-, от узуального «хрип» по модели с общеупотребительным «выкрик». Ещё большую экспрессию этому окказионализму придаёт эпитет «пронзительный», переводя это сочетание в разряд окказиональных, поскольку хрипеть – это «издавать сипящие, глуховатые звуки» [3, с.869], а пронзительный – это «резкий на слух» [3, с.616]. То есть семантические основы данных слов противоречат друг другу, что позволяет отнести приведённое сочетание к оксюморону, переведя его в разряд окказионального.

Следующая категория новых слов представлена окказионализмами, образованными суффиксальным способом. Ярким примером здесь может служить уникальное новообразование давленыши, образованное с помощью суффикса -ыш-, обозначающее явления и предметы по результату какого-либо действия, и представленное автором с привлечением историко-культурного контекста. Давленыши – это детёныши морских котиков, «нечаянно убитые сексуальными забавами своих родителей», просто-напросто раздавленные под их телами. Этим «страшным и точным» словом автор в качестве сравнения называет и детей человеческих, которые тоже часто бывают раздавлены так называемыми «порывами души», разбивающими наши семьи …» [2, с.200].

Активно участвует в образовании новых слов суффикс -ость-, обозначающий некий отвлечённый признак, явление, состояние. Таким является окказионализм бесприметность, образованный от окказионального «бесприметный» и обозначающий отсутствие каких-либо признаков, качеств. В тексте это новообразование обыгрывается за счёт мотивирующего слова: «их главной приметой была бесприметность» [2, с.114].

Ещё одно новообразование на -ость- – всевиноватость (образованное на базе окказионального «всевиноватый»), которому прямо в тексте даётся определение – «принятие на себя вины за безвинно виноватых» [2, с.430].

Участвуют в образовании новых слов и суффиксы субъективной оценки -инк-, -еньк-, -юшк-. Страшноватенький – это потенциальное образование используется для описания внешности человека. Образованное от прилагательного «страшноватый», оно приобрело суффикс -еньк-, не столько смягчающий его негативную семантику, сколько переводящий его в разряд пренебрежительного.

Встречаются также окказионализмы, образованные с помощью суффикса -тель-, обозначающего лицо, занимающееся какой-либо определённой деятельностью. Так, вдалбливатели, окказиональное слово, образованное от разговорного «вдалбливать», обозначает лицо, выполняющее действие по этому глаголу – «настойчиво втолковывая, убедить» [3, с.71]. Это подтверждается и контекстом – «бездарные вдалбливатели марксизма». Есть и слово на -тель-, характеризующееся, на первый взгляд, положительной экспрессией: сочувствователь – то есть тот, кто проявляет сочувствие, сопереживает. Но в контексте данный окказионализм дополнен определением «бестактный», что привносит в него некую пренебрежительность.

Ещё одна группа окказионализмов, образованных суффиксальным способом, создана на базе прилагательных за счёт нарушений при образовании степени сравнения (ненародней) и превосходной степени: беспороднейший, неестественнейшее, незавиднейшее, человечнейшее. Суффикс -ейш- в данном случае участвует в гиперболизации, усилении основного признака или качества, заложенного в мотивирующей базе узуального слова. Именно за счёт этого нарушения достигается необходимый стилистически выразительный эффект, акцентирующий внимание на новом слове, приобретшем значение крайней степени: «самый беспороднейший пёс»; положение не просто незавидное, а незавиднейшее.

Следующая группа окказиональных слов образована при помощи суффикса -ств-, обозначающего группу лиц, названных в мотивирующем слове, например, гимназичество, либо отвлечённый признак – пущательство и непущательство (образованные на базе окказионального «пущатель»), суперменство. Последний окказионализм сам по себе обладает яркой экспрессией, заложенной в исходном общеупотребительном слове – супермен, но в тексте приобретает несколько негативную окраску: «наивно-мелодраматическое суперменство» [2, с.347]. Мотивирующей основой новых слов, образованных при помощи суффикса -ств-, выступают, как правило, имена существительные, поэтому подобные «новообразования несут в себе признак, свойство или качество, присущее мотивирующему слову» [4, с.229].

Участвует в образовании новых слов, обозначающих действие по мотивирующему слову, и суффикс -ние-: оскальзывание, слоняние, накаркивание (от разговорного «накаркивать»), избегновение. Авторский неологизм на –ние — онаркоманивание образован на базе окказионального «онаркоманить», не просто созвучного с узуальным «одурманить», но и семантически соответствующего ему: дурманить – «туманить сознание, опьянять» [3, с.183] – таким свойством обладают наркотические вещества, они не просто дурманят, они онаркоманивают. Ещё большую выразительность этому новообразованию придаёт тот факт, что в тексте оно употреблено в переносном смысле – поскольку в роли наркотического вещества здесь выступает пропаганда, то именно ею происходит онаркоманивание сознания целых масс.

В словообразовательном арсенале автора-публициста есть и другие суффиксы. Они используются гораздо реже, поскольку обладают меньшей продуктивностью, а также участвуют в создании не столько окказиональных, сколько потенциальных слов, которые обладают меньшей степенью выразительности, образности, легко поддаются семантической интерпретации и практически не воспринимаются как новые слова. Это новообразования различных частей речи, образованные на базе как общеупотребительных, так и окказиональных слов.

Кроме того, встречаются и яркие, необычные новообразования, обладающие большей степенью окказиональности. Рахатлукумен – от узуального «рахат-лукум», обозначающего восточную сладость. Этот точный, яркий и образный эпитет не случайно используется при характеристике Омара Шарифа – «восточного красавчика», который слишком рахатлукумен, то есть «сладок», сентиментален «для того, чтобы быть русским предреволюционным интеллигентом» [2, с.310].

Следующую по количеству группу новых слов составляют слова, образованные способом сложения. В числе таких новообразований следует выделить подгруппу, образованную сложением слова «сам» с различными частями речи. «Сам» – это и «направленность чего-н. на себя, исхождение от себя или осуществление для себя», и «обращённость к самому себе», и «совершение чего-н. без посторонней помощи», и «совершение чего-н. автоматически» и т.д. [3, с.693]. Присоединяясь к разным частям речи, слово «сам» образует различные по семантике и экспрессивной выразительности окказионализмы. Это могут быть слова с ярко выраженной положительной оценочностью, даже пафосом: инстинкт самоспасения человечества (вместо «самосохранения», то есть не просто сохранить себя – уберечь, не дать пропасть, но спасти – избавить от чего-то опасного, страшного), самохирургия «собственной психологии трезвым и безжалостным скальпелем» [2, с.220], «гражданское самоискупление», самодисциплинировался, самовопрос, саморасширяться и т.д.

Ещё одна группа окказиональных слов образована путём сложения слова «все» с существительными разной семантики, придающего значение распространения на всё явление, предмет – семантики мотивирующего слова: всегражданство, вседепутатство, всеневерие, всеспасение.

Встречается окказионализм, образованный путём сложения основ слов, – деньгопад, появившийся по аналогии с узуальным «снегопад». Деньги, подобно снегу, падают с капиталистического неба, - таким образом подчеркивается легкость их получения.

Следующее необычное окказиональное слово – креслеология, образованное по аналогии с узуальным «идеология». Креслеология – это «то, что делается в интересах собственных ускользающих кресел» [2, с.53]. Любопытно, что вторая часть этого сложного слова «-логия» в переводе с греческого означает «наука, учение». Данное обстоятельство вносит в окказионализм дополнительный смысл: креслеология – это своеобразная «наука» о том, как хитро и умело обернуть всё в свою пользу.

Любопытен индивидуально-авторский неологизм омиссар, образованный на базе звукового комплекса «ом-м-м», приведённый в словообразовательном контексте. «Ом-м-м» – это дыхательное упражнение, способ расслабиться, которому научил автора Ален Гинсберг. Не случайно образовано оно по модели с узуальным «комиссар». Согласно Толковому словарю, «комиссар – это руководящее лицо с общественно-политическими или административными обязанностями» [3, с.287]. Ален Гинсберг – омиссар американской поэзии, руководитель, основатель битничества, пророк, подаривший американскому обществу «вздох, то магическое «ом-м-м» [2, с.432].

Встречаются два сложных слова-окказионализма с первой частью «лже…», образующей слова со значением «ложный, неверный, <…> мнимый или намеренно выдаваемый за истинное» [3, с.325]. «Липкий ложнокожаный диван», лженабат – отношение автора к этому предмету и явлению шутливо-ироническое и резко негативное соответственно, поскольку сама семантика первой части сложного слова подразумевает отрицательную оценочность.

Все окказионализмы, образованные чистым сложением слов (шапкозакидатели, мыслеробы, самохирургия) или с прибавлением различных морфем (короткопамятные, синечулочный), «составляют абсолютно разные по семантике, экспрессии и стилистической функции авторские неологизмы» [4, с.228].

В самой многочисленной группе лексических окказионализмов можно встретить и авторский неологизм, образованный приставочно-суффиксальным способом – по-садистски. Подобная словообразовательная модель как в публицистике, так и в поэзии Евгения Евтушенко встречается крайне редко.

Следующая группа окказиональной лексики представлена грамматическими окказионализмами. Это слова, образующиеся за счёт нарушения образования той или иной формы – степени сравнения (подробный анализ таких новообразований представлен выше, при разборе суффиксальных словообразовательных моделей) и формы множественного числа. Наивности, детствы, гордости – употребляя подобные формы, автор акцентирует внимание на многообразии их единичности.

В результате рассмотрения основных структурных, семантических и коннотативных характеристик окказионализмов в публицистике Е.А. Евтушенко можно сделать вывод, что одна из важнейших задач, решаемых в процессе создания окказионального слова, – стремление передать с его помощью новые оттенки смысла, прежде всего, это уточнение субъективной оценки автора, воплощение в слове его позиции.

В качестве самых распространенных средств создания слова Евгений Евтушенко использует префиксацию, а при использовании суффиксов часто опирается на такие, в результате присоединения которых на первый план выдвигается культурно-исторический контекст слова.

Поэт и писатель, Е. Евтушенко тонко чувствует выразительные возможности разных частей речи и регулярно использует их, так же, как и соединение основ, создание сложных слов.

Обобщая приведенные характеристики, можно добавить, что каждый случай создания, использования нового, порой случайного слова обогащает смысловое и эмоциональное содержание текста Е.А. Евтушенко.