Частные школы Калужской губернии. Школа Вырских

В первой половине XIX века в Калужской губернии большое распространение получили частные школы. Даже калужские чи­новники, придерживавшиеся консервативных взглядов, вынужде­ны были признать, что «недостаток первоначальных школ в Ка­луге до некоторой степени восполнялся частными при приходских церквах учебными заведениями, в которых обоего пола де­ти церковнослужителей и мещан обучались у священников, диа­конов и дьячков чтению и письму» [8, с. 34].

В 1834 г. только в Калуге насчитывалось 14 частных школ. Некоторые из них были открыты «очень давно», например, шко­ла при Одигитриевской церкви в 1796 г., при Николо - Казинской в 1797 г., при Алексеевской в 1805 г., остальные возникли поз­же – при Ильинской в 1815 г., при Покровской в 1830 г., при Рождественской в 1833 г. и т.д. Подобные школы имелись во мно­гих городах и селах губернии. Так, в Лихвине было две школы, в Перемышле, где вообще к 1834 г. не имелось казенных учеб­ных заведений, было 4 частные школы, столько же школ было в Мещовске, а в Боровске – 12. Кроме того, по одной школе было в Рощенской и Ребушинской слободах Боровского уезда, а в Мещовском уезде близ города Серпейска, в селе Шатееве в 1834 г. известный изобретатель Родион Глинков открыл част­ный пансион.

Число учеников в частных школах было велико, хотя на­блюдалась большая неравномерность в их распределении по от­дельным школах: в одних школах количество учащихся доходило до 76, в других «нисходило даже до 2» [8, с. 34]. И тем не менее, несмот­ря на то, что частные училища при недостатке приходских школ приносили большую пользу, «местное училищное начальство не раз открывало, что некоторые лица собирали и учили детей в своем доме, не имея установленных свидетельств на право обуче­ния, и обращалось к содействию гражданских властей для за­крытия «этих» школ. Одна из таких школ, появившаяся в 1825 или 1826 году в Мещовске, приняла довольно значительные раз­меры; в ней собирались дети хороших фамилий в немалом чис­ле, для преподавания некоторых предметов приглашены были учителя. Между тем сама содержательница не имела права учить и дозволения содержать школу, вследствие чего школа эта, как скоро существование ее сделалось известным директору, по тре­бованию последнего была скоро закрыта» [3, с. 97].

Подвергалась нападкам училищных властей частная школа при писчебумажной фабрике англичанина Говарда. В школе обу­чалось около 30 фабричных девочек. Говард, обратившийся за помощью к калужскому губернатору, «не без иронии указывал, что у него на родине его могли бы оштрафовать, если бы он не открыл школы при фабрике, а в России учебное начальство стесняет и преследует его за открытие школы» [1, с. 196]. И только благодаря ходатайству губернатора школу  Говарда  не закрыли.

Подобная деятельность училищных властей наносила боль­шой вред делу народного образования в губернии, поскольку усугубляла проблему женского обучения, так как большинство девочек училось чтению и письму в частных школах. Но несмот­ря на запреты дирекции народных училищ и на известный рост начальных школ Министерства просвещения и государственных имуществ, в губернии наблюдался неуклонный рост частных школ: так с 1834 по 1839 год число штатных школ увеличилось на 41 [8, с. 38].

Жизнеспособность частных школ заключалась в том, что в отличие от казенных школ, они обладали рядом существенных преимуществ: плата за учебу была в несколько раз ниже, не нужно было преодолевать значительных расстояний от места жи­тельства до школы, потому что частные школы были почти в каждом селе; не нужно было одевать детей в предписанную форменную одежду; небольшое количество учеников позволяло учи­телям внимательно следить за занятиями и поведением детей; близость школы давала возможность детям обедать дома и т.п. Таким образом, возникшие из естественной потребности народ­ных масс к образованию, частные школы играли видную роль в распространении грамоты в Калужской губернии в первой по­ловине XIX века.

Школа Вырских

В 1833 г. диаконом в Благовещенскую церковь города Козель­ска был назначен выпускник Калужской семинарии Федор Ва­сильевич Вырский. «С первого же года своего поступления на место он все свое свободное время, остававшееся от исполнения прямых служебных обязанностей, отдавал воспитанию детей козельчан. Сначала родители приглашали Ф. В. Вырского в свои дома для занятий с их детьми, но вскоре этих приглашений и уроков накопилось так много, что у него появилась мысль устро ить у себя в доме   небольшую частную школу, которую бы смог­ли посещать дети всех сословий и всех состояний».

Предложение Вырского открыть школу козельчане встретили с большим удовольствием. «Лишь только заявил он козельским жителям о своем намерении, у него на первых по­рах явилось 35 человек учеников... Сначала он принимал одних только мальчиков, несколько позже к нему начали отдавать и девочек». Таким образом, возникшая естественным путем, как большинство начальных школ того времени из осознанной про­стым народом потребности к образованию, школа Вырского с первых же своих шагов ответила основному требованию народ­ных масс – требованию бессословной смешанной школы.

Количество учеников в школе Ф.В. Вырского с каждым го­дом неизменно увеличивалось. Так, в 1850 г., когда обязанности преподавательницы приняла на себя семнадцатилетняя дочь Федора Васильевича Александра, в школе обучалось более 100 учеников обоего пола; в 1860 г. в школе было 100 девочек и 90 мальчиков, а в 1862 г. – 120 девочек и 130 мальчиков [9, c. 462].

Дети бедных и многосемейных родителей обучались бесплат­но, и только немногие платили от 25 до 30 копеек в месяц. Без­условно, это было одной из причин, кроме принципов бессослов­ного и смешанного обучения, побудившей родителей отдавать своих детей учиться в школу Вырских,  минуя казенную школу города. Но главной причиной большой популярности школы бы­ло то, что в обучении детей Вырские стихийно использовали лучшие достижения педагогики того времени, в частности, ланка­стерский метод обучения. «С помощью взаимного обучения Выр­ские учили  ребят читать,  писать,  считать  на  счетах, закону Божию,  а некоторым по желанию их родителей, «ими» преподава­лись грамматика и  арифметика» [9, c. 447]. Занятия в школе начинались с 8 часов и продолжались с небольшими перерывами до  12 ча­сов.

В это время детей отпускали обедать, а ко второму часу дня они снова собирались в школу и занимались до  17 часов [9, c. 447]. Сле­довательно, урок в школе был  ненормированным. «Каникул летом  не  полагалось,  так  что  дети  учились  круглый  год,  однако дети не занимались во  время  рождественских  праздников, мас­леницы с первой неделей поста, страстной и пасхальной недель» [9, c. 447].

Как во время школьных занятий, так и во время небольших перемен дети ни на минуту не оставались одни, а всегда были под наблюдением или самого Вырского, или кого-нибудь из уче­ников. Даже когда школьники уходили домой, они не оставались без наблюдения. Ф.В. Вырский разделил учеников на десятки, и каждый десяток поручил так называемому «старшему», выбранному из наиболее способных и скромных детей. «Старшие» бы­ли обязаны наблюдать, чтобы дети порученного им десятка шли домой прилично и скромно» [9, c. 442].

Но этим обязанности старших не ограничивались: «Вырский ввел в своей школе принцип товарищеской взаимопомощи, ко­торый заключался не в подсказывании одного ученика другому в то время, когда учитель спрашивал с него урок, а в объясне­нии более способным и сильным в знании воспитанником менее даровитому и слабому своему товарищу в то время, когда он еще только готовил урок» [9, c. 447-448]. Это свидетельствует о том, что стихийно в преподавании Вырских нашло отражение введенное еще Я.А. Каменским деление учеников на декуртоны.

«Воспитанный сам под ужасающей своим бесчеловечием фе­рулой дореформенной бурсы и убежденный личным опытом в гибельном влиянии физических наказаний на воспитание, – писал Н.В. Сахаров, – Ф.В. Вырский совершенно устранил из своей школы побои, розги и вообще всякие репрессии» [9, c. 447]. У Выр­ских было принято за неизменное правило терпеливо, толково объяснить задаваемый урок и следить, чтобы он был сознатель­но усвоен. «Побудительные меры были заменены... внушением детям пользы учения и развитием в них внутреннего ...побужде­ния к знаниям» [9, c. 447].

Последовательное проведение принципа сознательности в обучении детей позволило Вырским давать ученикам хорошие знания. Поэтому не случайно, известный либеральный деятель – калужский губернатор В.А. Арцимович, инспектируя обществен­ные и учебные заведения Козельска в 1860 г., был приятно удив­лен, что «ученики школы Вырских во время ответов смотрели прямо, открыто, отвечали просто, охотно и не скрывали, если чего-нибудь не знали» [9, c. 457].

Использование Вырским методики начального обучения Лан­кастера, как и в правительственных школах, не поднималось да­лее обучения элементарной грамоте и было окрашено в религи­озные тона, но в сочетании с психологической стороной обуче­ния, т.е. с широким применением принципов сознательности и активности, преподавание в школе не страдало формализмом и механицизмом, а имело строгую внутреннюю организацию. Это­му также способствовало и то обстоятельство, что Вырские со­вершенно исключили из своей практики угрозы и физические наказания учеников, что на протяжении многих веков являлось основным требованием простого народа и передовой интеллиген­ции России.

Кроме того,  в  педагогической  деятельности  Вырских в неко­торой степени нашла отражение идея  Песталоцци о связи обу чения и производительного детского труда. «Так как большинст­во воспитанников и воспитанниц обучалось бесплатно, а между тем все они требовали книг, прописей, бумаги И вообще школь­ных и письменных принадлежностей, а некоторые даже одежды И обуви, личных же средств Вырского, заключавшихся исключи­тельно в доходах, получаемых от небольшого прихода и школы,, было недостаточно для удовлетворения потребности школы, то на первых порах, чтобы сколько-нибудь пособить ее нуждам, Александра Федоровна просиживала иногда ночи за изготовле­нием для детей прописей, с которых они учились писать. Когда потом были введены шитье, вязанье и работы; учениц достигли такого совершенства, что их можно было пускать в продажу, Александра Федоровна посылала их продавать, и весь барыш упо­требляла на школьные нужды» [9, c. 449].

Безусловно, вводя в школе обучение детей производитель­ному труду, Вырские были далеки от мысли эксплуатировать их труд, а делали это для того, чтобы как-то поддержать школу. Вообще Вырские не жалели для школы ничего. Так, ввиду то­го, что в доме Вырских не хватало помещения для всех учащих­ся, Федор Васильевич отдал под школу. ту маленькую комнату в своем доме, которую он занимал с семьей, после чего ютился с собственными детьми в небольшой каморке во дворе. Несмотря на известные лишения, которые выпали на долю его семьи, В.Ф. Вырский в обращении с учениками был всегда мягок и сердечен. Но в то же время очень требователен.

Верным помощником Федора Васильевича и примером высо­кой требовательности к себе была Александра Федоровна Вырская. Так, «считая свой почерк недостаточно твердым и не под­ходящим под тип установленных для школ прописей, Александ­ра Федоровна выработала его для себя упорным трудом, посвя­щая для этого дела остаток времени от школьных занятий с детьми, упражняясь даже по ночам, и таким образом достигла вполне нормального, красивого почерка, который потом препода­вала и детям» [9, c. 448].

Деловое, серьезное, постоянно сосредоточенное выражение глаз Александры Федоровны и совершенная простота костюма, всегда, однако, приличного и опрятного, ясно говорили, что «че­ловек весь всей своей хорошей душой и любящим сердцем ушел в свое дело, что дело для него не чужое, казенное, а дело род­ное, милое, связанное с потребностью сердца, что вне его нет для него жизни, нет радости, и вся эта масса детей – не чужие дети, а каждый из них от рождения вскормлен и выхожен ею» [9, c. 457].

После этого понятны уже были отношения к иен детей, «со­вершенно простые, семейные, чуждые всякой натянутости. Каж­дый из них свободно подбегал к ней, как к старшей сестре, со своими вопросами, недоумениями, с детским горем своим, с дет­ской потребностью ласки. Вообще поставленная этими хороши­ми, простыми, естественными людьми школа производила впе­чатление благоустроенной, доброй семьи, и от нее так и веяло, как от весенних зеленых полей, теплом и светом» [9, c. 457]. Такая высо­кая оценка современниками деятельности А.Ф. Вырской впол­не заслужена. Не желая делить себя между школой и собствен­ной семьей, Александра Федоровна, будучи очень симпатичной девушкой, отказалась от личной жизни, посвятив ее до конца делу народного образования.

В конце 50-х годов известность школы Вырских выходит за рамки города Козельска, когда школу посетил член общего при­сутствия хозяйственного управления при Святейшем Синоде А.Д. Ушинский – брат выдающегося русского педагога К.Д. Ушинского. Он пришел в восторг от школы Вырских и ее поряд­ков. «В подспорье к педагогическим приемам, выработанным опытом Федора Васильевича и Александры Федоровны Вырских, А.Д. Ушинский преподал некоторые советы, основанные на научной педагогической практике. Он указал на звуковой метод Золотова, в... значительной степени облегчающий для начинаю­щих процесс усвоения грамоты. Кроме того, А. Д. Ушинский вы­слал в школу массу книг духовного содержания и учебных по­собий для сирот и детей бедных родителей» [9, c. 449].

Вслед за этим «Святейший Синод, по его Высочайше утверж­денному определению своему от 21 августа 1861 г. вследствие ходатайства А.Д. Ушинского» и владыки Калужского и Боров­ского Григория, наградил Федора Васильевича Вырского золо­той медалью на александровской ленте с надписью «За усердие», и сверх того владыка Григорий прислал ему из своих средств 200 рублей, а Александре Федоровне – 150 рублей [9, c. 463]. Неодно­кратно материальную помощь Вырским оказывала местная по­мещица Е.С. Кавелина [4, c. 341]. Большую материальную поддержку получили Вырские от губернатора В.А. Арцимовича, который организовал сбор пожертвований школе. Вырским перечис­лили 974 рубля. Часть этих денег была употреблена на при­стройку к дому Вырских, часть пошла на покупку учебных посо­бий и на обувь детям наиболее бедных родителей, на наем при­слуги для школы, а остальные были положены «в запас» [9, c. 462].

Кроме того, благодаря решительному вмешательству В.А. Арцимовича был положен конец требованиям местного педагоги­ческого  надзора  закрыть  школу  Вырских.  Поводом для открытой травли школы послужило то обстоятельство, что Александра Федоровна «не окончила курса ни в каком казенном учебном за­ведении и не имела диплома» [9, c. 450]. Известно, что церковники до­пускались к преподаванию без каких-то либо удостоверений, тог­да как светские лица – только по получении удостоверений о педагогическом образовании, нравственности и благонадежно­сти. В.А. Арцимович посоветовал Александре Федоровне дер­жать экзамен, чтобы право на заведование школой поставить на легальную почву и таким образом отстранить от себя напад­ки со стороны местного педагогического надзора.

В 1860 г. Александра Федоровна с большим успехом выдер­жала экзамен в Калужской гимназии на звание учительницы начальной школы. По окончании экзаменов ей было выдано свидетельство Следующего содержания. «Из Калужской Дирек­ции Училищ дано девице духовного звания Александре Вырской в том, что она, как из представленных ею документов видно: Российская подданная, дочь диакона Вырского, родилась и кре­щена в 1833 г. ноября 12 дня, православного вероисповедания, вследствие поданного от нее прошения о желании ее заниматься в частных домах первоначальным обучением на Русском языке и Арифметике, была, на основании Высочайшего повеления, со­стоявшего в 11-й день декабря 1860 года, испытываема в Совете Калужской Губернской гимназии, на каковом испытании ока­залось, что она, Вырская читает и пишет на Русском языке и знает первые четыре действия Арифметики правильно. Вследст­вие чего, на основании упомянутого Высочайшего повеления, да­но ей, Вырской, сие свидетельство с удостоверением, что она мо­жет с оным беспрепятственно обучать в частных домах чтению и письму на Русском языке и первым четырем действиям Ариф­метики».

Однако в скором времени к великой радости местного пе­дагогического надзора школа Вырских прекратила свое сущест­вование. Причиной тому, как это ни странно, явилась возросшая ее популярность. В 1863 г. Калужский архиерей Григорий, на­ходясь в Козельске, пригласил к себе Вырских и предложил им открыть в их доме губернское училище для девиц духовного звания. При этом он высказал несколько своеобразный взгляд на это дело: «лучше быть полезным своему званию, нежели друго­му сословию». Жители Козельска пришли в волнение, когда Вырские, следуя наказу владыки, прекратили прием детей в свою школу. Но вопрос этот потом уладился. Архиерей Григорий разрешил Вырским обучать в училище детей козельчан. Нужно, впрочем, отметить, что согласию владыки, главным образом, содействовало официальное заступничество козельского предводителя дворянства [9, c. 464].

Вскоре, после школьной реформы 1864 г. прием в школу Выр­ских детей жителей Козельска прекратился. На смену частным школам пришли земские. Но то обстоятельство, что на базе шко­лы Вырских вместо земской школы было открыто духовное учи­лище, примечательно тем, что показало, как правящие круги России и Калужской губернии накануне школьной реформы бы­ли далеки от нужд народного просвещения, от насущного стрем­ления народа быть грамотным, как в сословных интересах Свя­тейший Синод использовал знания и опыт подвластных ему лю­дей.