ФИНАНСОВО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ НАЛОГА НА ЦИФРОВЫЕ УСЛУГИ И ЕГО ОСОБЕННОСТИ

Бурный рост цифровой экономики и постоянное развитие технологий поставили перед государством сложную задачу по налогообложению цифровых услуг, которыми активно пользуются как физические, так и юридические лица. В условиях глобализации и интернетизации бизнес-процессов традиционные подходы к налогообложению теряют эффективность. Для решения проблем фискального администрирования и обеспечения справедливого распределения налоговой нагрузки был разработан и внедрён налог на цифровые услуги (или "налог на Google^*"). Особую роль при этом играют финансово-правовые механизмы регулирования, определяющие порядок формирования, взимания и контроля данного налога.

Налог на цифровые услуги — это установленный государством специальный порядок обложения налогом операций, связанных с предоставлением цифровых сервисов через интернет.[1] В мировой практике встречаются две основные модели такого налогообложения: включение цифровых услуг в объект налога на добавленную стоимость (НДС) или введение отдельного цифрового налога (Digital Services Tax, DST). В России основной механизм — уплата НДС по цифровым услугам через особый режим для иностранных компаний, работающих с российскими потребителями.

В качестве цифровых услуг, подлежащих налогообложению, выступают, например: предоставление прав на использование программного обеспечения, облачных сервисов, рекламы в интернете, аудиовизуального и графического контента, сервисов доступа к базам данных и др. Ключевая особенность налогообложения в том, что объект налога определяется не по месту нахождения поставщика, а по месту нахождения покупателя.

Основа финансово-правового регулирования налога на цифровые услуги в России содержится в Налоговом кодексе Российской Федерации (НК РФ). С 1 января 2017 года был введён механизм налогообложения иностранных лиц, оказывающих электронные услуги, положениями главы 21 НК РФ ("Налог на добавленную стоимость").

Согласно ст. 174.2 НК РФ, иностранные компании обязаны самостоятельно вставать на налоговый учет в России, подавать отчетность и платить НДС исходя из стоимости оказанных электронных услуг российским потребителям.[2]

Аналогичные подходы реализованы в Евросоюзе (Директива 2008/8/ЕС и Директива 2006/112/ЕС) и в ряде стран ОЭСР, что свидетельствует о глобальности тренда.[4]

Финансово-правовое регулирование цифрового налогообложения отличается от классических схем по ряду признаков:

1. Место реализации услуги определяется по фактическому местонахождению покупателя/пользователя. Соответственно, именно покупательская страна имеет право на сбор налога.

2. Иностранные компании обязаны вставать на налоговый учет дистанционно через "Личный кабинет иностранной организации по НДС" на сайте ФНС России. Для взаимодействия используется электронные средства связи.

3. Российские клиенты больше не выступают налоговыми агентами — бремя администрирования полностью лежит на иностранном поставщике.

4. Подача деклараций, общение с налоговыми органами, уплата налога — всё происходит через электронные кабинеты, что позволяет оперативно администрировать процесс и снижать риски ошибок.[3]

Несмотря на детально прописанное регулирование, в правоприменительной практике возникает ряд проблем:

Во-первых, это сложность идентификации налоговой юрисдикции. Покупатели могут использовать VPN и иные способы скрытия своего местоположения, что затрудняет определение, где должна быть учтена услуга.

Во-вторых, это администрирование для иностранных поставщиков. Регистрация, ведение учёта и взаимодействие с ФНС России требуют значительных усилий, особенно для малого и среднего бизнеса за рубежом.

В-третьих, возможность двойного налогообложения. Без международных соглашений часть услуг может облагаться налогом сразу в нескольких государствах, что создаёт риск перерасхода для бизнеса. В-четвертых, проблема сбора и контроля. По ряду услуг (например, p2p-платформы, маркетплейсы) тяжело выявить получателя услуг и обеспечить выполнение налоговых обязательств без участия самого потребителя. И наконец, ограниченная защита интересов покупателей. Порой иностранные компании перекладывают налоговую нагрузку на конечных пользователей, что приводит к удорожанию товаров и услуг.

С 2017 года в России к уплате НДС были привлечены такие крупные иностранные компании, как Google*, Apple, Microsoft, Netflix, Adobe и другие. В 2019 году объем поступлений от данного налога превысил 40 млрд рублей (данные ФНС России). Примером эффективного регулирования служит и опыт стран ЕС, где для упрощения отчетности внедрена система "единственного окна" (MOSS — Mini One Stop Shop).

В некоторых странах, например во Франции и Великобритании, помимо НДС на электронные услуги вводится дополнительный цифровой налог (DST), который обращён именно на цифровых гигантов. Такие сборы вызывают споры, противоречия с международными соглашениями и угрозы торговых войн.[5]

Для повышения эффективности регулирования требуется активная работа по международной гармонизации налоговых режимов, обмену налоговой информацией, цифровизации администрирования и разработке универсальных идентификаторов электронных пользователей. Необходим постоянный диалог между государствами, крупными цифровыми компаниями и экспертным сообществом для создания справедливой и эффективной системы налогообложения цифровой экономики.

Финансово-правовое регулирование налога на цифровые услуги — сложный и амбициозный процесс, который актуален для большинства государств мира. Введение такого налога позволяет повысить поступления в бюджет, устранить пробелы в налоговой системе и создать равные конкурентные условия для всех игроков рынка. Однако для его дальнейшего развития необходимо совершенствовать нормативно-правовую базу, решать вопросы двойного налогообложения и делать процессы максимально прозрачными и удобными для бизнеса.

^*По требованию Роскомнадзора информируем, что иностранное лицо, владеющее информационными ресурсами Google является нарушителем законодательства Российской Федерации – прим. ред.