Судебная лингвистическая экспертиза иностранных экстремистских материалов: правовые и лингвистические аспекты

Аннотация. В статье освещаются правовые и лингвистические аспекты производства судебно-лингвистической экспертизы иностранных текстов экстремистской направленности, задачи, стоящие перед лингвистом-переводчиком, выступающим в роли эксперта, очерчиваются пределы его компетенции. Выявляется  комплекс проблем, возникающих в процессе перевода экстремистских текстов

Ключевые слова: судебная лингвистическая экспертиза, экстремистские материалы, перевод и переводоведение, вторичный текст, эквивалентность перевода.

Судебная лингвистическая экспертиза (далее – СЛЭ) является самостоятельным видом деятельности процессуального характера, в рамках которой проводится комплексный лингвистический анализ зафиксированного на любом материальном носителе и  выступающем в значении доказательства речевого произведения. Таким образом, СЛЭ назначается по спорным текстам, в связи с уголовными делами по обвинению в разжигании религиозной и межнациональной вражды, экстремизме. По результатам проведенного исследования составляется заключение эксперта или специалиста.

В толковом словаре иноязычных слов отечественного лингвиста Л.П.  Крысина понятие «экстремизм» трактуется как «приверженность крайним взглядам и мерам».

Юридическое определение данного термина прописано в тексте «Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом» от 15 июня 2001 года[1]:

«Экстремизм — какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством сторон».

Законодательство Российской Федерации направлено на охрану прав личности и обеспечение стабильной работы структуры государства. Таким образом, в настоящее время имеется ряд нормативных актов, которые содержат норм направленные на обеспечение борьбы с терроризмом и экстремизмом. Так, статья 13 Конституции Российской Федерации запрещает деятельность и создание общественных объединений, действия и цели которых направлены на разжигание расовой, религиозной, национальной  и социальной розни.

Российское уголовное законодательство также предусматривает различные способы нормативно – правового регулирования экстремизма (то есть деяния, совершаемого  на почве национальной, религиозной или этнической неприязни в процессе речевой коммуникации) в текстовой (словесной) форме.  Диспозиция ст. 280 УК РФ предусматривает ответственность за явно выраженные публичные призывы, а именно  лозунги политического содержания в лаконичной форме, которые выражают руководящую политическую требование или идею, побуждающую читателей или слушателей к осуществлению экстремистской деятельности.

Словесный экстремизм чаще всего проявляется в виде агитации и пропаганды, то есть облечен в слово. 

Данный вид экстремизма является речевым правонарушением, которое подразумевает совершение в письменной или устной формах вербальных действий, возбуждающих ненависть и вражду между представителями различных народов, конфессий, унижение достоинства человека.

С позиции лингвистики признаки словесного экстремизма могут проявляться в текстах различной стилистической и жанровой направленности, в которых призывы и идеи сопровождаются различными социолектами и средствами литературного языка. Разножанровые материалы, функционирующие, в частности, в интернет-пространстве и в которых содержатся признаки экстремизма состоят из сложной системы языковых знаков – аудиальных, визуальных и письменных. Согласно семиотической традиции, текст – это осмысленная последовательность разнородных знаков.

Исходя из того, что текст в лингвистике рассматривается с позиций содержательных характеристик, связности и цельности, можно сформулировать определение экстремистского текста (ЭТ). ЭТ – это особый вид текста, который создан по определенному авторскому замыслу с помощью различных экстралингвистических  лингвистических средств, которые в свою очередь обладают семантическими и специфическими композиционными чертами, особой прагматической установкой жанровой и стилевой принадлежностью.

Предметом СЛЭ в отношении текстов экстремистской направленности являются обстоятельства и факты, которые устанавливаются  на основе изучения закономерностей существования функционирования языка, а объектом — публицистические и художественные  произведения, креолизованные тексты (каркатуры, мемы, демотиваторы, видео и аудио записи) и т.д., тексты интернет-коммуникации (гиперссылки посты, репосты), лозунги.

Основная цель СЛЭ -  обозначить коммуникативно-смысловой функционал спорных текстов и используемых в них приемов пропаганды. Иными словами, необходимо выявить установки, пропагандируемые идеи, обозначить их смысловую направленность и определить, какими способами они навязываются массовой аудитории. В результате проведенного исследования эксперт отвечает на следующие вопросы: содержит ли спорное речевое сообщение коммуникативные признаки призыва, присутствуют ли в спорном тексте оскорбительные и уничижительные высказывания в отношении члена той или иной этнической, национальной, религиозной или социальной общности.

Наиболее  спорной и сложной проблемой судебно-лингвистического исследования при производстве экспертизы считается анализ так называемого «вторичного текста» (далее — ВТ). Под данным понятием подразумевается переводной текст, который изначально был создан на базе первичного или исходного  текста. Прежде всего этого связано с природой переводного текста и особенностями переводческого процесса. В лингвистике переводчик -  это посредник, интерпретатор, создающий новый продукт речевой деятельности, а именно  текст на языке перевода. Переводной текст является производным от  исходного текста, создаваемый  с учетом его определенных характеристик и воспроизводимый средствами иного языка в условиях иной культуры. Иными словами, перевод — это не техническая замена одного языка другим, это многогранный процесс, при котором происходит столкновение языковых, культурных и ментальных парадигм, которые в свою очередь могут относиться и к различным историческим периодам.

Необходимо отметить, что языковое содержание оригинального текста  практически не воссоздается в полном объеме. Переводные тексты - это особые кодовые преобразования, основанные на субъективности переводчика , что придает им «статистико-вероятностный характер».

Современная экспертология неоднозначно относится  к вторичному (иноязычному) тексту как к объекту СЛЭ (в суде рассматривается именно  перевод, а не оригинал). Основной  трудностью в деятельности переводчика  является поиск эквивалентности. При переводе текста в процессе СЛЭ, эквивалентность приобретает первостепенное значение.

В теории перевода понятие «эквивалентность» предполагает «постоянное равнозначное соответствие», рассматриваемое  на уровне слова, предложения и всего текста. Однако на практике, особенно если речь идет о лексической эквивалентности, «равенство объектов во всех отношениях» невозможно.

Большая часть исследуемых экстремистских текстов при производстве СЛЭ обладает всеми признаками креолизованного текста.  Креолизованность текста, с одной стороны ,является препятствием, а с другой – может и облегчить переводческий процесс. Необходимо отметить, что помимо вербальных составляющих переводчику необходимо учитывать и иконические. Как справедливо отмечает Н.М. Дугалич[2], в этом случае создается новый текст, эквивалентный первоначальному,  который должен содержать итог декодирования визуального ряда и анализ содержания непрямого варианта, а именно специфические, прецедентные, социокультурные данные, метафорические и другие парадигмы как текстового, так и иконического плана.

Так, англоязычные экстремистские тексты, которые функционируют преимущественно в международных социальных сетях и блогосферах, подразделяются на 3 типа по степени переводимости на русский язык[3]:

• частичная переводимость;
• полная переводимость;
• сложная переводимость;

Рассмотрим данную типологию на конкретных примерах.

Частичная переводимость

Авторский комментарий в Tweeter после новостных сообщений о теракте   в Лондоне 22 марта 2017 года:

Неизвестный мужчина,  находясь за рулем автомобиля сначала смертельно ранил офицера британской полиции, а затем сбил несколько прохожих. Ответственность за эту атаку взяла на себя запрещенная в России и в мире террористическая группировка ИГИЛ («ИГИЛ», террористическая группировка, деятельность которой запрещена в России, – прим. ред.). Далее последовало официальное заявление премьер-министра Терезы Мей, о том , что убийца действовал в одиночку, но был «воодушевлен исламистской идеологией». При задержании террорист был ликвидирован.

Изображение: отсутствует

ИТ: IT SERVES YOU RIGHT, ASSHOLE! BULLET IN YOUR HEAD FOR OUR GUY!!!!

ПТ: ТАК ТЕБЕ И НАДО, КОЗЁЛ. ПУЛЮ ЕМУ В ГОЛОВУ ЗА НАШЕГО ПАРНЯ!!!

В данном примере трудность в достижении полной эквивалентности обусловливается  наличием в ИТ полисемичной лексемы “ASSHOLE”, которая согласно словарю В.К  Мюллера[4] может иметь следующие значения:, нудный и глупый человек.

Переводчик отходит от буквального перевода и использует прием лексической замены с зоосемантическим компонентом. Слово «козел» в своем изначальном значении в русском языке табуированным не считается, но может расцениваться как оскорбление в определенном контексте. В англо – русских словарях ненормативной лексики можно найти более оскорбительные варианты перевода данной лексемы: «кретин» «урод», «придурок». Переводчик выбирает относительно нейтральный вариант, так как невозможно точно определить степень эмоционального накала автора. Таким образом, в данном примере  не вызывает сомнение правомерность переводческого приема. Русские и иностранные инвективы, в частности английские,  имеют различные коннотации,  и их не следует дословно переводить. При  переводе бранной лексики необходимо отображать эмоциональное звучание с помощью подбора адекватных эквивалентов, которые будут допустимы в подобного рода коммуникативных контекстах.

Полная переводимость:

Пост на английском языке в сети Facebook, включающий в себя вербальный и иконический элементы:

Изображение: Бритоголовый молодой человек в джинсах с камуфляжным рисунком и подвернутыми манжетами, в грубых армейских ботинках левой  рукой держит за горло бородатого мужчину в чалме и длинной белой рубашке Правая рука занесена для удара.

Исходный текст (ИТ):

To be or not to be? Beat or not to beat? Stop asking questions! Just beat!

Перевод (ПТ):

Быть или не быть? Бить или не бить?

Хватит задавать вопросы! Просто бей!

В этом  случае можно наблюдать  абсолютный параллелизм структуры и лексического наполнения ПТ и ИТ.  Простые синтаксические конструкции, отсутствие полисемантических слов, небольшой объем лексики позволяют осуществить последовательный  дословный перевод всех компонентов без каких-либо переводческих трансформаций. Графическое изображение также декодируется однозначно.

Сложная переводимость

Сообщение на английском языке в Tweeter:

Изображение: отсутствует

ИТ: 14/88 — Forever!!!!

ПТ: 14/88 — Навсегда!!!

Переводчиком предлагается  дословный перевод, но  в этом случае дается подробный комментарий, без которого не достигается понимание и авторская интенция. В ИТ присутствует своего рода цифровой код, который используется сторонниками нацистской идеологии: 14 — это количество слов в расистской цитате Дэвида Лейна, 88 — количество заповедей, прописанных в его манифесте по обеспечению установления, сохранения и защиты белого населения в мире.

Таким образом, проблематика исследования переводных экстремистских текстов обусловлена тесной взаимосвязью лингвистической и юридической наук, поэтому взаимодействие двух наук – лингвистики и юриспруденции требует системной регуляризации и  изучения. «Социальный заказ», направленный на назначение и проведение судебного лингвистического исследования текстов экстремистского содержания, в данном случае приобретает наибольшую значимость.

Это обуславливается активным распространением в свободном доступе (интернет – пространстве) деструктивных идей, которые направлены на унижение лиц по признаку расовой, национальной и религиозной принадлежности, на возбуждение вражды и ненависти  к народам и религиозным конфессиям.