Из истории ликвидации эпидемии чумы в г. Москва в начале 1770-х годов.

Эпидемии всегда наносили человечеству колоссальный вред, приводя к значительным потерям среди населения. С давних времен одним из самых опасных являлось заболевание чумой. Первое ее проявление, охватившее территорию почти всего древнего мира, получило название “Юстинианова чума”. Оно было зафиксировано в Египте с 551 по 580 гг. После ее второй вспышки - с 1346 по 1348 гг., в ходе которой погибла одна третья часть населения Европы, она вошла в историю под названием “Черная смерть”[3]. Впоследствии чума продолжала периодически повторяться в разных странах - сначала в Англии (в 1665 г.), затем во Франции (с 1720 по 1721 гг.), и в России (с 1770 по 1772 гг.).

В России борьба со вспышками чумы приобрела характер государственной важности в XVIII веке. В связи с большой потерей среди населения для ее ликвидации были подключены высшие государственные органы – Сенат, Императорский Совет и Медицинская коллегия, которые были задействованы в обеспечении специальных мероприятий. К этому времени в России уже имелся определенный опыт организации государственной карантинной службы. Если приходили известия об эпидемиях в соседних странах, на российских границах выставлялись карантинные заставы, в которых иностранцев задерживали не менее чем на 6 недель. У приезжавших в страну людей собирали все металлические деньги и промывали их уксусом, письма переписывали, а вещи пропитывали дымом можжевельника или полыни. В зону карантина отправляли врачей для выявления и лечения больных, а также войсковые команды для поддержания должного порядка. Еще с петровских времен численность самих застав на сухопутных границах страны была увеличена в несколько раз. Тогда же появлялись они и в морских портах.

При Екатерине II заставы были заменены на форпосты, которые размещались не только на границах, но и на оживленных дорогах, ведущих в центр Российского государства. В штат каждого форпоста входили по два лекаря и доктор. Если же они не могли справиться с эпидемией, то к ним в помощь отправляли врачей из соседних губерний и гарнизонных полков. Иногда, при необходимости, приезжали самые именитые доктора.

Своеобразным этапом в разработке государственных мер карантинной службы являлся “Устав пограничных и портовых карантинов”, принятый в 1771 году. В нем обсуждались более эффективные способы дезинфекции, что позволили облегчить доставку почты и товаров, а также сохранять жилище без его уничтожения. Действие карантинных мер сказывалось положительно и чума, которая уже не раз появлялась на южной границе России, практически не могла достичь внутренние районы, особенно Петербург и Москву. Но исключением стало распространение этого заражения в Москве с 1771 по 1773 гг. Именно тогда русская армия вступила в Молдавию, где и вспыхнула эта болезнь. В августе 1770 г. чума достигла города Брянска, а затем “черная смерть” добралась и до самой Москвы[2].

На первые признаки мора никто не обратил внимания, чему способствовала общая уверенность в том, что эта страшная болезнь никогда не появится в древней столице. Первые заболевшие были зарегистрированы в ноябре 1770 года в военном госпитале: 27 человек внезапно заболели какой-то “злой лихорадкой”, из них выжили всего лишь 5 человек[1]. На тот момент во главе военного госпиталя стоял русский врач Шафонский Афанасий Филимонович. Он быстро понял, что за болезнь настигла такое большое количество людей, и принял все необходимые меры, чтобы не позволить эпидемии выйти за пределы госпиталя. На территории лечебного учреждения круглосуточно горели костры, для обеззараживания территории, были построены карантинные бараки и выставлена охрана.

Вторым крупным очагом распространения болезни стал Большой суконный двор за Москвой-рекой у Каменного моста, на Софийской набережной. С 1 по 9 марта 1771 года на этой мануфактуре умерло 130 человек. Руководство города попыталось скрыть информацию об умерших горожанах, которых тайно хоронили по ночам. Карантин вводить не стали, благодаря чему очень скоро чума достигла Москвы. В городе началась паника, работные люди разбегались по домам, тем самым разнося инфекцию. Богатые москвичи пытались укрыться в подмосковных имениях, многие бежали в другие города. Оставшиеся жители зажгли костры, ударили в набат (люди верили, что колокольный звон отведет от города страшную беду). От обеззараживающих дымом костров над Москвой стоял густой черный дым. Каждый день умирало более тысячи человек. Убирать и закапывать трупы было некому, мертвыми телами были завалены дома и улицы. Московским властям пришлось прибегнуть к помощи колодников - осужденных на каторгу. Они в дегтярной рабочей одежде с дырами для глаз и рта выезжали на улицы, заходили в дома, железными крюками затаскивали мертвых в телегу, везли их на кладбище и зарывали в общих могилах. Отчаявшийся справится с чумой, генерал-губернатор Салтыков П.С. уехал в свое родовое имение Марфино. Вслед за ним уехали обер-полицмейстер и другие градоначальники. Город остался без власти[6].

В Москве стало распространяться мародерство. По городу поползли слухи, что у Варварских ворот появилась чудотворная икона Боголюбской богоматери, которая исцеляет от страшной болезни, если к ней прикоснуться. Но скопление людей у Варварских ворот только ускорило распространение инфекции. Московский архиепископ Амвросий дал указание снять икону и закрыть ее в церкви. Огромная разъяренная толпа людей, вооруженная топорами и камнями, направилась в Кремль, в Чудов монастырь, где они стали требовать выдать им Амвросия, который к тому времени скрылся уже в Донском монастыре. Не найдя его на месте, отчаянные люди двинулись крушить дома, зоны карантина и больницы. Добравшись до Донского монастыря, толпа обнаружила Амвросия на хорах и зверски его растерзала.

В Петербурге всерьез забеспокоились только после гибели архиепископа. К тому времени почти половина населения Москвы погибла от чумы. Для решения проблемы Екатерина II посылает в древнюю столицу своего фаворита Григория Орлова, наделив его чрезвычайными полномочиями. По приезде в Москву 26 сентября 1771 г. граф Г. Орлов с большим количеством докторов и в сопровождении четырех полков лейб-гвардии, не теряя времени, начал вводить меры дезинфекции для ликвидации эпидемии[1].

В первую очередь начали улучшать качество санитарной службы: Москву разделили на участки, на каждый из которых полагался один врач. Стали открывать дополнительные зоны карантина и новые больницы. Большое внимание решили уделить борьбе с мародерством и грабежом: за грабеж из покинутых людьми домов была установлена смертная казнь. Стал контролироваться ввоз и вывоз продовольственных и других товаров. По периметру Москвы устанавливали карантины со специальными чумными больницами. Дома, где регистрировались случаи заражения, заколачивали досками, а на воротах рисовали красной краской крест. Людей, пытавшихся скрыть умерших, отправляли на вечную каторгу[4]. Граф Г. Орлов организовал работы по укреплению застав. Это было необходимо как для контроля за торговлей и миграцией населения, так и для обеспечения москвичей средствами существования. Заработная плата в день для мужчин - 15 коп., а для женщин - 10 коп.[4]. Все эти меры, соединившиеся в единое целое, позволили остановить и ликвидировать эпидемию чумы в кратчайшие, для того времени, сроки. В память об этом событии Екатерина II велела выпустить медаль в честь графа Г. Орлова. На одной из ее сторон была надпись: “Россия таковых сынов в себе имеет”, a ниже: “За избавление Москвы от Язвы в 1771 г.”[2].

Большую роль в уничтожении чумы сыграла самоотверженность русских врачей, среди которых особое место занимают Самойлович Д.С. и Шафонский А.Ф.. По приезде в Москву в 1771 г. из Дунайской армии Самойлович Д.С. оказывается в более опасной эпидемической зоне. Он работал врачом одновременно в трех монастырях, превращенных в госпитали для чумных болезней. Спасая тысячи людей, забывая об опасности, грозившей его жизни, он создает свое собственное учение o способах борьбы с чумой. Сохраняя от сжигания последнее имущество бедняков, он вводит новую дезинфекцию “окуривательными составами”. Эти меры, введенные им, также позволили в конечном итоге остановить эпидемию. Вначале Самойлович Д.С. испытывал дезинфицирующее действие различных средств на себе, а в качестве доказательств об эффективности окуривания, надевал одежду, которую снимали с погибших чумой. Впоследствии все наблюдения он изложил в своем труде “Исследования о чуме, которая в 1771 году опустошала Российскую империю, особенно столичный город Москву, и o том, какие были найдены лекарства, чтобы ее побороть и средства от нее себя предохранить”. Труды Самойловича Д.С. по чуме были изданы во всем мире[5]. Он был избран академиком 12 иностранных академий, но, к большому сожалению, не удостоился такой чести в России.