Смена жизненных ценностей в информационном обществе

Живя в XXI веке, мы являемся свидетелями формирования нового типа общества. Дэниел Белл определил его как «постиндустриальное общество», то есть, следующее за индустриальным. Элвин Тоффлер назвал это общество «информационным», так как основная ценность нового общества – информация и знания. Экономика стала ориентированной на высокие технологии: микро- и наноэлектронику, разработку и продажу интеллектуальных продуктов, готовых решений для жизни, систем для хранения и распространения информации. Смена главенствующей ценности полностью поменяла устройство общества и жизнь его членов. В связи с этим в обществе сформировались новые ценности.

В постиндустриальном обществе происходит виртуализация экономики. Образ вещи в рекламном послании становится важнее материального воплощения товара. Цена товара также определяется образом, а не реальной стоимостью вещи. По словам современного социолога Д.В. Иванова, потребитель платит не за материальный товар, а за решение своей проблемы, статус или имидж. «Физический объект рекламы перестает быть означаемым и становится "означающим" по отношению к рекламируемому образу. Поэтому собственно экономический процесс, то есть производство стоимости, покидает пашню, конструкторское бюро и сборочный конвейер и перемещается в офис маркетолога и консультанта, в рекламное агентство и студию. Производится не вещь (шампунь, костюм, автомобиль), а образ (привлекательности, уверенности, стильности, уникальности, респектабельности)» [6]. Это, по словам исследователя, приводит к изменению структуры занятости и престижности профессий. Сельское хозяйство и промышленность (производство продукта) становятся дотационными отраслями экономики, снижается доля населения, занятого в данных сферах, повышается процент населения, занятого в сфере услуг и создании образа. Наиболее престижными становятся непроизводственные сферы экономики, которые ранее считались второстепенными и даже необязательными. 

Массовое производство и быстрое развитие технологий приводит к частым изменениям в ассортименте товаров и необходимости их быстрого сбыта, чему способствуют реклама и создание образа. Ж. Бодрийяр отмечает, что реклама в настоящее время «преследует цель не добавить, а лишить товары потребительской ценности, лишить их ценности времени, подчиняя ценности моды и ускоренного обновления» [3]. Вещи в современном обществе объявляются «устаревшими», «немодными» значительно раньше, чем физически «выходят из строя». Вещи, хотя и продолжают быть показателем статуса владельца, перестают быть объектом инвестиций. По этой причине в информационном обществе теряют актуальность такие ценности, как прочность, долговечность, надежность, уступая место актуальности, современности, новизне, доступности, удобству. Внимание к подобным характеристикам товара наиболее характерно для молодежи, поэтому молодость и открытость новому – еще одна важная ценность информационного общества.

Изменения в экономике привели к трансформации требований к подготовке кадров. «К началу 80-х годов XX века среди ученых укрепилась мысль, что именно знания и инновации в процессе их применения на практике выступают источником прибыли» [5; 176]. Информационная теория стоимости Д. Белла гласит: «Когда знание в своей систематической форме вовлекается в практическую переработку ресурсов в виде изобретения или совершенствования, можно сказать, что именно знания, а не труд выступает источником собственности» [2]. В связи с этим, в развитых странах образование стало считаться фактором экономического роста. Наиболее динамично развиваются те страны, которые вкладывают деньги в науку. «Так, на 2011 г. в США расходы на науку составляли 2,7% ВВП страны, в Китае – 1,4%, в Японии – 3,3%» [8]. С одной стороны, это делает образование одной из основных ценностей постиндустриального общества и способствует его развитию. С другой стороны, подобное направление развития образования и науки приводит к тому, что образование практически утрачивает мировоззренческую функцию, что предсказывал Ж.-Ф. Лиотар в 1979 г.: «Результативность, повышая способность доказывать, повышает также способность быть правым: широко введенный в научное знание технический критерий оказывает влияние на критерий истинности. То же самое можно сказать и об отношении между справедливостью и результативностью: вероятность того, что определенный порядок будет считаться справедливым, повышается по мере того, как им выполняются определенные задачи <…>. Университеты и институты высшего образования подчиняются отныне требованию формирования компетенций, а не идеалов: столько-то врачей, столько-то преподавателей той или иной дисциплины, столько-то инженеров, столько-то администраторов и т.д.» [7]. Еще один фактор, влияющий на образование в постиндустриальном обществе – большое количество и быстрое обновление информации. Поэтому образование предполагает не только освоение знаний и навыков, но и способность быстро пополнять свои знания в соответствии с требованиями работодателей и общества. Кроме того, постоянно появляются новые области профессиональной деятельности, смена профессии в информационном обществе – довольно частое явление. Поэтому образование превращается в непрерывный процесс. Этому способствует и общедоступность информации, что приводит к «девальвации места» – независимости осведомленности человека от местонахождения и утрате учебными и научными заведениями монополии на знание и его интерпретацию. «В этой связи З. Бауман говорил о кризисе университетского образования: знания теряют актуальность, прежде чем человек успевает их получить; поэтому современным потребностям более соответствуют краткосрочные практические курсы по месту будущей работы» [1; 165]. В условиях быстро меняющейся реальности постмодерна произошло обесценивание порядка, большую выгоду стали приносить краткосрочные, легко рвущиеся связи. Успех зависит от готовности человека «жить в мире хаоса», а одним из элементов хаоса является разнообразная, доступная и оперативная информация. Поэтому, полагает мыслитель, наряду с первичным (получение информации) и вторичным (способность выстроить систему знаний) необходимо «третичное» образование – способность быстро разрушить построенную систему.

Мобильность экономики, постоянное обновление всех сфер жизни приводит к явлению, которое З. Бауман назвал «реваншем кочевников». Человек постмодерна не стремится к оседлости и устойчивости, в выигрыше оказываются мобильные, открытые новшествам, готовые к радикальным изменениям в жизни людей. Для информационного общества, по словам З. Баумана, характерен «приход новой, «краткосрочной» ментальности на смену «долгосрочной» … Браки, заключаемые «до тех пор, пока не разлучит нас смерть», ныне стали редкостью: партнеры уже не предполагают долго составлять друг другу общество … Лозунгом дня стала «гибкость», что применительно к рынку труда означает конец трудовой деятельности в известном и привычном для нас виде, переход к работе по краткосрочным, сиюминутным контрактам либо вообще без таковых, к работе без всяких оговоренных гарантий, но лишь до «очередного уведомления»»[1; 28]. Далеко не всегда смена деятельности и места жительства происходит по собственной воле человека. Глобализация экономики вкупе с развитием транспорта и интернета дает работодателю возможность переместить бизнес в регион с более выгодными условиями, поэтому он также не стремится связывать себя обязательствами и заинтересовывать работников в долгосрочном сотрудничестве с ним.

В постиндустриальном обществе существенно изменились и отношения между людьми. Причиной этого является отказ от массового производства, а вслед за ним и от синхронизации и стандартизации жизни, внедрение новых технологий, позволяющих перенести часть экономической деятельности в дом. Основной сферой деятельности становится умственный труд, который предполагает не стандартный набор операций, а индивидуальную творческую активность. Поэтому у людей не остается ни необходимости, ни желания жить по единому образцу, индивидуализация людей и общества диктует многообразие форм жизни и общения. По словам Ж.-Ф. Лиотара, «бывшие полюса притяжения, созданные национальными государствами, партиями, профессиями, институтами и историческими традициями, теряют свою привлекательность. И не похоже, что они будут заменены, по крайней мере, в том масштабе, какой они сейчас имеют … Каждый предоставлен сам себе» [7]. Также информационное общество характеризуется повышением миграции, социальной мобильности, развитием этнокультурных контактов разных уровней. Одновременно с этим процессом в обществе протекает прямо противоположный ему процесс регионализации – сохранения народами собственной идентичности. В таких условиях можно утверждать, что одной из основных ценностей информационного общества является толерантность.

Социолог М. Мацковский выделил несколько элементов толерантности. Это презумпция личности, презумпция прав человека, ориентация на терпимость, ценность согласия и безнасильственного разрешения конфликтов. Презумпция личности подразумевает оценку человека по его поступкам, а по не ожиданиям, связанными с его полом, национальностью, религией или сексуальной ориентацией. Презумпция прав человека дает индивидам право проявлять свою принадлежность к определенной социальной группе при условии, если они не вредят обществу и не противоречат нормам морали. Толерантность сегодня вышла за рамки терпимости, под толерантностью подразумевается умение принимать и уважать национальное многообразие мира, формы самовыражения и проявления человеческой индивидуальности [9].

В информационном обществе речь идет не только о межнациональной, но и политической, религиозной и множестве других форм толерантности. Многие явления, которые находились в тени из-за своей неприемлемости, переместились в центр внимания. Например, гомосексуализм, в XIX веке считавшийся психическим отклонением, в конце XX в. был принят за вариацию полового поведения. «Группа американских ученых во главе с профессором Э. Хукером сравнила психиатрические показатели гомосексуальных и гетеросексуальных мужчин, никогда не стоявших на учете у психиатра, и выяснила, что психические отклонения отсутствуют у обеих групп» [10]. Такой образец поведения становится новым для людей, придерживающихся традиционных взглядов, в некоторых случаях он способен вызвать негатив. «Так, в России 47% студентов 2–5 курсов высказывают резко негативное отношение к гомосексуализму»[11]. Однако в США в 35 штатах из 50 легализованы однополые браки. Также это касается Канады, Бразилии, Аргентины, ЮАР, Нидерландов, Швеции, Исландии, Норвегии, в большинстве из них гомосексуальным парам разрешено даже усыновлять детей.

В связи с новой экономикой и смещением культурных акцентов изменилось традиционное представление о семье. Разнообразие деятельности и гибкость образа жизни диктует разнообразие семейных отношений.

Э. Тоффлер описал новый тип семьи, как возможность для каждого найти максимально подходящего партнера и выбрать предпочитаемый образ жизни: «… возникает новая система семьи Третьей волны, основанная на разнообразии типов семьи и большей вариативности ролей человека. Это превращение семьи в немассовую открывает много новых возможностей. Цивилизация Третьей волны не будет заставлять каждого создавать единственно существующий тип семьи. Поэтому возникающая система семьи даст каждому из нас возможность найти собственную нишу, выбрать или определить стиль семьи или траекторию, соответствующую его нуждам» [12]. Еще в 1970 г. философ выделял такие формы семьи, как незарегистрированный брак (неправильно называемый гражданским); бездетный брак; брак на расстоянии (в настоящее время называемый гостевым); временный брак; семья, состоящая из родителя и ребенка; семья из нескольких поколений и боковых ветвей родственников (напоминающая семью традиционного общества); коммуна; гомосексуальная семья; сознательно выбранное одиночество. Можно сказать, что его прогноз оправдался, все эти формы семьи существуют в настоящее время наряду с классической нуклеарной.

Последствием индивидуализации и децентрализации жизни стало возрастание внимания к индивидуальности, уважение к личному пространству, возможность для человека выбирать собственный жизненный путь. С другой стороны, приоритет личных интересов над групповыми привел к размыванию системы ценностей. Как отмечает современный писатель и журналист Д.Л. Быков, современный человек «отмел понятие нормы как тоталитарное … Какую бы мерзость вы ни сделали, в Сети обязательно найдется пара фриков, которые ее поддержат; какую бы глупость вы ни ляпнули, всегда будут люди, разделяющие эту точку зрения; в конце концов, нет подлости, которая не получила бы оправдания. С одной стороны, это прелестно, поскольку в такой ситуации никого уже не затравишь; с другой – вы будете тщетно апеллировать к современникам, настаивая на очевидном» [4].

Таким образом, для информационного общества характерна противоречивость: улучшение качества продукции и рост внимания к параметрам, не связанным с качеством; непрерывное производство информации и быстрое ее обесценивание; глобализация экономики и культуры наряду с децентрализацией и индивидуализацией человеческой жизни. Для духовных ценностей также характерна двойственность: знания ценятся, но быстро теряют актуальность; профессионализм не дает гарантии дохода и статуса, если не подкреплен умением ориентироваться в быстро меняющемся мире; долг и обязательства сосуществуют с отсутствием длительной привязки к месту и окружению; глобализация культуры происходит наряду с децентрализацией общественной жизни. Смена жизненных ценностей имеет как положительные, так и отрицательные последствия, поэтому трудно предсказать возможные варианты дальнейшего развития жизни и ценностей людей.