ДИАЛЕКТИКА ДОСТУПНОГО И ДОСТОЙНОГО В СОВРЕМЕННОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЕ

THE DIALECTIC OF THE ACCESSIBLE AND WORTHY IN MODERN ART CULTURE

Egor Morozov

Master of Architecture, PhD student of the Department of Theory and History of Art, Belarusian State University of Culture and Arts, Belarus, Minsk

Аннотация. Жилье искони отражает состояния и возможности человека и служит нормальному воспроизводству общества. Сегодня перед архитекторами поставлена обновленная проблема – создание «актуального» жилья, которое, благодаря новым технологиям в строительстве, позволит решить проблему не только «доступности» жилья, но и его «достойности».

Abstract. Habitation initially reflects the states and possibilities of man and serves as the normal reproduction of society. Today before architects there is the renewed problem – creation of the «actual» habitation, which, due to new technologies in building, will allow to decide the problem of not only «availability» of habitation but also of his «deserving».

Ключевые слова: эпоха, человеческие потребности, качество жилья, «актуальное» жильё.

Keywords: epoch, human necessities, quality of habitation, «actual» habitation.

Актуальная художественная парадигма метамодерна исходит из того, что практически все, составляющее антропогенную среду человека может подлежать эстетическому восприятию и оценки. Поскольку художественная культура представляет собой нечто отличное и от материальной культуры, и от культуры духовной, что сам культурный феномен «художественности» есть не что иное, как духовно-материальная слитность, созидаемая в творчестве человека [4, с. 130]. Эта метафизическая слитность наиболее ярким образом прослеживает в феномене человеческого жилища.

Рукотворное жилище – первый шаг человека к художественно-эстетическому освоению и преобразованию его мира. Им он распространяется в мир, создавая мнение о своем достоинстве. Так что с него фактически зародилась и проблематика социальной стратификации, элитарности и массовости, престижности и уничижительности, ведь и роскошный дворец, и жалкая лачуга – все это свидетельство достояния и достоинства человека. Жилище в широком и современном смысле – это зеркало культуры, цивилизации, отражающее не только технические достижения определенной эпохи домостроения, но и само мировоззрение человека, создающего его. Жилище, можно сказать, формирует общество, а затем уже общество формирует социальные, экономические и политические явления, художественную жизнь, что, в свою очередь, непосредственно влияет на преобразование жилища в соответствии с новыми потребностями отдельных жильцов и общества в целом. И поэтому тоже мы зачастую отождествляем себя со своим жильем и хотим гордиться им. «Не по дому следует почитать хозяина, а дом по хозяину» (Цицерон).

Последнее столетие с его обществом потребления, индустриализацией, бесспорным научно-техническим и социальным прогрессом внесли существенные изменения в концепт жилища, которое было объявлено квинтэссенцией творчества архитекторов. В этой связи усиливается стрем­ление зодчих адекватно времени осмыслить свое творчество, что повлекло развитие теоретических концепций.  Соединение в одном лице практика и мыслителя становится характерным для крупных зодчих ХХ столетия [3, с. 6].

В предлагаемых концепциях лейтмотивом служит гуманистическая парадигма, предполагающая престиж демократичного, общедоступного жилья. Не стиль, а множест­венность путей развития относится к главным характеристикам архитектуры XX века» [2, с. 12].

Одним из первых в индустриальную эпоху предложил новаторские принципы архитектуры немец Вальтер Гропиус, исходящий из технократического рационализма. Его идея – жилье с простыми формами, несложное в строительстве, которое при минимальной стоимости позволит рационально организовать быт и обеспечить необходимый человеку уровень комфорта и гигиенических условий.

Подобная концепция, связанная с проблемой судьбы человека, лишенного крова благодаря мировым войнам, революциям, а также инженерно-строительного дела, волновала и французского архитектора Ле Корбюзье, полагавшего, что «проблема жилища – первая из всех проблем… Жилище – это ключ ко всему».

Влиятельный престиж этих великих зодчих стал, во-первых, свидетельством престижности самой темы жилья в актуальном зодчестве, а, во-вторых, вердиктом в пользу безупречной рациональности, ставшим фактически главным принципом жилищного строительства на несколько послевоенных десятилетий. Не удивительно, что эта идеология была с восторгом воспринята в СССР, когда социальная и культурная перестройка, как «досталинская», так и «послесталиснкая», проходила, можно сказать, под знаком массового жилищного строительства. В результате в советской архитектуре, противоречия между вирту­альным миром и реальностью социальных потребностей общества настолько накалились, что изменения стали необходимой насущностью. Было принято волевое решение привести язык неоклассицизма к промышленному стандарту, зачем последовало сначала тотальное внедрение крупноблочного, а затем и крупнопанельного индустриального строительства [2, с. 480].

Эстетические же аспекты таких жилищ ограничивались лишь конструктивными «особенностями» и принципом целесообразности. В условиях послевоенного дефицита жилья такое считалось вполне допустимым. Однако вскоре престижность таковых построек резко снизилась, как в среде архитекторов, так и жильцов. Это и стало, пожалуй, основным фактором постиндустриального, постмодернистского общества и искусства, где появились эстетические ценности, культурные значения, эмоции, даже смелые художественные фантазии, не имеющие рационального обоснования. Таким образом, обнаружилось наглядное противо­речие: моральный износ типовых жилищ, происходит гораздо быстрее, нежели их материально-физический износ. Концепции унификации человеческих потребностей, воззрений, как показала практика, не выдерживает испытаний реальностью – все большим стремлением людей к самоуважению, престижности своего бытия и соответственно жилища.

В отечественной архитектуре в 1990-е годы это ярко проявилось в силу финансового расслоению об­щества.  Социальные группы с высоким доходом стремились от­делиться от уже окончательно не престижной унифицированной среды. Так возникали немногочисленные, но особо показательные для веяний последнего десятилетия ХХ века, обособленные группы элитных жи­лищ – кондоминиумы. Их художественно-эстетические качества в большинстве случаев не выдерживают никакой критики. Зато это были горделивые уникумы.

Главная современная ценность состоит в том, что общество из «массового» однородного превращается в общество с множеством индивидуализированных личностей» [1, с. 14].

Следовательно, актуализируется и потребность в обеспеченном достоинстве, в престиже, который относительно домовладения предполагает и соответствующее место его размещения, и наличие современной внешней инфраструктуры и свободной внутренней планировки, и обязательно уникальность и высокие эстетические качества, которые отнюдь не сводятся к покраске фасадов.

«Генеральному» курсу модернистской архитектуры изначально и последовательно противостояли два уникальных зодчих, художников-мыслителей прошлого столетия. Первый из них Фрэнк Ллойд Райт, провозвестник своей «органической архитектуры». За десять лет архитектор построил более ста частных домов, каждый раз создавая нечто уникальное. Ибо, проектируя, Райт учитывал не только «дух» самого места, но и характер, привычки заказчиков. Популярность, престиж Райта в Европе не спадала даже в 20-х гг. – в период, когда на родине архитектор сталкивался с непониманием и неприятием своего искусства: его упрекали в индивидуализме, в том, что он противопоставил себя «всей Америке», международному стилю, основанному на строгом рационализме. Посему даже упоминание его имени в кругу архитекторов считалось неприличным. Сам же художник всячески игнорировал все упреки в свой адрес, оставаясь верным своему пути, который он выбрал раз и навсегда. Поэтому его никогда не переставал волновать вопрос, как при постоянно возрастающей роли техники, машин в нашей жизни всё-таки оставаться людьми достойными людьми. Сегодня он, исповедовавший синкретизм искусств и природы, принадлежит к числу великих духовных лидеров своей страны [5].

В это же время на другом конце мира творил выдающийся архитектор-новатор, также вставших на защиту «человечности», достоинства – Константин Мельников. Его восхищали технические новинки, но мерой, с которой он подходил к ним, был человек. Человек эмоциональный, человек переживающий. Мельников был, прежде всего, художником, и важнейшим для него качеством синтетического архитектурного произведения была художественная неповторимость. Можно с полной уверенностью сказать, что в советской архитектуре XX века не было другого архитектора, который создал бы столько принципиально новых проектов. Причем их оригинальность не только сильно выделяла их среди работ других мастеров, но и столь же сильно отличала и от других работ самого автора [6, c. 14]. Особое место в его наследии занимает собственный дом Мельникова, где даже на вывеске обозначено, что здесь живет достойный человек.

Спустя столетие, в кардинально новых социокультурных условиях желание и стремление человека иметь и жить в достойной среде корректируют его отношения к понятию доступности. В этой диалектике все более доминирует эстетическая потребность, потребность в самоуважении и престижности быть значимой частью художественного развития.