НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ КОМПАНИЙ В ЕС И РЕСПУБЛИКЕ БЕЛАРУСЬ: ТЕКУЩЕЕ СОСТОЯНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ

В рамках Европейского союза (далее – ЕС) существует совокупность нормативных правовых актов, регламентирующих отношения с участием юридических лиц (корпоративные отношения). Как правило, они направлены на координацию и гармонизацию материального права европейских стран, на сближение национальных законодательств в данной области. Положение п. «g» абз. 2 ст. 44 Договора об учреждении Европейского сообщества (далее – Римский договор 1957 г.) наделяет Совет ЕС правом координации корпоративного права государств-членов посредством принятия специальных директив. Директивы по своей юридической природе рассматриваются в качестве вторичного законодательства ЕС. Директивы не имеют прямого действия и нуждаются в трансформации в национальное законодательство государств – членов ЕС. Поэтому признается, что директива определяет лишь общее содержание национальной правовой нормы, а конкретные формы и методы достижения результата унификации должны вырабатываться членами ЕС самостоятельно.

В связи с этим принятие директив является средством осуществления косвенной координации корпоративного права европейских стран, поэтому они не могут оказать прямого эффекта на развитие национального корпоративного законодательства. В настоящее время действует целый ряд директив, регулирующих различные аспекты корпоративного права и устанавливающих унифицированные правила деятельности юридических лиц на территории ЕС по широкому кругу вопросов, составляющих программу гармонизации корпоративного права ЕС; в частности, была принята Первая директива (Директива о публикации) от 16 сентября 2009 г., посвященная вопросам публикации (раскрытия) хозяйственными обществами информации и юридической силе такой публикации для третьих лиц, а также вопросам недействительности обществ (основания признания недействительными), действительности их обязательств (заключение сделок не уполномоченными лицами) [3, с. 85].

До гармонизации правил о недействительности компаний посредством Первой директивы эти правила значительно различались в европейских правопорядках. В странах, исторически рассматривавших компанию как договор, ее недействительность регулировалась нормами обязательственного, точнее, договорного права. Она являлась недействительной, если был недействителен лежащий в ее основе учредительный договор; недействительность учредительного договора наступала по тем же основаниям, что и недействительность любой сделки: пороки воли сторон, недееспособность сторон и проч. В результате, все основания, по которым двусторонний договор является ничтожным или оспоримым, распространялись в принципе и на компании. Это было характерно в особенности для классического французского права. Проведенная во Франции в 1966 г. реформа в этом отношении ничего не изменила: ст. 360 Закона о торговых компаниях от 24 июля 1966 г. установила, что компания может быть недействительной по основаниям, предусмотренным договорным правом.

Прежде чем перейти к рассмотрению оснований недействительности компаний, закрепленных Первой директивой, следует коротко остановиться на такой теме, как контроль над созданием компании. Этот контроль призван обеспечить соблюдение норм национального права при создании компании и тем самым предотвратить ее недействительность. Кроме того, в соответствии с Директивой несоблюдение установленных требований предварительного контроля над созданием общества может являться одним из оснований недействительности последнего. При этом, директива сама почти не содержит положений, касающихся контроля над созданием компании, оставляя эту сферу для национального законодателя.

Директива лишь устанавливает, что такой контроль может осуществляться как административным органом, так и судом. Кроме того, государство-участник может установить, что достаточно заверения учредительных документов компаний и изменений к ним нотариусом (ст. 10 Первой директивы). Национальные системы контроля за созданием компании значительно отличаются друг от друга. Так, в Великобритании и Ирландии на стадии регистрации производится лишь формальная проверка необходимых для регистрации документов. Выданное в результате этой проверки свидетельство о регистрации (certificate of incorporation) является доказательством, что при создании компании были выполнены все требования закона. Поэтому, даже если при создании компании и были допущены нарушения, то опасность признания ее впоследствии недействительной в принципе исключается.

Реорганизация компаний в форме слияния в Европейском Союзе регулируется Третьей директивой о слияниях акционерных обществ и Десятой директивой о трансграничных слияниях хозяйственных обществ, основанных на объединении капиталов. Третья директива рассчитана исключительно на акционерные общества и регулирует слияния обществ, подчиняющихся праву одного государства – члена ЕС – национальные слияния. Недействительность (nullity) слияний компаний подлежит доказыванию в суде (must be ordered in a court judgment). Слияния компаний, которые вступили в силу, могут быть признаны недействительными (be declared void), если не было ни судебного, ни административного наблюдения законности слияния, в том числе в случае отсутствия составленной и заверенной должной юридической формы (in due legal form), или если доказано, что решение общего собрания недействительно или оспоримо (is void or voidable) согласно национальному закону.

Признание слияния недействительным (nullification proceedings) невозможно позднее шести месяцев с даты, с которой слияние компаний вступает в силу. Если есть возможность исправления нарушения процедуры, приводящей к недействительности слияния, суд должен предоставить компаниям время для исправления нарушения. В случае если национальные законы допускают возможность третьему лицу оспорить такое решение, последнее может быть обжаловано (to challenge such a judgment) только в течение шести месяцев с момента его публикации. При этом, если сделки слияния компании признаны недействительными, стороны – сливающиеся компании несут ответственность солидарно или субсидиарно (jointly and severally liable).

Директива допускает возможность введения административной процедуры признания недействительным слияния национальным законом, при этом такая процедура не может быть начата позднее шести месяцев с момента вступления в силу слияния компаний. Национальное законодательство должно предусмотреть, что члены руководящих органов компаний, утративших правосубъектность в результате слияния, а также эксперты, участвовавшие в подготовке слияния, должны нести, как минимум, гражданскую ответственность (the civil liability) перед акционерами этих компаний за допущенные ими ошибки и нарушения (ст. 20-21 Директивы).

В последнее время белорусская судебная практика пошла по пути удовлетворения исков о признании недействительной государственной регистрации коммерческих организаций в связи с представлением при государственной регистрации заведомо ложных сведений; в ситуации, когда указанные иски подавали заинтересованные физические или юридические лица. Норма п. 26 Положения о государственной регистрации субъектов хозяйствования, утвержденное Декретом Президента Республики Беларусь от 16.01.2009 № 1 предусматривает такой предмет иска, как «признание недействительной государственной регистрации субъекта хозяйствования», а, следовательно, и коммерческой организации. Единственным основанием для подачи такого иска является осуществление государственной регистрации на основании заведомо ложных сведений, представленных в регистрирующий орган [2].

Экономические суды удовлетворяют такие иски с учетом:

– во-первых, умышленного представления заведомо ложных сведений;

– во-вторых, наличия ущерба, причиненного имущественным интересам государства, граждан и (или) юридических лиц.

Из указанного следует однозначный вывод: экономические суды удовлетворяют иски о признании недействительной государственной регистрации коммерческой организации не в связи с представлением для такой регистрации заведомо ложных сведений, а в связи с тем, что государственная регистрация была осуществлена именно на основании заведомо ложных сведений, т.е. заведомо ложные сведения легли в основу государственной регистрации. Иными словами, если буквально толковать законодателя, экономический суд удовлетворит рассматриваемый нами иск и в случае, если представление действительных, а не заведомо ложных сведений не позволило регистрирующему органу осуществить государственную регистрацию коммерческой организации.

Исходя из изложенного, можно сделать вывод, что удовлетворение экономическим судом иска о признании недействительной государственной регистрации коммерческой организации должно осуществляться либо в указанном нами выше случае, когда государственная регистрация при представлении действительных, а не заведомо ложных сведений не была бы осуществлена, либо в случае, если представление заведомо ложных сведений осуществлено умышленно и при этом причинен ущерб интересам государства или иных субъектов. Последнее условие, на наш взгляд, должно быть уточнено путем указания на существенность ущерба, поскольку малозначительный ущерб или отсутствие ущерба не должны влечь за собой признание недействительной государственной регистрации коммерческой организации. Правда, и последний вывод также нуждается в корректировке, так как законодатель в п. 26 Положения о регистрации указывает и на «иные обстоятельства», которые могут говорить о «злостном характере допущенных нарушений», при этом не разъясняя, что следует понимать под такими обстоятельствами.

В соответствии с п. 26 Положения о регистрации заведомо ложными сведениями являются сведения (информация):

1. не соответствующие действительности, т.е. не отражающие действительное состояние фактов (отношений и т.д.);
2. содержащиеся в подложных документах;
3. представленные для государственной регистрации субъекта хозяйствования;
4. о фактах, имеющих существенное значение для принятия решения о государственной регистрации;
5. не относящиеся к опискам в словах, не представляющие собой пропуск слов, букв, цифр, ошибки в арифметических расчетах и подобные ошибки.

При правоприменении возникает вопрос: насколько четвертый из перечисленных признаков имеет отношение именно к несоответствующим действительности, сведениям (информации), поскольку он больше относится к представлению подложных документов? На практике этот вопрос решается следующим образом: существенное значение для принятия решения о государственной регистрации является квалифицирующим признаком исключительно представленных для государственной регистрации подложных документов, а не представленных для государственной регистрации несоответствующих действительности сведений (информации). Этот подход основан на лексическом анализе формулировки нормы п. 26 Положения о регистрации, поскольку слова «имеющих существенное значение для принятия решения о государственной регистрации» помещены после слов «представление подложных документов о фактах», то указанные первыми слова имеют отношение только к приведенному словосочетанию.

Мы не согласны с данным выводом по следующим причинам.

1. Исходя из правил русского языка слова «имеющих существенное значение для принятия решения о государственной регистрации» могут согласовываться не только со словами «представлению подложных документов о фактах», но и со словами «сообщение несоответствующих действительности сведений (информации)». При этом, слова «о фактах» могут согласовываться не только со словами «представлению подложных документов», но и со словами «сообщение не соответствующих действительности сведений (информации)».

2. Законодатель предусмотрел для государственной регистрации субъектов хозяйствования небольшое количество документов (п. 14 Положения о регистрации). Если бы формулировка нормы п. 26 Положения о регистрации «о фактах, имеющих существенное значение для принятия решения о государственной регистрации» согласовывались исключительно со словами «представление подложных документов», то получалось бы, что государственная регистрация признавалась бы недействительной только в случаях подачи подложного заявления о государственной регистрации или устава, или платежного документа (и т.д.).

На практике же даже незначительное несоответствие сведений, указанных в документах, может привести к признанию недействительной государственной регистрации субъекта хозяйствования. Таким образом, подчеркнем, что «логика законодателя» не может заключаться в том, что применительно к одному явлению в рамках определенных отношений он выявляет «значительность несоответствия»; применительно к другому явлению в рамках тех же отношений он отказывается от выявления «значительности несоответствия» и признает «значительным» любое несоответствие [1, с. 42].

Учитывая то, что белорусский законодатель подходит к регулированию соответствующих общественных отношений исходя из «точного и единообразного подхода» к определению «сходных явлений», считаем, что слова (признак) «о фактах, имеющих существенное значение для принятия решения о государственной регистрации» должны согласовываться не только со словами «представлению подложных документов», но и со словами «сообщению несоответствующих действительности сведений (информации)».

3. Считаем совершенно недопустимой ситуацию, когда сначала субъект регистрируется, т.е. признается правовой системой Республики Беларусь, а затем не признается ею же из-за незначительного несоответствия действительности сведений, представленных для государственной регистрации. И это в той ситуации, когда субъект в период своей признаваемой деятельности добросовестно совершает значительное количество сделок и иных юридически значимых действий, влияющих не только на него самого, но и на иных участников имущественного оборота.

В связи с указанным неизбежно возникает вопрос: может ли белорусский законодатель «создать проблемы» для своей собственной национальной экономики всего лишь из-за незначительного соответствия действительности сведений, представляемых для государственной регистрации определенной коммерческой организации? По нашему мнению, ответ на данный вопрос очевиден, и он отрицательный.

Таким образом:

• во-первых, правила русского языка допускают существование и оспариваемого нами толкования нормы п. 26 Положения о регистрации, и предлагаемого нами;
• во-вторых, экономическая целесообразность правового регулирования имущественных отношений не допускает признания несуществующим субъекта, который мог совершить значительное количество юридически значимых действий и взаимодействовать со значительным количеством иных субъектов в имущественном обороте, лишь по причине незначительного несоответствия действительности сведений (информации), представленных при его государственной регистрации.