К ВОПРОСУ ОТГРАНИЧЕНИЯ КРАЖИ ОТ МОШЕННИЧЕСТВА

В Конституции Российской Федерации закреплено, что частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности признаются и защищаются равным образом (ч. 2 ст. 8, ст. 35) [1]. Право собственности представляет собой определенную систему установленных государством юридических норм, закрепляющих и регулирующих общественные отношения по поводу присвоения средств производства и предметов потребления, а также по владению, пользованию и распоряжению ими. Право собственности граждан и юридических лиц закреплено в ст. 213 ГК РФ [2].

Уголовный закон также охраняет право собственности от преступных посягательств. В соответствии со ст. 158 УК РФ под кражей понимается тайное хищение чужого имущества. [3] 

Важным вопросом в квалификационной практике правоохранительных органов продолжает оставаться проблема разграничения кражи и сходных преступлений, к каковым в первую очередь надлежит отнести мошенничество.

Кража, как и мошенничество являются самостоятельными формами хищения, различающимися в первую очередь способами их совершения.

Если для кражи характерен так называемый тайный способ, под которым понимается незаметность совершения преступления для окружающих, то мошенничество как раз, наоборот, совершается если так можно выразиться, в условиях очевидности и в первую очередь для потерпевшего.

В то же время оказывается не все так просто с точки зрения оценки конкретных случаев из практики. Как известно, в науке уголовного права выделяются два критерия тайности: объективный и субъективный, причем приоритетом пользует второй, но все же при наличии объективных подтверждений. Объективный критерий предполагает, что хищение осуществляется незаметно для окружающих или в их отсутствие. Об наличии такового свидетельствует

- отсутствие на месте совершения преступления кого-либо, т.е. очевидцев;

- отсутствие на месте совершения преступления посторонних;

- присутствие на месте совершения преступления посторонних, которые не наблюдают факт хищение;

- присутствие на месте совершения преступления посторонних, которые не расценивают происходящее как хищение или не осознают его;

- факт совершения хищения наблюдается посторонними людьми, однако они не обнаруживают себя виновному. [4, с. 19]

Субъективный критерий предполагает, что виновное лицо внутренне убеждено, что действует незаметно и на то есть соответствующие объективные подтверждения.

При совершении мошенничества используется обман или злоупотребление доверием. При этом под обманом принято понимать информационное воздействие на потерпевшего по введению его в заблуждение с целью формирования «добровольного» желания передать имущество или право на имущество виновному.

С учетом приведенных обстоятельств может возникнуть квалификационная путаница, разрешать которую необходимо из следующего.

1. При краже собственник (иной законный владелец имущества), как правило, физически не участвует в изъятии имущества. В то время как при мошенничестве именно собственник или законный владелец своими собственными действиями фактически производит отторжение этого имущества виновному.
2. При краже никакого информационного воздействия со стороны виновного на потерпевшего не оказывается, виновный в принципе не готов к этому и рассчитывает на совершение преступления в отсутствие кого-либо. В то время как при мошенничестве имеет место намеренная дезинформационная интеллектуальная «обработка» виновным потерпевшего.
3. При мошенничестве введение в заблуждение используется именно как способ незаконного завладения имуществом, а при краже виновный может вводить в заблуждение с целью облегчить себе доступ к имуществу, которое он после получения такого доступа изымет все-таки незаметно для потерпевшего.  

Сказанное подтверждается указанием высшей судебной инстанции России в п. 2 постановления Пленума Верховного суда РФ от 30.11.2017 N 48 (ред. от 15.12.2022) "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате", согласно которого если обман не направлен непосредственно на завладение чужим имуществом, а используется только для облегчения доступа к нему, действия виновного в зависимости от способа хищения образуют состав кражи или грабежа. [5]

Кроме того, нельзя не обратить внимание на то, что хищение чужих денежных средств путем использования заранее похищенной кредитной (расчетной) карты, если выдача денежных средств осуществляется посредством банкомата без участия уполномоченного работника кредитной организации, надлежит квалифицировать как кражу, а не как мошенничество. Так, судом Д. в том числе осужден по ч. 1 ст. 159 УК РФ. Он признан виновным в хищении путем обмана денежных средств, принадлежавших X. В кассационной жалобе осужденный просил приговор отменить, направить дело на новое судебное разбирательство в связи с нарушениями закона. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор изменила, указав следующее. По данному делу установлено, что Д. похитил через банкомат 18 500 руб., принадлежавших ЗАО «Банк Русский Стандарт», используя кредитную карту X., введя идентифицирующий ПИН-код, без участия уполномоченного работника кредитной организации, втайне от владельца банковского счета и самого банка. Кроме того, Д. также совершил кражу денежных средств в сумме 3 500 руб., принадлежавших потерпевшей X. и находившихся на ее лицевом счете через банкомат с использованием банковской карты, введя идентификационный ПИН-код. По смыслу уголовного закона не образует состава мошенничества хищение чужих денежных средств путем использования заранее похищенной кредитной (расчетной) карты, если выдача денежных средств осуществляется посредством банкомата без участия уполномоченного работника кредитной организации. В этом случае содеянное квалифицируется как кража. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ действия Д. переквалифицировала с ч. 1 ст. 159 УК РФ на ч. 1 ст. 158 УК РФ. [6, с. 22]