Некоторые проблемы регулирования видов хищения в уголовном праве Российской Федерации

Являясь одним из конституционно закрепленных, институт права собственности является одним из первых, чье положение постоянно подвергается нарушениям, в том числе и в уголовно-правовом аспекте. Законодательством Российской Федерации было выделено несколько видов хищения чужого имущества, а именно кража, мошенничество, присвоение или растрата, грабеж и разбой, различающихся между собой по свойствам объекта, объективной стороны и субъективным признакам, а равно пять видов данного преступления в зависимости от размера хищения или особой ценности похищаемых предметов. Каждый из данных видов имеет большое количество проявлений во многих сферах современной жизни, а равно и свои проблемы регулирования.

В примечании 1 к ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации одним из признаков хищения названо изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц. Данное описание в законе признаков видового состава хищения дает возможность объединить им различные случаи завладения чужим имуществом, в том числе безналичными денежными средствами: «Как мошенничество квалифицируется безвозмездное обращение лицом в свою пользу или в пользу других лиц денежных средств, находящихся на счетах в банках, совершенное с корыстной целью путем обмана или злоупотребления доверием (например, путем представления в банк поддельных платежных поручений, заключения кредитного договора под условием возврата кредита, которое лицо не намерено выполнять)» [2, с. 5].

Хищение имущества в форме изъятия закреплено в Уголовном кодексе Российской Федерации как следующие преступления – это кража, грабеж и мошенничество. По окончании совершения данных преступлений виновное лицо имеет в своей собственности имущество, которое ранее принадлежало потерпевшему. Если же имущество было вверено похитителю, либо оно было вверено так называемым третьим лицам, и он обратил его в свою пользу, данное деяние подразумевает под собой присвоение либо растрату.

В случае, когда похититель завладевает индивидуально-определенной вещью потерпевшего, последний, в свою очередь, не может лишиться права собственности на нее. Когда же виновным лицом похищается вещь, определенная только родовыми признаками, например, кража сортового картофеля из хранилища, имущество, похищенное у потерпевшего, теряет свои индивидуальные признаки и становится собственностью похитителя. В виду отсутствия в данном случае определенного вещественного доказательства, ущерб потерпевшему должен быть возмещен не в рамках уголовно-процессуальной реституции, как указано в ч. 2 ст. 82 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Формулировка законодателя, согласно которой хищение подразумевает под собой лишь изъятие у потерпевшего его имущества, не должна иметь в виду только это значение. У похитителя должна появиться возможность распорядиться данным имуществом по своему усмотрению.

Так же и определение деяния как обращение в пользу виновного или других лиц следует применять с учетом всех других признаков видового состава хищения, иначе им будет, к примеру, охвачено в том числе присвоение потерянных собственником вещей, хищением, однако, не являющееся ввиду непричинения подобными действиями собственнику ущерба. [12, с. 16-17].

Одной из проблем правового регулирования видов хищения является разграничение друг от друга таких составов преступлений как кража и грабеж. Различие их квалификации заключается либо в тайном, либо в открытом признаке совершения преступления. Пленум Верховного Суда Российской Федерации разъяснил: «Как тайное хищение чужого имущества (кража) следует квалифицировать действия лица, совершившего незаконное изъятие имущества в отсутствие собственника или иного владельца этого имущества или посторонних лиц либо хотя и в их присутствии, но незаметно для них. В тех случаях, когда указанные лица видели, что совершается хищение, однако виновный, исходя из окружающей обстановки, полагал, что действует тайно, содеянное также является тайным хищением чужого имущества». [1, с. 3].

Признак тайности противопоставлен в законе и Постановлении Пленума признаку открытости хищения: «Открытым хищением чужого имущества, предусмотренным статьей 161 Уголовного кодекса Российской Федерации (грабеж), является такое хищение, которое совершается в присутствии собственника или иного владельца имущества либо на виду у посторонних, когда лицо, совершающее это преступление, сознает, что присутствующие при этом лица понимают противоправный характер его действий независимо от того, принимали ли они меры к пресечению этих действий или нет». [13, с. 21].

Можно сказать, что в случае совершения похищения имущества у лица, заведомо для похитителя не способного осознавать противоправный характер его действий в силу своего беспомощного состояния, психического расстройства, малолетнего возраста или тому подобных обстоятельствах, данное преступное деяние будет квалифицироваться как тайное хищение чужого имущества, то есть как кража. Можно считать, что чужое имущество похищается тайно в присутствии потерпевшего, но незаметно от него.

Большое количество проблем при квалификации преступлений против собственности существует при квалификации хищений посредством совершения краж из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся при потерпевшем. Исследования в данной области весьма актуальны и современны, причиной чего является большое количество данных преступлений, отсутствие необходимого разъяснения со стороны высшей судебной инстанции – Верховного суда Российской Федерации.

Хочется вновь отметить, что одна из главных причин рассматриваемых ошибок при квалификации карманных краж - это отсутствие разъяснений высшей судебной инстанции. Так, Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27.12.2002 года № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» каких-либо толкований данного квалифицирующего признака кражи не имеет. Однако именно этот вид тайного хищения чужого имущества очень распространен и имеет в виду под собой высокий уровень «профессиональных» умений воров-карманников. [5, с. 126-129].

Обратившись к Уголовному кодексу Российской Федерации, можно заметить, что в связи с развитием общества нашего государства и сфер его деятельности, мошенничество, как один из видов хищения, стало присутствовать именно в тех сферах, где есть возможность для изъятия чужого имущества.

При мошенничестве завладение чужой собственностью или правом на нее происходит путем обмана или злоупотреблением доверия, при этом имущество, принадлежащее потерпевшему, передается похитителю им самим. В данном случае можно сказать, что мошенничество является довольно изощренной формой хищения, так как имущество потерпевшего передается из его рук виновному лицу. А.И. Бойцов по данному факту справедливо отметил: «То обстоятельство, что изъятие имущества при мошенничестве происходит при участии воли потерпевшего, не может противоречить тому, что изымается оно все же виновным, поскольку воля потерпевшего фальсифицирована обманом, направленным не на то, чтобы просто ввести в заблуждение, а на то, чтобы склонить обманываемого к невольному участию в процессе изъятия имущества из своего же имущественного фонда» [4, с. 72].

Федеральным законом от 29 ноября 2012 года № 207-ФЗ Уголовный кодекс Российской Федерации был дополнен шестью новыми нормами о мошенничестве, в числе которых была статья 159.6 «Мошенничество в сфере компьютерной информации». С точки зрения объединения российского законодательства о борьбе с компьютерными преступлениями с нормами международного законодательства данный шаг является вполне закономерным, а также обоснованным. Можно сказать, что фактически с включением статьи 159.6 Уголовного кодекса Российской Федерации в национальное законодательство решен вопрос об участии Российской Федерации в мировых интеграционных процессах в сфере борьбы с киберпреступностью. Однако данное специальное выделение компьютерного мошен­ничества как отдельного состава преступления породило и ряд новых проблем, связанных как с его толкованием, так и с применением указанной нормы.

Так, например, предметом для дискуссии являются некоторые вопросы квалификации мошенничества в сфере компьютерной информации как неоконченного преступления. В начале необходимо отметить, что ввод, удаление, блокирование, модификация компьютерной информации либо другое вмешательство в функционирование средств хранения, обработки или передачи компьютерной информации или информационно-телекоммуникационных сетей в зависимости от определенных обстоятельств дела может содержать признаки как приготовления к мошенничеству в сфере компьютерной информации, так и покушения на совершение данного преступления. В данном случае разграничение приготовительных действий от покушения не всегда является настолько очевидным.

Известно, что признак создания условий для совершения преступления является основным при разграничении приготовления к преступлению от покушения на преступление. К примеру, осуществление создания вредоносной компьютерной программы или ее распространение через информационно-телекоммуникационную сеть для того, чтобы в последующем совершить мошеннические действия следует оценивать как приготовление к преступлению. По своему характеру приготовительными действиями также следует считать действия по созданию сайтов-двойников и иных онлайн-ловушек, которые направлены на копирование персональной информации пользователей [10, с. 35].

Отсутствие наиболее точного определения предмета мошенничества при получении выплат влечет за собой проблему отграничения данного состава преступления и мошенничества в сфере страхования (ст. 159.5 Уголовного кодекса Российской Федерации). Некоторые из социальных выплат, такие, как страховые пенсии и выплаты из Фонда социального страхования Российской Федерации, похожи на страховое возмещение, которое является предметом мошенничества в сфере страхования. У данных выплат могут быть схожие основания для их получения (например, несчастный случай в условиях производственного рабочего процесса), похожие механизмы образования фондов, благодаря которым они производятся. В данных случаях есть проблема, заключающаяся в затруднении квалификации данных действий виновных. К примеру, при осуждении лиц, которые похитили мошенническим способом денежные средства, составляющие выплату из Фонда, в одном случае их действия могут быть квалифицированны по ст. 159.2 Уголовного кодекса Российской Федерации, а в других - по ст. 159.5 Уголовного кодекса Российской Федерации. Учитывая то, что для данных статей Уголовного кодекса Российской Федерации крупный и особо крупный размеры определены по-разному, правильность квалификации действий виновных имеет огромное значение для справедливости назначенного наказания.

По мнению А.В. Архипова, необходимое для правильной квалификации статей 159.2 и 159.5 Уголовного кодекса Российской Федерации разъяснение «могло бы быть изложено следующим образом: «Предметом преступления, предусмотренного ст. 159.2 Уголовного кодекса Российской Федерации, являются денежные средства, предназначенные для социальных выплат, а также иное имущество, предназначенное для передачи физическим лицам в качестве мер социального обеспечения, установленных законами и иными правовыми актами.

Под социальными выплатами при этом следует понимать предусмотренные законами или иными нормативными правовыми актами меры социальной защиты, заключающиеся в перечислении из государственных и муниципальных бюджетов и государственных внебюджетных фондов на безвозмездной и безвозвратной основе денежных средств физическим лицам в целях предупреждения или смягчения негативных последствий для человека и его семьи при наступлении определенных социально значимых обстоятельств, а также на сохранение приемлемого уровня их материального и социального благополучия.

Под иным имуществом следует понимать любое, кроме денег, движимое имущество, безвозмездно передаваемое из тех же источников, на основании закона или иного нормативно-правового акта физическим лицам в перечисленных выше целях. В частности, к такому имуществу могут относиться лекарственные средства, технические средства реабилитации (протезы, инвалидные коляски и тому подобное), специальный транспорт, продукты питания и др.» [3, с. 9].

Проблемы квалификации иного распространенного вида специального мошенничества - в сфере кредитования (ст. 159.1 Уголовного кодекса Российской Федерации) - во многом похожи с проблемами квалификации мошенничества при получении выплат.

Существенными из них опять же являются определение предмета данного преступления и его субъекта.

Диспозиция ч. 1 ст. 159.1 Уголовного кодекса Российской Федерации определяет в качестве предмета мошенничества в сфере кредитования только денежные средства. Иные признаки предмета данного преступления в ней прямо не указываются, что влечет за собой трудности с объяснением содержания этой нормы.

Одним из сложных является определение субъекта рассматриваемого преступления. В отличие от ч. 1 ст. 159.2 Уголовного кодекса Российской Федерации о мошенничестве при получении выплат, диспозиция ч. 1 ст. 159.1 Уголовного кодекса Российской Федерации содержит указание на субъект и именует его как «заемщик».

Сначала необходимо уяснить, что содержание понятия «заемщик» довольно просто, ведь это понятие употребляется также и в гражданском законодательстве для определения одной из сторон кредитного договора - получателя кредита. Взяв за основу нормы гражданского законодательства можно сделать вывод, что заемщик - это лицо, которое заключило от своего имени с банком или другой кредитной организацией кредитный договор.

Лицо не является заемщиком по смыслу гражданского законодательства в том случае, когда оно с целью совершения мошенничества обращается в банк от своего имени, но кредитный договор в тот момент не заключен (к примеру, в том случае, когда служба безопасности банка выявляет недостоверность предоставленных преступником сведений).

Таким образом, можно сказать, что определение понятия «заемщик», используемое в гражданском законодательстве, не подходит для его предназначения применительно к ст. 159.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, что означает, что есть необходимость в разъяснении Пленума Верховного Суда Российской Федерации по вопросу определения субъекта мошенничества в сфере кредитования.

Согласно ст. 159.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, под субъектом преступления, указанного в данной статье, следует понимать лицо, обращающееся в банк или к иному кредитору с целью получения кредита от своего имени или от имени представляемого им на законных основаниях юридического лица. При этом субъектами данного преступления не могут являться лица, которые обращаются за получением кредита под придуманными или не своими персональными данными, а также лица, которые обращаются от имени вымышленной организации или от имени организации, созданной специально в рамках совершения этого преступления.

В современной теории и практике уголовного права существует проблема квалификации составных норм. Данная проблема и отсутствие единого мнения по данному вопросу среди ученых отрицательно сказывается на правоприменительной практике преступлений, исходящих из этих видов норм. Одним из видов хищения, регулирующимся именно составной нормой, является разбой.

Согласно конструкции, разработанной законодателем, разбоя представляет собой идеальную совокупность, то есть при совершении одного общественно опасного деяния происходит покушение как на чужую собственность, так и на жизнь и здоровье человека. Можно сказать, что разбой это одновременно два различных преступления, посягающих сразу на два различных объекта.

В правоприменительной практике существуют различные характеристики насилия как обязательного признака разбоя. Данное обстоятельство приводит к большому количеству проблем при квалификации данного преступления. Устранить данный недостаток необходимо при улучшении законодательной техники Уголовного кодекса Российской Федерации, соблюдений их требований.

Одной из проблем в регулировании понятия разбоя также является проблема четкого понимания такого определения как прямой умысел. Формулировка прямого умысла в большинстве случаев направлена на преступления с материальным составом. Прямой умысел при совершении преступлений состоит в том, что виновное лицо осознает противоправный характер своих действий, предвидит последствия их совершения и желает их наступления. В случае совершения разбойного нападения причинение вреда здоровью потерпевшего может и не быть желанием похитителя, данные действия могут быть совершены в цели завершения главного умысла виновного лица, а именно завладение чужого имущества. Можно сделать вывод, что насилие в данном случае имеет косвенный умысел, то есть виновный не желал, но сознательно допускал данные последствия либо относился к ним безразлично. Тем не менее, законодатель относит разбой к преступлениям с материальным составом, что противоречит нормам Общей части Уголовного кодекса Российской Федерации. Можно сказать, что деяния, входящие в состав разбоя не всегда будут отвечать характеристикам преступлений, которые их объединяют.

Еще одной из проблем регулирования видов хищения является отсутствие четкого понимания правоприменительных органов момента окончания преступления, связанного с хищением чужого имущества. Один из правоприменителей может считать моментом окончания хищения то время, когда похититель направляется к выходу с места преступления, другой же будет считать данное действие как покушение на совершения хищения. Стоит согласиться с тем, что в каждом конкретном случае правоприменитель сам определяет момент окончания преступления, связанного с хищением имущества, учитывая при этом обстановку совершения преступления, которая, в свою очередь, зависит от многих обстоятельств: времени суток, условий погоды, местоположения объекта и т.д. Можно сказать, что данную проблему теория и практика не могут решить однозначно.

Таким образом, изучив каждый из видов хищения, которые предусмотрены Уголовным кодексом Российской Федерации, в отдельности, можно заметить много существенных проблем, мешающих должному правовому регулированию большинства преступлений против собственности. Существующие проблемы негативно отражаются на правильной квалификации преступных деяний, что в свою очередь влечет ошибки правоприменительной практики, а также и необоснованное наступление целого ряда иных правовых последствий, таких, как судимость, вид исправительного учреждения и режим содержания в исправительной колонии, применение либо неприменение амнистии и ряд других.