Особенности политической журналистики во Франции (1789-1794 гг.)

С 1789 по 1794 гг. центром политической жизни Франции являлась деятельность революционных законодательных органов: Национального собрания (1789–1791 гг.), Законодательного собрания (1791–1792 гг.) и Национального Конвента. Решения, принимаемые этими органами, незамедлительно влияли на жизнь всей страны. Таким образом, для всех изданий важнейшими новостями были резюме дебатов, а выпуск газет подстраивался под расписание работы Собраний, для того чтобы сообщать только самые свежие новости.

Если формат парламентских речей имел некоторые ограничения содержательного характера, то для прессы таких ограничений не было, оставляя возможность журналистам печатать своеобразные тексты, состоящие из оскорблений, инсинуаций, полемики и прочих комментариев, что превращало парламентскую журналистику в нечто большее, чем простой пересказ содержания прений.

Первые газеты, появившиеся в ранние дни революции – такие, как издание будущего якобинца Бертрана Барера «Восход» («Point du Jour») – писали исключительно о деятельности Генеральных штатов. Они ориентировались на аудиторию, которая хотела получить лаконичную и своевременную информацию о работе законодательного органа. Но через некоторое время стало ясно, что практически невозможно дать такой отчет о законодательных дебатах, который всеми читателями считался бы объективным и непредвзятым.

«Газета Генеральных штатов» («Journal des États généraux») и последовавшая за ней «Скорописная газета» («Journal logographique») Этьена Ле Одея были одними из изданий, стремившимися к объективности. Ле Одей обещал публиковать всё, что будет сказано в дебатах, без малейших умолчаний. «Journal logographique» должна была казаться нейтральной газетой, не склоняющей читателей на какую-либо сторону. Цель издателя можно назвать похвальной, но её претворение в жизнь оставляло желать лучшего: газета представляла деятельность Собрания хаотично, иногда никак не идентифицируя ораторов, не делая заметок об их мнениях по важным вопросам, не отмечая их партийной принадлежности.

 «Национальная газета или универсальный вестник» («Gazette nationale, ou Le Moniteur universel») Шарля-Жозефа Панкука обещала, как и «Journal logographique», что законодательные дебаты станут «важнейшей темой публикаций», и начала издавать полную их расшифровку, перейдя на большой формат ин-фолио, который в то время имели лондонские ежедневные газеты. Но, в отличие от «Journal logographique», «Moniteur» стремился быть полноценным изданием, а не просто архивом дебатов. Проспект газеты неоднократно ссылался на модель английской прессы, обещал зарубежные и отечественные общественные новости, литературную колонку, места для рекламы [7]. «Moniteur» зарекомендовал себя как официальное издание революционной Франции.

«Journal logographique» и «Moniteur» заполняли нишу изданий, публикующих расшифровки дебатов, но особенности такого формата не позволили им остаться в истории в качестве важнейших газет эпохи. Аудитория часто предпочитала прессу, дававшую лишь краткое изложение событий. Некоторые публицисты заимствовали формулу дореволюционной «Французской газеты» («Gazette de France») и сообщали исключительно итоги заседаний - в таком случае прения сводились к перечислению всех «за» и «против», что рационализировало деятельность депутатов, но лишало её всех эмоций.

Между двумя этими крайностями находилось множество журналистских методов. «Французский патриот» («Patriote françois») Бриссо считался одним из лучших революционных изданий. Автор комментировал деятельность Собрания не только для публики, но и обращался к самим депутатам, направляя их в соответствии со своим патриотическим мировоззрением. Бриссо считал, что его издание играет некую педагогическую роль, говоря в первом выпуске газеты: «Самое важное - распространять просвещение и подготовить нацию к принятию конституции, освещая деятельность Национального собрания» [2].

Уже в первых номерах «Patriote françois» Бриссо демонстрирует желание стать наставником народа и Собрания. «Нельзя создавать права, на которых основана любая конституция – эти права существовали всегда и их можно только озвучить», – пишет он в комментариях к ранним дебатам о конституции в 1789 г., обвиняя трусливых депутатов, боявшихся дать народу «слишком много» прав [3].

Кондорсе, освещавший законодательные споры в популярной газете «Парижская хроника» («Chronique de Paris») в 1791–1792 гг., писал в похожем стиле. Он старался отделить суть вопроса от эвфемистической шелухи, в которой депутаты эту суть иногда скрывали.

Журналисты-энтузиасты вроде Бриссо и Кондорсе, а также их коллеги из других политических группировок не только освещали дебаты, но и идентифицировали и категоризировали их участников. Именно газеты дали названия политическим группам Законодательного собрания в 1791 г. – жирондистам, «Болоту», монтаньярам.

Убежденность авторов в том, что читатели и депутаты нуждаются в просвещении со стороны прессы, демонстрирует, что печать не являлась просто пассивным средством коммуникации, она была неотъемлемым элементом представительного правления.

Существовали также радикальные «правые» и «левые» издания, которые писали о революционных ассамблеях только затем, чтобы отрицать политическую легитимность всего законодательного органа. Самое известное радикальное издание революции – «Друг народа» («L’Ami du Peuple») Жан-Поля Марата – было воплощением этого стиля. Типичный номер «L’Ami du Peuple» начинался со сжатого изложения последних дебатов Собрания. Затем Марат начинал критиковать депутатов, ниспровергая тех законодателей, которые давали повод сомневаться в их профессиональной пригодности. Публицист отверг аргументы сторонников королевского вето как «хуже, чем подозрительные; это идеи аристократии, прикрывающиеся любовью к порядку и общественным благом». Марат возмутился тому, что некоторые депутаты еще поддерживают введение вето, мрачно напоминая читателям, что враги народа не пошли бы на уступки, если бы не «кровопролития, следовавшие за взятием Бастилии» [6, с. 8].

Часто Марат вообще опускал освещение деятельности Собрания, не признавая его центром политической жизни. Зимой 1791 г. он был увлечен собственной кампанией против Лафайета, командующего Национальной гвардией, и не уделял внимания депутатам. До свержения монархии в 1792 г. и учреждения Конвента, Марат отрицал законность политики Собрания. Депутаты ответили ему тем, что отказались признавать законность журналистского стиля Марата: «L’Ami du Peuple» пытались запретить, самого Марата судил Революционный трибунал в апреле 1793 г. Коллеги-издатели отстаивали свободу печати и поддерживали Марата. Скажем, Бриссо защищал патриотизм Марата, хотя осуждал его непримиримый тон [4, с. 3].

Отказывались признавать законность революционного правительства и многие контрреволюционные сатирические газеты, хотя, разумеется, по совершенно другим причинам, нежели Ж.-П. Марат. Самое печально известное из таких изданий – «Деяния апостолов» («Actes des Apôtres») оскорбляло «шутов великого национального театра» [8] в каждом выпуске, смешивая нецензурные стихи и богохульственные пародии на католическую литургию с призывами повесить всех членов Национального собрания. «Всеобщая газета двора и города» («Journal général de la Cour et de la Ville») выражала презрение Собранию, посвящая ему примерно 6 строчек текста в большинстве выпусков; газета активно пыталась дискредитировать работу Собрания, тривиализируя её.

В публицистических резюме и комментариях работа революционных ассамблей порой изменялась до неузнаваемости. Но газеты и журналы влияли на все социальные институты, которые представляли, и в первую очередь – на деятельность политических клубов и на саму систему прессы. Парижское отделение Якобинского клуба покровительствовало нескольким изданиям, к примеру, «Газете друзей конституции» («Journal des Amis de la Constitution») Шодерло де Лакло, основанной в 1790 г., но собственное официальное издание якобинцы запустили только в июне 1793 г. «Газета Горы» («Journal de la Montagne») стала крайне влиятельным печатным органом якобинского движения и революционного правительства II года Республики [9, с. 269]. До основания собственного издания, якобинцы были очень недовольны тем, как в прессе освещалась деятельность их клуба. Во время противостояния с жирондистами враждебным репортерам было запрещено присутствовать на заседаниях, и члены клуба проголосовали за создание комиссии, которая будет изучать статьи журналистов на предмет любого «бриссотинского, роландистского, жирондистского или бюзотинского заявления» [1, с. 643].

Французские журналисты 1789–1794 гг. свободно комментировали действия своих коллег в прессе, иногда с похвалой, но чаще с критикой. Печать была сильно связана с политическими убеждениями авторов и издателей, хотя многие журналисты и заявляли о своей непредвзятости [5]. Но большинство публицистов настаивало, что разоблачение конкурентов – это неотъемлемая часть их работы.

Так печатная пресса в годы революции поощряла и развивала критическое отношение к государственным органам, политическим клубам и даже к своей собственной деятельности.