Развитие классификации вооруженных конфликтов

Войны, или как в современности необходимо называть вооруженный конфликт, всегда регулировались законами, которые выражались обязательным объявлением войны, проведением установленных военных действий в соответствии с действующими правилами и обычаями, а также заключением соглашения в знак завершения войны и начала мирных отношений между воюющими сторонами.

Вместе с тем, воюющие стороны всегда различали разные виды войн. Это различие повлияло на применимые правила в вооруженном конфликте о правовом статусе сторон, участвующих в конфликте.

Например, многие из правил древнегреческой практики войны, в частности прекращение боевых действий во время Олимпийских игр или освобождение заключенных за выкуп, применялись только в войнах между греческими городами-государствами и не применялись в войнах с другими государствами.[1]

Христианство, в свою очередь, различало внешние и внутренние войны. Внешние войны были конфликтами, в которых христиане боролись с неверными, тогда как внутренние войны были боями между самими христианами. Одна из идей такой классификации заключалась в том, чтобы еретики и язычники не пользовались теми же самыми привилегиями, на которые имели право христиане.[2]

Исламские войны также различались на войны против неверующих и против других мусульман. И даже войны с мусульманами были разделены на войны против отступников «ахль аль-ридда» и войны против повстанцев «ахль аль-багхи», а также войны против тех, кто отказался от авторитета духовного лидера «аль-мухарабина». Предполагалось, что каждый тип войны ведется различными методами и несет другой набор обязательств по отношению к врагу.[3]

Долгое время религиозные идеи в основном влияли на классификацию войн и правила, применяемые в соответствующих типах. После Вестфальского мира 1648 года влияние религиозных идей уменьшилось, и вновь принятые суверенные государства в значительной степени определили отношения между сторонами, в том числе конфликты между ними.

Самые известные писатели после Вестфалии, такие как Самуэль фон Пуфендорф, Гуго Гроций и Эммер де Ваттель провели различие войны между народами и теми, кто сражался против частных граждан. Только государства в качестве суверенных держав были надлежащими врагами, и если конфликт между этими полномочиями сопровождался определенными формальностями, такими как объявление войны, это была настоящая война. Только настоящие войны регулировались международным правом, просто из-за того, что международное право в целом касалось только отношений между государствами.[4]

Конфликты между вооруженными группами или гражданские войны в международном праве не считались настоящими войнами в строгом смысле этого слова. Однако были внутренние вооруженные конфликты, которые рассматривались как международные вооруженные конфликты. Фактическая способность повстанцев вести войну заставила государства определить их отношение к этим вооруженным группам. По словам Ласса Оппенгейма, повстанцы могут быть признаны воюющей силой, если соблюдены следующие критерии:

·     повстанцы завладели частью территории законного правительства;

·     повстанцы создали свое правительство;

·     восставшие борются в соответствии с законом.[5]

В американской гражданской войне (1861-1865) вооруженный конфликт, который был принципиально не интернациональным по своей природе, подразумевал войну конфедеративных государств как воюющих сторон. Вследствие признания воюющей стороной обеих сторон соблюдались законы войны, а захваченные солдаты имели право на статус военнопленных.[6]

Однако важно подчеркнуть, что международное право по-прежнему регулирует войны между государствами, а к гражданским войнам нормы международного права применяются только в определенных обстоятельствах.

Ситуация решительно изменилась после Второй мировой войны. Принятие Конвенции об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях (первая Женевская конвенция, от 12 августа 1949 года), Конвенции об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море (вторая Женевская конвенция, от 12 августа 1949 года), Женевской конвенции об обращении с военнопленными (третья Женевская конвенция, от 12 августа 1949 года) и Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны (четвертая Женевская конвенция, от 12 августа 1949 года) (далее – Женевские конвенции) привело к фундаментальным изменениям в части классификации вооруженных конфликтов.

Изначально разработка Международного Комитета Красного Креста (далее – МККК) была направлена на распространение норм Женевских конвенций и на внутренние вооруженные конфликты. Однако идея МККК, рекомендованная в докладе в 1948 году, полностью распространить ЖК на внутренние вооруженные конфликты была отвергнута большинством государств.[7]

Вместе с тем было решено включить одно положение в четыре Женевских конвенций, которое будет применяться в случае вооруженного конфликта, не имеющего международного характера, имеющего место на территории одной из Высоких Договаривающихся Сторон. Речь идет о статье 3, общей для четырех Женевских конвенций, которая не создавала нового типа вооруженного конфликта, поскольку вооруженные конфликты международного характера и немеждународного характера уже существовали задолго до 1949 года. Но впервые международное право кодифицировало минимальные гарантии, которые должны были соблюдаться в ходе вооруженных конфликтов немеждународного характера.[8]

К сожалению, в статье 3 конкретно не указывается ее область применения. Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии установил в своем решении по делу Душко Тадича, что «затяжное вооруженное насилие между правительственными органами и организованными вооруженными группами или между такими группами внутри государства» следует рассматривать как вооруженный конфликт. Следовательно, наличие вооруженного конфликта, не имеющего международного характера, требует, вопреки международным вооруженным конфликтам, борьбы с определенной степенью интенсивности.[9]

Существует широкий консенсус в отношении того, что порог насилия, который требуется для применения международного гуманитарного права в вооруженных конфликтах немеждународного характера, выше, чем в вооруженных конфликтах международного характера. Однако значение «затянувшегося» и вопрос о том, относится ли этот термин к длительности или интенсивности боевых действий, не столь ясны.

С 1974 по 1977 год Федеральный совет Швейцарии созвал Диплома­тическую конференцию по подтверждению и развитию международного гуманитарного права применительно к вооруженным конфликтам. Эта конфе­ренция составила два дополнительных протокола к Женевским конвенциям, которые оказали большое влияние на сферу применения международного гуманитарного права. Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов, (Протокол I, от 8 июня 1977 года) (далее – Протокол I) применяется ко всем ситуациям объявленной войны и к вооруженным конфликтам между договаривающимися государствами. Кроме того, Протокол I предусматривает, что он также применяется в вооруженных конфликтах, в которых люди борются против колониального господства и чужой оккупации и против расистских режимов при осуществлении своего права на самоопределение, как это закреплено в Уставе Организации Объединенных Наций и Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций.[10]

Это положение расширило сферу применения законодательства о вооруженных конфликтах международного характера. Следовательно, вооруженные конфликты, которые являются фактическими вооруженными конфликтами немеждународного характера, имеющими место на территории одной стороны Протокола I, находятся в конкретных обстоятельствах, которые рассматриваются как вооруженные конфликты международного характера.

Таким образом, то, что МККК не добился в 1949 году, а именно, расширить сферу международного гуманитарного права, применимую в вооруженных конфликтах международного характера в целом к вооруженным конфликтам ​​немеждународного, в отношении национально-освободительных движений. Самым значительным последствием является то, что бойцы национально-освободительных движений получают статус комбатантов и, следовательно, не могут быть привлечены к ответственности за простое участие в военных действиях.

Однако, поскольку многие государства, столкнувшиеся с борьбой против национально-освободительных движений, не ратифицировали Протокол I, защита, предлагаемая данным документом, бесполезна для многих национально-освободительных движений. В конечном итоге это положение, устанавливающее так называемые национально-освободительные конфликты, никогда не применялось ни в одной из этих ситуаций.

Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв немеждународных вооруженных конфликтов, (Протокол II, от 8 июня 1977 года) (далее – Протокол II), который дополняет и развивает общую статью 3 Женевских конвенций, внес поправки в сферу применения путем введения нового порога для вооруженных конфликтов немеждународного характера. Протокол II применяется только к вооруженным конфликтам между регулярными вооруженными силами и диссидентскими вооруженными силами или другими организованными вооруженными группами, которые под ответственным командованием осуществляют такой контроль над частью территории, проводят постоянные и согласованные военные операции и применяют настоящий Протокол.[11]

Стороны Протокола II приняли ограничения, которые должны соблюдаться в вооруженных конфликтах немеждународного характера, но в то же время ограничивают применение этих правил, используя критерии, которые довольно сложно достичь для организованных вооруженных групп. Влияние различных пороговых значений для применения норм международного гуманитарного права заключается в том, что существуют различные типы вооруженных конфликтов немеждународного характера с различными обязанностями для договаривающихся государств. И снова границы между типами вооруженных конфликтов не ясны.

Во многих случаях фактический тип конфликта может быть определен только в ретроспективе военной операции, тогда как командиры уже должны знать применимые правила на момент планирования операции. В конечном итоге в соответствии с нормами Женевских конвенций международное гуманитарное право применимо только в вооруженных конфликтах. Ситуации, не связанные с вооруженным конфликтом, такие как ситуации внутренних беспорядков и напряженности, беспорядки, отдельные и спорадические акты насилия и другие акты аналогичного характера не считаются вооруженными конфликтами и поэтому регулируются национальным законодательством, как это закреплено в пункте 2 статьи 1 Протокола II.

МГП не устанавливает единую концепцию вооруженного конфликта, но признает два вида вооруженных конфликтов: вооруженные конфликты международного характера и вооруженные конфликты немеждународного характера. Что касается вооруженных конфликтов немеждународного характера, мы должны проводить различие между этими конфликтами, охватываемыми общей статьей 3 Женевских конвенций и вооруженными конфликтами немеждународного характера, охватываемыми Протоколом II. Кроме того, фактические вооруженные конфликты немеждународного харак­тера, в которых народы борются против колониального господства и чужой оккупации и против расистских режимов в осуществлении их права на самоопределение, также называемые национально-освободительными конф­ликтами, регулируются Протоколом I.

Концепция различных видов вооруженных конфликтов, установленных международным гуманитарным правом, представляется совсем не сложной. Но проблемы возникают из-за размывания границ между соответствующими типами, из-за вопроса, когда начинается применение международного гуманитарного права и когда оно заканчивается, и, наконец, из-за вопроса, что происходит, если различные типы конфликтов происходят одновременно.