Изобразительное искусство Сибири 1950-1970-х годов: Н. Д. Грицюк и его ученики

SIBERIAN ART OF THE 1950-1970S: NIKOLAY GRIZUK AND HIS PUPILS

Konkov Illarion

Associated Professor of Saint Petersburg State University of Cinema and Television, Russia, Saint Petersburg

Аннотация. В статье проводится анализ творчества выдающего художника Н. Грицюка, в перспективе общей атмосферы искусства Новосибирска 1950-х - 1970-х гг. Кроме того, прослеживается связь сибирского искусства с русским авангардом и влияние выпускников московских и ленинградских художественных ВУЗов на развитие искусства Сибири этого периода.

Abstract. The article focuses on Nikolay Grizuk art and Novosibirsk cultural environment of the 1950-1970s. In addition, the connection of Siberian art with the Russian avant-garde and the influence of Moscow and Leningrad Art Academies’ graduates on the development of Siberian art of this period are analyzed.

Ключевые слова: Евгений Коньков, Николай Грицюк, искусство Новосибирска 1950-1970х гг., русский авангард.

Keywords: Eugeny Konkov, Nikolay Grizuk, Novosibirsk art of the 1950-1970s, Russian vanguard.

В моем понимании сибирское искусство 1950-1970-х гг. может быть условно охарактеризовано как период своеобразного «ренессанса». Это время сохраняет некоторую недосказанность в исследовании изобразительного искусства и в понимании времени, роли человека и художника.

Эпоха выстраивает непростые взаимосвязи между началом века и его второй половиной. Некий внутренний нерв чувствуется в произведениях художников, и выходцев из Сибири, и тех, кто туда приехал. Ни для кого не секрет, что развитие сибирского региона было связано не только с военно-промышленным комплексом, наукой, но и с теми людьми, которых ссылали сюда еще в довоенное и послевоенное время, можно сказать, неугодных советской власти, среди них были сын и жена художника Э. Лисицкого. К тому же после Великой Отечественной Войны вернулись фронтовики, эвакуированные из европейской части Советского Союза, часто оставались в Сибири.

Многое менялось в стране в послевоенное время, оттепель 1950-60-х годов сильно повлияла на изменение отношения и сознание людей. Здесь мне хочется привести воспоминания Евгения Конькова, художника, приехавшего в Сибирь в начале 1960-х годов: «Для меня оттепель началась в Сибири, и именно оказавшись здесь, я почувствовал свободный дух, уважение к творчеству художника как личности».

Этот период, конечно же, сейчас пытаются вспомнить и осмыслить. Среди известных имен − В. Высоцкий, Б. Окуджава, А. Галич, А. Солженицын, Б. Пастернак, Р. Рождественнский, Б. Ахмадуллина, Ю. Любимов, О. Ефремов, В. Попков, П. Никонов, И. Обросов, Э. Неизвестный и этот список можно продолжить именами тех, которые остаются за кадром. И именно эти художники, творческие люди, которых мы попытаемся рассмотреть сегодня, также формировали новое художественное видение русского искусства второй половины ХХ века.

60-е годы ХХ века в Сибири – время открытий в мире науки, культуры и искусства. Этот мир становился очень близким и притягательным. Тот, кто интересовался искусством, был в курсе всех новостей, одновременно, как появлялись новые фильмы и спектакли, люди летали в Москву на премьеры, концерты, на выставки. В Новосибирске состоялись выступления В. Высоцкого, Б.Окуджавы, А. Галича, первая после смерти выставка П. Филонова, выставки Э. Лисицкого, Р. Фалька. Академгородок в то время становится оазисом интеллектуальной свободы, потому что все эти выставки, концерты проходили в выставочных залах Дома ученых Академгородка. Кроме того, в Сибири на тот момент формировалась художественная элита из Леонида Огибенина, Ольги Гинзбург, Володи Сокола, Егора Наседкина, Николая Грицюка, Эдуарда Гроховского и других. Чуть позже в Сибирь приедут новые молодые художники, выпускники московских и питерских ВУЗов.

Среди имен можно вспомнить Вальтера Николаева, Петра Миронова, Евгения Конькова, Алексея Талащука, Юргиса Прейса, Вадима Преснякова, Рудольфа Голкова, Сашу Артемьева, Владимира Авдеева, Вадима Телишева, Валерию Семенову, Бориса Горового. Мы могли бы назвать и другие имена, для искусства, которое зарождалось в соединении европейской традиции с сибирской вольностью, как наверно это всегда и бывало, просыпалось ощущение, что новые поиски и открытия честного, настоящего, именно глубокого искусства в реалиях советской действительности могут кардинально поменять отношение к смыслам и значениям.

Вспоминает Евгений Коньков: «Ощущение свободы и чувство взаимосвязи с художниками, которые работали в духе авангардного искусства 1920-х годов, а также новый взгляд на гигантские заводы, технологические открытия, грандиозные стройки, заставляли посмотреть на мир не через традиционные европейские архитектурные ансамбли Москвы и Петербурга, а открывали новую техническую действительность, которая вдохновляла и давала посмотреть на мир искусства под другим углом».

Этот очень непростой мир искусства Сибири в суровых сибирских морозах и очень жарких летних днях, наверно и давал ту остроту художественного восприятия, когда правда и обостренность чувств требовали ясности и понимания, а главное, сомнения в том, что принималось в Москве и Ленинграде за непреложный догмат академического мышления. Многие из перечисленных художников, которые приехали в Сибирь, были учениками художников русского авангарда. Одним из учителей Н. Д. Грицюка был А. В. Куприн. Целая плеяда художников училась у А. Ф. Пахомова – Е. И. Коньков, В. Николаев, В. Пресняков. Л. Огибенин был учеником К. С. Малевича.

И как мы понимаем, некая преемственность в этих суровых реалиях находила свое новое воплощение. И чтобы нам лучше понять творчество этих художников, давайте поговорим подробнее о некоторых из них. Здесь стоит начать разговор об одной из самых важных личностей Новосибирского искусства – о Николае Демьяновиче Грицюке. К сожалению, в нашей стране не так часто вспоминается это имя − человека, который настолько разнообразен в своем творческом поиске и художественном видении, соединявшим разные формы, колористические решения, имевшим потрясающий художественный вкус, чувство пластики и скрытой энергии.

Как вспоминает Евгений Коньков, один из учеников Н. Д. Грицюка: «Через Грицюка я как бы вживую осознал творчество европейских и русских художников, которыми я восхищался, но не понимал до конца. В его работах был целый сплав элементов, которые я раньше отдельно наблюдал, глядя на первые абстрактные работы Кандинского или Северини. Грицюк нашел свое знаковое понимание форм, которое было доступно только ему. Он меня озарил, дал возможность понять, что можно увидеть только своими глазами предметы, которые несут в себе образы космических вещей и явлений. Когда можно отказаться от банальных Венер или того, что обычно принято в изобразительном искусстве. Грицюк немножко насмехался над тем, что художник не может выйти из круга восприятия обычных понятий, и это был такой экспериментальный заряд, который у меня сохранился на всю жизнь, какой-то творческой неудовлетворенности и поиска. Он говорил, что только, ставя с ног на голову, можно чего-то добиться. Он говорил, что я видел много художников на своем веку, первые работы которых были очень значительны, но они становились рабами идеи и их работы становились все хуже и хуже, они начинали копировать и репродуцировать себя. Художник оказывался в ловушке первого успеха, и это был путь к регрессу».

И наверное, для сегодняшнего искусства очень важно взглянуть и переосмыслить произведения Николая Демьяновича, потому что там присутствует понятие живописи, образности, смысла и поэзия символистов Серебряного века. В 1961 году серия работ о Новосибирске была выставлена в МОСХе, а в 1967 году состоялась выставка «Моя Москва», где Н. Д. Грицюк создал уникальный урбанистический образ Москвы, серия этих работ была выставлена в залах Дома Дружбы. Часто Грицюк приходил в гости к художникам и приносил с собой папку со своими работами. Увидев интересного художника, он просил показать его работы и в ответ просил посмотреть свои, в этом диалоге вырабатывалось его творческое кредо. Грицюк имел свой небольшой близкий круг общения, который он допускал в свою мастерскую. Н. Д. Грицюк был внешне похож на Р. Паулса, в его характере было тоже что-то музыкальное.

Сила личности этого художника защищала его талант и творчество, которое не могли уже сокрушить ни партийные, ни другие силы, они терялись перед мощью его личности. Акварель Грицюка эмоциональна и убедительна, все время чувствуется нерв человека, энергия цвета и ритма. Приходя к нему в мастерскую, всегда было ощущение тепла и уюта, которое исходило от художника, в немногословной простоте всегда чувствовалась участливость и понимание, а главное, он всегда делился своим творчеством, которое вызывало бурю эмоций у каждого, кто приходил. А о себе он говорил, как пишет поэт и писатель Н. Самохин в очерке «Ты – город» в 1977 году в журнале «Сибирские огни», «Надо, чтобы вот тут, − сказал он, ткнув себя в левую сторону груди, − вот тут… была у каждого своя…закорюка…» [11, с. 162].

Будучи фронтовиком, прошедшим войну и видевшим ужасы и трагедии, заглянув в глаза смерти, Николай Демьянович в своем творчестве пытался передать энергию солнечного света, которую может почувствовать только человек, столкнувшийся с патологическим уничтожением и человеческим горем. Как вспоминал Н. Самохин напутственные слова Н. Д. Грицюка : « − Не балуйтесь, − прощался он с нами любимой своей присказкой. И что-то было в его голосе, отчего забавные слова эти прозвучали вдруг как наказ неразумным детям: не тратьте сердца на мелкие случайные страсти. Берегите его для большего. Не балуйтесь с кистью. Со словом. С талантом. С жизнью – не балуйтесь» [11, с. 164].

Эти строки-воспоминания были написаны о Грицюке после трагической гибели художника. Творчество Н. Д. Грицюка стало настоящей эпохой в художественной жизни Новосибирска и Западной Сибири. Создавая свой собственный стиль, художник разорвал устоявшиеся и привычные границы художественного мышления своего времени. Как отмечает В. Н. Курилов «…успехи и популярность Николая Демьяновича пробудили интерес к этому жанру у художников 1960-1970-х гг.: Г. Н. Трошкина, М. С. Омбыш-Кузнецова, В.С. Бухарова...». А в цикле его акварельных работ «Новосибирск» наметился «переход к новому изобразительному языку − экспрессивно-абстрактному венцу его творчества» [6].

Вспоминает Е. Коньков: «Сейчас все вспоминают личность Николая Демьяновича. И не говорят о том, какой крест он нес – недоверие партийного руководства, непонимание его работ и художниками, и зрителями. Творчество Н. Д. Грицюка оказало большое влияние на тех художников Сибири, которые были наиболее восприимчивы к новым тенденциям в мире искусства, которых будоражили эксперименты и поиск себя на этом пути». При этом, следует заметить, что Н. Д. Грицюку, как никакому другому художнику Новосибирска, уделялось всегда большое внимание исследователей искусства, что может быть проиллюстрировано на примере монографии В. С. Манина [8].

В 1976 году Николай Демьянович трагически погиб, и мы можем сказать, что советское время было не всегда благосклонно к талантам, влияя на их внутреннее мироощущение. Также как и художник Вальтер Николаев, выпускник мастерской А. Ф. Пахомова, оказавшийся в Сибири в очень сложной экономической ситуации из-за непонимания чиновниками Союза художников и официального искусства, вынужден был выживать в непростых условиях, и надломленный психологически, погиб трагически. Также трагична и судьба художника П. Давыдова.

Своеобразные круги на воде оставило творчество Николая Демьяновича, и одним из его учеников является художник Евгений Коньков. Коренной ленинградец, блокадник, приехавший в Сибирь после Академии Художеств с группой выпускников по приглашению председателя Союза Художников Кемерова для открытия новых страниц сибирского искусства. Под руководством А.П. Пахомова к этому времени им была выполнена серия графических работ по русским народным песням, которая была принята не только среди художников, но и обычных зрителей. Работы печатались в журналах и получили высокую оценку среди искусствоведов и художников. Но автор понимал, что этот путь мог стать своеобразным тупиком в его творчестве.

После знакомства с Николаем Демьяновичем Грицюком, появляются новые вопросы к собственному пути художника в искусстве. Некая внутренняя неудовлетворенность и несогласие с общим восприятием художественного языка подвигло Евгения Конькова переосмыслить собственный взгляд на искусство. Первой серьезной работой в этом направлении была серия о тружениках алтайского села. Эта серия была очень острой, не всегда понятной для советского зрителя, где не «суровый стиль» был основой его художественного общения со зрителем, и не пафосное прославление социалистического труда, а живое видение человека на земле. В дальнейшем он обращается к серии портретов сибирских художников, где ищет образ человека, образ творца, пытаясь увидеть в других художниках себя и свой собственный пластический язык. В этом новом поиске он раскрывает психологическую натуру и сложную энергию, которая была в тех людях и в том времени. Портреты художников и обычных людей, спортсменов, военных звучат как летопись времени. Новым опытом в жизни и творчестве стала работа художественным руководителем и зам. директора Дома Творчества «Сенеж». Это было время знакомства с московскими художниками и художниками, приезжавшими со всего Советского Союза, которые несли с собой разные творческие школы, связанные с народными традициями. Возвращение в Петербург принесло новые грани в раскрытии творчества, большой проект карты северных территорий России для атомохода «Россия».

В конце 1980-х по приглашению Союза Художников ГДР Евгений Коньков оказался в составе группы «Мост» в Дрездене, где знакомится с рядом европейских и мировых художников из Мексики, Чили, Италии, Германии, Голландии. Встреча представителей стран соцлагеря и западных стран, разных континентов, способствовала новым экспериментам в художественно-графических техниках.

Увиденные новые творческие подходы и изобразительные языки повлияли на дальнейшее творчество Евгения Конькова. В эти годы Евгений Илларионович в своем творчестве обращается к теме поэзии петербургской элегии серебряного века, и это займет у него несколько лет, он напишет портреты И. В. Северянина, А. А. Ахматовой, А. А. Блока, М. И. Цветаевой, М. А. Волошина, В. В. Маяковского. Одной из центральных работ этого цикла является большое произведение, написанное в смешанной технике, получившее название «Серебряный Век». При этом он сохраняет идею постоянного поиска, о котором говорил Н. Д. Грицюк.

И уже в 1990-е гг. это совершенно новый художник с новыми взглядами и открытиями, где переплетаются формы авангардные и экспериментальные, как в графике, так и в живописи. Поныне он верен сибирским традициям, в последних циклах Е. И. Коньков переосмысляет народные сюжеты в новом звучании, где есть то, что было воспринято от тех открытий начала ХХ века, с которыми он познакомился у А. Ф. Пахомова и в Сибири.

Сибирское искусство, вобравшее в себя разные этапы, разных людей оставляет и по нынешнее время колоссальный след в художниках, которые работают и творят сегодня. Мы словно соприкасаемся с этим временем в залах Союза Художников, картинных галереях, но, как часто это бывает, не всегда можем сказать, откуда и как пришли те или иные формы, художественно-пластические линии, движение, цвет. Возможно, это не так и важно для сегодняшнего зрителя. Но чувство времени, ощущение очень непростого и сложного, а главное, правдивого времени, с его трагедиями, внутренними и психологическими потрясениями, иронией, юмором, и какой-то честности, стремлением сказать нечто большее, задать вопрос, двигаться в этом очень цензурированном мире, было естественной потребностью художников и людей искусства в 50-70 гг. ХХ века. Любая грань, порождающая очень тонкую метафизику смысла человеческой души, даже в небольшом произведении подталкивает к переосмыслению целой эпохи.

Почему я назвал этот период «Сибирским Ренессансом»? Возможно, не только потому, что здесь соединилась та первобытная природа и сила духа людей, которых изначально когда-то отправляли сюда в ссылку, а в дальнейшем все это переплеталось в стремление создавать новые города, фабрики, другой мир. Почти геройски, не покладая сил, на грани изнеможения, веря в какое-то сверх меры и возможности некое будущее, почти утопичное, в чем-то даже иллюзорное, они строили своеобразный Китеж-град. Среди сурового и нетерпящего мягкости и слащавости искусства, где академические нормы правильности никак не могли войти в частокол художественных поисков людей, борющихся в первую очередь с собой и с природой человеческой натуры, рвущих струны души, никак нельзя было обвинить или поставить в ряд с равнодушным и очень часто пустым натуралистическим искусством, которое в сегодняшнем мире очень часто заменяет даже академическое художественное видение. Но главное здесь – поиск, несогласие с традиционной фабулой художественного мировоззрения, общепринятого.

Принять или отказаться от благополучия ради, возможно, не самого успешного пути. И здесь вспоминается, как самой страшной мукой для художника 1950-1970-х гг. было забвение, когда их творчество не обсуждалось, игнорировалось, когда их внутренний порыв и боль оказывались незамеченными и тем самым растоптанными чиновниками от искусства или просто завистливыми художниками, не способными на ту правду жизни и ощущений, которая ложилась в это новое пространство земли. И это творчество словно вспахивало новую целину человеческого бытия.

Перед тем, как начать этот разговор, я достал работы Н. Д. Грицюка из моей домашней коллекции, которые постарели, но как только ты смотришь на эти полотна, то открывается новое чувство восприятия, которое может дать только живой диалог.

Таким образом, как отмечает Е. А. Мальцева «…сибирская живопись, с одной стороны представляет собой элемент системы более высокого порядка — российской живописи, с другой стороны - состоит из элементов -творчества отдельных живописцев» [7, с. 25].

В данной статье была предпринята попытка заглянуть во внутренний мир художников, живших в ту эпоху, представить их внутренний мир, обозначить те поиски и творческие проблемы, которые они пытались решить. Была представлена общая картина искусства Сибири 1950-х - 1970-х гг. и через собственный взгляд и личный пример художника Е. И. Конькова было рассмотрено влияние московских и петербургских художников на развитие сибирского искусства этого времени. Была переосмыслена взаимосвязь русского авангарда и сибирских художников-шестидесятников.