Правовая регламентация участия адвоката-защитника в предварительном расследовании: исторический аспект

LEGAL REGULATION OF THE PARTICIPATION OF A DEFENSE LAWYER IN A PRELIMINARY INVESTIGATION: HISTORICAL ASPECT

Alice Mokhnatova

undergraduate, Volga branch of the Russian State University of Justice, Russia, Nizhny Novgorod

Аннотация. В рамках статьи осуществляется ретроспективный анализ развития правовой базы, регламентирующей процесс участия адвоката в предварительном расследовании, сопряжённый с собиранием важной доказательственной информации в отношении подозреваемого/обвиняемого. Освещаются важные исторические этапы развития данного вопроса. Делается вывод о постепенном расширении пределов участия адвоката на стадии предварительного следствия, в том числе и в процессе собирания доказательств, что укрепило принцип состязательности сторон с одной стороны, усилило правовой статус подозреваемого/обвиняемого – с другой стороны.

Abstract.  The article provides a retrospective analysis of the development of the legal framework governing the process of participation of a lawyer in a preliminary investigation, involving the collection of important evidentiary information in relation to the suspect/accused. Important historical stages of the development of this issue are highlighted. It is concluded that the limits of participation of a lawyer at the stage of preliminary investigation, including in the process of collecting evidence, have gradually expanded, which has strengthened the principle of adversarial parties on the one hand, and strengthened the legal status of the suspect/accused on the other hand.

Ключевые слова: адвокат; защитник; предварительное следствие; сбор доказательств; история уголовно-процессуального права.

Keywords: lawyer; defender; preliminary investigation; evidence collection; history of criminal procedure law.

Право собирать доказательства адвокату-защитнику впервые было предоставлено принятым в 2001 году УПК РФ. Однако, ни для кого не является секретом, что и до этого периода в уголовном процессе адвокат-защитник также принимал участие и выступал с целью защиты прав и законных интересов, вверенных ему лиц (обвиняемого или подозреваемого). Однако, как показывает анализ данного исторического периода (до принятия, действующего УПК РФ), отношение к защитнику, а также и к вверенному ему под защиту лица – было весьма неоднозначное. Можно сказать, даже больше: прослеживается явный негатив к данным процессуальным участникам. Сказанное подтверждается строчками из трактата Пётра Великого, смысл которых заключается в том, что защитник своей деятельностью в процессе расследования создавал только препятствия к скорейшему разрешению дела, а также утруждал судью лишней бумажной волокитой и работой [4, С.13].

В дореформенный период в России предварительное следствие подразделялось на два самостоятельных, но тесно взаимосвязанных этапа: предварительный следственный этап и формальный этап. Однако вскоре последний этап был отнесён к компетенции судебных следователей. Примечательным является то, что на данном этапе вовсе не предусматривалось участие адвоката-защитника. Имело место так называемое «безличная воля закона», при которой какая-либо исходящая инициатива от участников процесса попросту не предусматривалась[9, С.38]. Таким образом, говорить о том, что адвокат-защитник был полноценным участником состязательного процесса, а также устанавливал баланс между тяжущимися сторонами – вовсе не приходится.

Аналогичное положение вещей присутствует и в начале IXX века, когда 2 июня 1801 года созванная комиссия под руководством Сперанского, целью которой было создание законов, единогласно пришла к выводу о том, что подозреваемый или обвиняемый в совершении особо тяжких преступлений (так называемые дела розыскные) не нуждается в защите со стороны адвоката. Обвиняемому разрешалось приводить в свою собственную защиту различные доказательства, как письменные, так и устные. Подача каких-либо жалоб данным лицом не допускалась. На лицо явное ущемление прав обвиняемого, однако в тот период данное положение вещей обуславливалось вполне объективными причинами: 1) у действующего на тот период правительства отсутствовало желание либерализировать судебный процесс, то есть сделать его более гуманным, свободным, доступным; 2) ощущалась явная нехватка квалифицированных юристов, которые могли бы действительно эффективно представлять интересы обвиняемого по тому или иному делу.

Еще через десять лет, когда к власти пришёл Николай I, ситуация не сильно поменялась. По-прежнему на предварительное следствие не допускался адвокат-защитник. Вместе с тем, была предпринята попытка принятия некой инструкции для следователей. Согласно которой, для некоторых представителей сословий, таких как духовенство, крестьяне, купцы, предполагались некоторые послабления, касающиеся в частности права требования дополнений следствия, а также обязанности следить за тем, чтобы следственные органы не предпринимали никаких отягчающих мер для участи подсудимого. Кроме того, планировалось, что следователи должны были рассматривать всю доказательственную информацию, которая предоставлялась подследственным в целях своей собственной защиты. Но данная инструкция так и не была воплощена на практике, вскоре была вовсе отклонена.

Всё выше рассмотренное предполагает вполне логичный вывод, согласно которому предварительное следствие изучаемого исторического периода полноценно не отвечало принципу равенства сторон процесса, а о полноправной состязательности сторон и вовсе не приходится говорить. Главным образом потому, что предварительное следствие на этом историческом этапе развития судебной системы попросту не знала данного принципа[3, С. 118].

В процессе разработки Устава уголовного процесса 1864 года снова предпринимается попытка допустить адвоката-защитника на предварительное следствие. Статус обвиняемого по-прежнему остаётся весьма усечённым, ограниченным: допускалось присутствие обвиняемого далеко не на всех следственных действиях; в процессе допроса свидетелей по делу следователь мог, как допустить обвиняемого, так и вовсе ограничить его присутствие своим властным распоряжением. Однако после такого допроса, обвиняемый был вправе знакомиться с составленным протоколом допроса, просить о его дополнении или корректировке, а также о постановке ряда необходимых вопросов для свидетелей. Однако в процессе предварительного следствия всё же возникали такие сложные юридически-процессуальные ситуации, в результате которых появлялось множество вопросов, ответы на которые не мог дать обвиняемый. И недопущение к обвиняемому на данных этапах защитника было явным ущемлением его прав. В связи с чем, официально было разрешён допуск защитника к обвиняемого, но лишь на предшествующих стадия окончания предварительного следствия (например, в поддержке жалоб, приносимых подсудимым к распоряжению судебного следователя).

В целом, ряд положений Устава уголовного процесса 1864 года подвергается серьёзной критике со стороны научно-правового сообщества, поскольку принятые нормы серьёзно ограничивали равноправие сторон процесса, не отвечали принципам справедливости, состязательности. Учёные того периода настаивали на том, что следователь в силу своего положения и обязанностей просто не может объективно относится к обвиняемому, ведь его основной целью было раскрытие преступления любой ценой. В свою очередь и обвиняемый также не мог рассчитывать на помощь следователя и относится к нему как к защитнику, что ставило его в безвыходное и зависящее положение.

В Российской империи пределы участия защитника на этапе предварительного следствия, а также его возможности по собиранию доказательств - также были весьма неоднозначны. Учёные процессуалисты неоднократно высказывались о том, что защитник должен быть полноправным участником данного этапа, что он должен быть наделён правом сбора доказательств и допущен к сотрудничеству с полицией для наиболее эффективной защиты обвиняемого, для проведения собственного расследования. Специалисты уголовного процесса российской империи обращали внимание практиков на опыт зарубежных стран, где уже тогда полноценно работал принцип, согласно которому наказанию должно было быть подвергнуто исключительно виновное в совершении преступления лицо[6, С.42].

В начале XX века вопросы реформирования предварительного следствия, а также допуска к нему защитника, - стали как никогда актуальны. В 1902 году в городе Санкт-Петербурге был созван конгресс, на котором приняли участие всемирно известные криминалисты и специалисты в области уголовно-процессуальной науки. Главным вопросом, поставленным для обсуждения, был вопрос о принципе состязательности сторон уголовного процесса. Говорилось о важности и целесообразности внедрения в русский уголовный процесс состязательных начал[7, С.40].

Но, не смотря на все предпринимаемые со стороны научного сообщества попытки, предварительное следствие так и осталось розыскной стадией. Противники внедрения в уголовный процесс, а именно в стадию предварительного следствия состязательных начал, а также допуска защитника к обвиняемому на данной стадии с целью собирания доказательств в его защиту, аргументировали свою позицию достаточно надуманными, как представляется, доводами. Они полагали, что адвокат будет серьёзно затормаживать процесс раскрытия преступления, будет доставать доказательства противоправными способами или вовсе фальсифицировать собранные материалы, что прокуроры в силу своей занятости попросту не смогут присутствовать на всех следственных мероприятиях, в связи с чем, следователь останется один против обвиняемого и его защитника. Однако, данные доводы не имели под собой никаких оснований, ведь следователь был представителем власти и на его стороне всегда были, и прокурор и сам потерпевший от преступления. Кроме того, факты фальсификации предоставленной информации всегда строго карались законом, да и были крайне редкими случаями, в отличие, например, от сегодняшнего дня.

Многолетние споры о полноценном допуске защитника на предварительное следствие, а также по вопросам, касающимся сбора защитников доказательств в целях защиты обвиняемого, был завершён принятием 5 декабря 1917 года Декрета Совета Народных Комиссаров о суде №1, в рамках которого вопрос был однозначно решён следующим образом: допустить к обвиняемому на предварительном следствии защитника. Причём, защитником мог стать любой (как мужчина, так и женщина), обладающими гражданскими правами[2, С. 21]. Однако, Декретом о суде №2 от 15 февраля 1918 года данная возможность снова была урезана: допускалось ограничение следователем возможности допуска защитника на предварительное следствие, если того требовали интересы раскрытия преступления, то есть установление истины по делу.

Декрет о революционных трибуналах от 4 мая 1918 года также весьма скупо регламентировал права защитника и обвиняемого на стадии предварительного следствия. Защита обвиняемого допускалась лишь в судебных действиях. Примечательно и то, что в качестве защитника допускался член коллегии правозаступников, который существовал всё при том же самом трибунале. Таким образом, принцип равноправия, независимости, состязательности сторон – также не работал в данный исторический период[1, С.658].

Возможности обвиняемого и его защитника более детально были регламентированы в рамках УПК РСФСР, принятом 25 мая 1922 года[5]. В частности, большим шагом на пути к установлению полноценного принципа состязательности сторон, а также соблюдения прав обвиняемого стала регламентированное право обвиняемого требовать допроса свидетелей, а также приобщения к делу тех доказательств, которые имели действительное значение для раскрытия уголовного дела. С разрешения следователя защитник мог присутствовать на любых следственных действия, в частности на допросе подозреваемого/обвиняемого. Однако ст. 51, провозгласившая положение, согласно которому защитник имел право собирать все доказательства, которые могли так или иначе оправдать подозреваемого, обвиняемого, смягчить его ответственность, была не надлежащем образом регламентировала, носила лишь декларативный характер, не имела никакой системности, отсутствовала столь необходимая детализация непосредственно самого процесса сбора этих доказательств. В связи с чем, побаиваясь негативной реакции со стороны следственных и правоохранительных органов, защитник практически не пользовался данным правом. Поэтому данная норма не работала надлежащим образом.

Продолжающееся расширение прав адвоката-защитника, а также укрепление принципа состязательности сторон процесса было осуществлено уже в рамках принятого в 2001 году УПК РФ.

Завершая ретроспективный экскурс вопроса о правовой регламентации участия адвоката-защитника в предварительном расследовании, сопряжённые с процессом собирания важной доказательственной информации в отношении подозреваемого/обвиняемого, необходимо сказать, что практически на всей истории становления и развития данного института отношение к данным участникам процесса было весьма неоднозначным, а порой явно негативным. Данная ситуация была обусловлена главным образом нежеланием власти либерализировать уголовный процесс, а также нехваткой русских профессиональных адвокатов-защитников, чем было и обусловлено впоследствии допуск к защите как мужчин, так и женщин, обладающих гражданскими правами. Однако явные сигналы со стороны научного сообщества заставили законодателя пересмотреть отношение к данному вопросу и пойти по пути расширения пределов участия защитника на стадии предварительного следствия, в том числе и в процессе собирания доказательств, что серьёзным образом укрепило принцип состязательности сторон с одной стороны, усилило правовой статус подозреваемого/обвиняемого – с другой стороны.