Особенности композиционной структуры романа Р. Матесона «Я – легенда»

В данной статье приводятся результаты анализа особенностей композиционной структуры романа «Я – легенда» Ричарда Матесона. Методика проведенного исследования разрабатывалась на основе теоретических положений  Ю. Лотмана, А. Николаева, Б. Томашевского, описывающих принципы композиционного анализа художественного произведения

Ричард Матесон – признанный американский писатель и сценарист, фантаст и автор романов ужасов. Его знаменитый роман «Я – легенда» стал классическим в жанре вампирского романа, постапокалиптического романа и научной фантастики. Со времени создания этого произведения прошло более полувека, однако проблемы, поднятые в нем, не утратили своей актуальности и в современном мире. Несмотря на трехразовую экранизацию и популярность у широкой читательской аудитории, до настоящего времени не проводились исследования композиционной, сюжетной и образной структуры произведения, что и определяет новизну данного исследования.

Роман повествует о пандемии вампиризма, вызванного распространением вируса, и о последнемнезараженном человеке. Роберт Невилл, главный герой, ночью прячется в своем бронированном доме, а утром и днем выходит, чтобы уничтожать вампиров и поддерживать свою жизнедеятельность. После пережитой депрессии Роберт решает изучить это заболевание и принимается за исследования. Однажды он встречает Руфь, которая якобы не инфицирована, но анализ показывает, что и она заражена. Она убегает от него, но в записке рассказывает, что есть общество таких, как она, приспособившихся к жизни с вирусом и пытающихсявосстановить общественный строй. В письме Руфь предупреждает Роберта, что за ним придут охотники, и советует ему бежать, но он отказывается от сопротивления. Ночью к нему приходят представители «нового порядка», убивают всех вампиров извне и штурмуют дом, а самого Роберта ранят и берут в плен. В тюрьме его навещает Руфь и сообщает, что толпа требует его казни. Глядя на искаженные страхом и ненавистью лица вампиров, Роберт осознаёт, что среди этих людей ему уже нет места ипринимает пилюлю с ядом, которую ему принесла Руфь.

«Я - легенда» - роман, в котором Матесон использовал ставшую типичной для него конфликтообразующую схему –сильный, мужественный человек против враждебной среды. Одиночка, спасающий мир, совершающий подвиг. И то, что в финале книги герой будет отвержен обществом как преступник, для читателя неочевидно до самого конца произведения. В этом противостоянии героя злу раскрывается мифологический аспект произведения. Ведь ценность такого героя для мира даже не в том, побеждает он или нет, а в том, что он решается на борьбу, на противостояние, утверждает величие человеческого духа и разума. Фабульный аспект романа можно описать как борьбу одного выжившего в результате эпидемии человека с нелюдями, в которых превратились все остальные жители планеты, и с собственным трагичным и страшным в своей обреченности одиночеством.

Не менее интересной представляется метаморфоза, происходящая с обществом в целом – зло, достигнув критической массы, превращается в норму. Общество, основы нормальной жизнедеятельности которого были разрушены до основания, восстанавливается и воспроизводит все тот же привычный миропорядок, иерархию и способ жизни. Конфликт между фабульным и мифологическим аспектами текста проявляется в том, что личная трагедия главного героя, его борьба, смысл его жизни получают совершенно иную интерпретацию в свете нового миропорядка. Для нового общества вампиров он – зло, убийца и подлежит уничтожению, как когда-то они сами.

Важным элементом композиционной структуры является рамка, представленная началом и концом произведения. Первые строки романа сразу же погружают читателя в ту жизнь Роберта, которую он ведет как одиночка, пытающийся не только выжить в окружении вампиров, но и, по возможности, уничтожить их. Уже первая строка романа содержит оппозицию и вводит читателя в мир, в котором есть главный герой – Роберт Невилл, и «они». То, насколько сильно, трагично и безвозвратно изменился мир главного героя, становится понятно из противопоставлений «когда-то – теперь», «поначалу – теперь», «вначале – потом». Прошло пять месяцев, как Роберт занял «оборону» и сумел как-то наладить свою жизнь. Из последующих глав постепенно становится понятно, как происходили трагические события, как вирус поражал все больше и больше людей, как Роберт терял самых близких – жену, дочь, друга. Можно сказать, что начало не имеет в данном случае определяющей моделирующей функции – оно лишь представляет сложившуюся ситуацию, причины которой становятся известны позже. Роль начала – утвердить состояние борьбы, в котором находятся главный герой и его враги. Основной же вопрос: «Чем эта борьба закончится?» Т.е. можно говорить о выраженной моделирующей функции конца текста. Гибель главного героя в конце отмечает не только завершение самого сюжета, но и окончание существования «нормального» мира в целом. Конец произведения выполняет, таким образом, сюжетно-мифологизирующую функцию, а начало – кодирующую.

В основе внутренней организации элементов текста лежит принцип бинарной семантической оппозиции: мир романа делится на вампиров и людей. В тексте эти миры получают соответствующую пространственную реализацию. Структура пространственных отношений в романе включает в себя такие понятия как «открытый (улицы, город) – закрытый (дом Роберта)» или «неотграниченный – отграниченный», получившие, соответственно, значение «чужой – свой», «опасный – безопасный», «доступный – недоступный». Эмоциональное состояние главного героя, его чувства и мысли передаются с помощью пространственной модели, в которой «верх» противостоит «низу». Это традиционная для очень широкого круга культур интерпретация в системе «добро — зло». Например, «вершины счастья, долины разочарования» [5, c.76], «был на самом дне» [5, c.88], «последний запой привел его на самое дно, поверг в бездну отчаяния, разочарования и безысходности. Отсюда не было пути вниз — разве что зарыться в землю, — теперь был единственный путь: наверх» [5, c.104].

Важнейшим топологическим признаком пространства в романе является граница – старательно укрепленный домглавного героя, в который вампиры не могут проникнуть, и который Роберт может покинуть с наступлением утра. Его дневная активность всегда происходит вне дома, ночью он скрывается в убежище. Дом, в котором жила дружная и любящая семья, стал крепостью, и может обеспечить своему хозяину только условия для выживания.

Пространственные оппозиции подкреплены временными, которые имеют в произведении даже большее значение, поскольку задают параметры действия/бездействия героев. Это пространство дня и пространство ночи («свет» - «тьма»), отождествляемые с понятиями «безопасный – опасный». В романе создается отчетливая модель мирового устройства, ориентированная по времени суток. Ночь – время активности вампиров и вынужденного бездействия главного героя, и наоборот. День – опасен для вампиров: они слабы, уязвимы и беззащитны, даже в собственных жилищах. Роберт действует только днем, ночь для него – время мучительного бессилия. Однако если в начале они были жестко закреплены за соответствующими персонажами – ночь – за вампирами, день – за Робертом, то в конце мы становимся свидетелями того, как происходит размывание этого рубежа для вампиров – они становятся способны переносить дневной свет без ущерба для себя. Еще одна граница делит его жизнь на «до» эпидемии и «после». Несколько месяцев назад он жил в обычном, нормальном мире. Теперь он в городе, населенном «ужасными, безумными, бесполыми, бродячими существами» [5, c.70].

На оппозиции «свой-чужой» строится все взаимодействие главного героя с другими персонажами. Но и эта оппозиция не является жестко закрепленной и неподвижной в романе. По мере развития событий происходит трансформация «своих» в «чужие» и наоборот. Вампиры, среди которых и его некогда близкий друг Бен Кортман – чужие, враги, каждую ночь собираются к его дому в надежде, что оборона Роберта ослабеет. Роберт всей душой ненавидит их, а Бен еще и является «живым» напоминанием о том, что произошло с его женой и другими близкими людьми. Теперь он стал «врагом, осаждающим его цитадель» [5, c.54]. Однако, когда за самим Робертом приходят представители «нового порядка» и он становится свидетелем их жестокой расправы с теми, кто всегда караулил его самого, он думает о Кортмане с сочувствием и жалостью, потрясенный жестокостью расправы. Перед лицом новых «чужих» Бен воспринимается как «свой».

Встретив Руфь, разгуливавшую днем, под солнечным светом, смертельным для всех вампиров, он и хочет, и боится поверить, что она не инфицирована. В итоге та, которую он принял за «свою», все-таки оказывается «чужой», подосланной, чтобы шпионить за ним. Это событие переворачивает мир Роберта. Он понимает, что граница рухнула и стала проницаемой для вампиров, что они приспособились, выживают и что бактерии, вызывающие эту болезнь, мутировали. 

Сюжет художественного произведения органически связан с картиной мира, дающей масштабы того, что является нормой, а что – нет. Понятие нормы в романе «Я – легенда» является сюжетообразующим. То, что считалось нормальным в начале произведения – живые люди, становится отклонением от нее в конце – Роберт, «последний представитель старой расы», превращается в кошмар и дневной ужас для всех вампиров. Глядя на толпу, жаждущую его казни, он понял: «это же я не в норме, а не они. Норма — это понятие большинства. Стандарт. Это решает большинство, а не одиночка, кто бы он ни был… Он был монстром, которого до сих пор никто не мог поймать, никто не мог увидеть. Доказательством его существования были лишь окровавленные трупы их близких и возлюбленных — он ощутил и понял, кем он был для них, и глядел на них без ненависти [5, c.159]. Фраза из ее письма: «будет решено уничтожить тебя и всех тебе подобных» переводит уже его в разряд «чужих».

Приведенный анализ особенностей композиционной структуры романа «Я – легенда» ограничен объемом статьи и не может считаться исчерпывающим, однако, позволяет сделать определенные выводы. Конфликтообразующей схемой произведения является противостояние героя-одиночки враждебному миру. Сюжетообразующими оппозициями являются «свой-чужой» и «болезнь-норма». За началом произведения закреплена кодирующая функция, а за концом – сюжетно-мифологизирующая. Структура пространственных отношений включает в себя такие понятия как «открытый-закрытый», «верх-низ», «день-ночь».