Проблема правовой оценки злоупотребления процессуальными правами

Категория «злоупотребление процессуальными правами» является разновидностью более общей категории «злоупотребления правом». На сегодняшний день изучению проблемы злоупотребления правом посвящено большое количество научных трудов. В юридической науке данная проблема позиционируется как крупная межотраслевая проблема. Многие правоведы предпринимали попытки её исследовать, однако единого взгляда относительно сущности злоупотребления правом правовая наука не выработала.

Одни ученые-правоведы рассматривают данную категорию в качестве правонарушения [3, с. 96]. Другие – как правомерное поведение [7, с. 42]. Третьи вообще подвергает сомнению целесообразность использования данного термина [4, с. 48].

Практически вся палитра взглядов на институт злоупотребления правом – от полной поддержки до полного неприятия была воспринята исследователями, изучающими особенности злоупотребления процессуальными правами.

Так, по мнению А.В. Юдина, злоупотребление процессуальным правом представляет собой особую форму гражданского правонарушения в виде ненадлежащей реализации субъективных процессуальных прав [12, с. 54].

Д.Е. Зайков напротив рассматривает злоупотребление процессуальными правами как внешне правомерное поведение, направленное исключительно на причинение процессуального вреда лицам, участвующим в деле [5, с. 49].

Кроме того, в научной юридической литературе высказывается точка зрения, которая демонстрирует отрицательное отношение к указанной категории.

Так, Д.А. Фурсов отмечает, что «процессуальная отрасль права и понятие злоупотребление правом несовместимы друг с другом»; «все процессуальные действия должны быть указаны законодателем, так же как условия и порядок совершения каждого из них, поэтому возможность для злоупотребления процессуальными правами не будет иметь под собой какой-либо почвы» [11, с. 156].

С мнением исследователей, которые рассматривают злоупотребление процессуальным правом в качестве правонарушения, мы не можем согласиться по следующим основаниям.

В правовой науке под правонарушением понимается противоправное виновное деяние в форме действия или бездействия, причиняющее или способное причинить вред обществу, государству, отдельным лицам и совершенное деликтоспособным субъектом [9, с. 304]. Таким образом, правонарушение характеризуется такими признаками как противоправность, виновность, общественная вредность и совершение деяния деликтоспособным лицом [9, с. 304].

Смоделируем ситуацию. Так, истец обращается в суд с иском о взыскании с ответчика суммы долга, а также процентов за пользование чужими денежными средствами. Истцу выгодно, чтобы процесс затянулся, поскольку в этом случае сумма процентов, которые он получит, будет больше. С этой целью истец, используя предоставленные ему законом права, несвоевременно представляет в суд доказательства по делу, заявляет ходатайства об отложении судебного заседания.

В материалах судебной практики подобные действия судами расцениваются как злоупотребление правом, хотя истец не нарушал правовых норм и действовал в пределах предоставленных ему прав, но в противоречии с их назначением.

Таким образом, данный пример показывает, что рассматривать злоупотребление процессуальными правами в качестве разновидности правонарушения не верно, поскольку в данном случае отсутствует признак противоправности, квалифицирующий данное деяние в качестве правонарушения.

Вместе с тем позиция исследователей, которые считают, что злоупотребление процессуальными правами является правомерным поведением, также у нас возникает ряд вопросов.

В юридической литературе под правомерным поведением понимается определенное волеизъявление субъекта, соответствующее праву, его идеям, принципам и нормам, имеющее целью удовлетворение общественных или личных потребностей и интересов [10, с. 126].

Среди признаков, присущих правомерному поведению, в правовой литературе выделяют: общественную полезность, массовость, сознательность, активность [9, с. 300].

Сопоставим данные признаки с наглядным примером злоупотребления процессуальными правами, предложенным нами выше. Мы можем наблюдать, что при злоупотреблении процессуальными правами действия субъекта направлены на достижение общественно неприемлемых целей в виде нарушения прав других участников процесса и противоречат принципам судопроизводства.

Таким образом, рассматривать злоупотребление процессуальными правами как разновидность правомерного поведения, на наш взгляд, тоже не совсем верно.

С позицией исследователей, отрицающих целесообразность использования категории «злоупотребление процессуальным правом» мы также не можем согласиться по следующим основаниям.

Главным доводом представителей данного подхода является то, что все процессуальные действия должны быть урегулированы законодателем и тогда в случае соблюдения данных норм действия субъекта будут расцениваться как правомерные, в случае нарушения норм права данные действия будут квалифицироваться как правонарушение. Однако законодатель не в состоянии предусмотреть и урегулировать все ситуации, в которых может возникнуть почва для процессуальных злоупотреблений. Более того создание новых процессуальных правил, направленных на противодействие злоупотреблению процессуальными правами, может послужить почвой для новых злоупотреблений, основанных на новых процессуальных нормах.

Таким образом, мы поддерживаем позицию исследователей, рассматривающих категорию «злоупотребление процессуальным правом» в качестве «промежуточной» категории, требующей детального изучения.

Существование промежуточных категорий – известное науке дело. Их особенность заключается в том, что отдельные квалификационные признаки в них либо отсутствуют, либо проявляются в ослабленном виде.

На первый взгляд квалификационные признаки злоупотребления процессуальными правами очень схожи с правомерным поведением, однако категория злоупотребление процессуальными правами противоречит провозглашенным законодателем целям и задачам правосудия, а также принципам процессуального права.

Интересным представляется вопрос пределов осуществления процессуальных прав, так как любое процессуальное право имеет пределы, поскольку является мерой возможного поведения управомоченного субъекта в процессуальных правоотношениях.

Поведение людей включает в себя две стороны: объективную, которая представляет собой само фактически совершаемое действие либо бездействие и субъективную, связанную с осознанием своего поведения.

В процессуальном праве в большинстве случаев закон строго регламентирует границы поведения участников процессуальных правоотношений. Однако в случаях, когда объективные границы поведения, выходящего за пределы осуществления субъективных прав, законом не установлены, следует обратиться к признакам, относящимся к субъективной стороне действий субъекта права. Таковыми являются признаки, определяющие разумность действий и добросовестность управомоченного лица.

Так, некоторые авторы делают вывод о том, что пределом осуществления субъективных прав является добросовестность [6, с. 56].

На законодательном уровне термин «добросовестность» встречается в нормах Гражданского кодекса Российской Федерации, Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, Уголовно-процессуального кодекса, Кодекса об административных правонарушениях Российской Федерации, Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, Трудового кодекса Российской Федерации и других.

Однако, в данных нормативных правовых актах термин «добросовестность» нигде не раскрывается, что порождает множественность подходов к пониманию сущности данного правового явления.

Интересным представляется мнение О.Н. Барминой, которая отмечает, что «определение понятия «добросовестности» возможно выработать лишь на теоретическом уровне, приводя в систему фрагменты законов, содержащие элементы данного феномена, поскольку добросовестность правового поведения трудно перевести в конкретную правовую форму, подобно тому как сложно сформулировать понятие «справедливость», которая, как известно, у каждого своя» [1, с. 87].

Малиновский А.А. отмечает, что «под добросовестностью следует понимать стремление субъекта к правомерности своего правового поведения, его социальной безвредности …» [8, с. 187].

«Добросовестность проявляется также в виде добровольного отказа от использования пробелов и противоречий действующего законодательства в ущерб правопорядку и общественным интересам».

Рассматриваемая категория означает не только осознание субъектом своих действий и вероятности причинения ими вреда другому лицу, но и отношение к этому знанию. Действуя добросовестно, лицо соизмеряет свою совесть со знанием о возможности причинения вреда другому лицу. В случаях, когда субъект желает причинить вред, то есть, когда имеет место прямой умысел, он поступает недобросовестно. В свою очередь, действуя небрежно, лицо никак не относится к знанию о возможном наступлении вреда.

Таким образом, осуществляя свои действия добросовестно, лицо не нарушит предел осуществления своего права, а значит, не злоупотребит им.

В отличие от добросовестности, характеризующей субъективную сторону действий субъекта, разумность представляет собой объективную сторону его действий. Требование разумности обязывает субъекта выбирать действие и осуществлять его так, чтобы были соблюдены права и интересы других субъектов правоотношения.

Таким образом, при квалификации поведения лица применение оценочных категорий «добросовестность» и «разумность» позволят определить, нарушен ли предел осуществления процессуальных прав в том случае, если нормативно он не установлен.

Рассмотрение проблемы правовой оценки злоупотребления процессуальными правами позволяет сделать вывод о том, что данная категория относится к промежуточной, поскольку отдельные квалификационные признаки, присущие правонарушению и правомерному поведению при рассмотрении злоупотребления процессуальными правами отсутствуют.

Подводя итог исследованию, проведенному в рамках первой главы, отметим, что проблема злоупотребления процессуальными правами имеет долгую историю. Еще в Древней Руси предпринимались первые попытки борьбы с различными злоупотреблениями в процессе. Однако методы противодействия злоупотреблению процессуальными правами не представляли целостной системы, вопрос об общих оговорках, которые закрепляли бы пределы процессуальных прав, не ставился.

Обобщение иностранного законодательства позволяет сделать вывод о том, что судебная и правовая система зарубежных государств не в меньшей степени страдает от всевозможных процессуальных злоупотреблений, чем отечественная судебная система. Это свидетельствует, во-первых, о глобальном негативном характере изучаемого явления; во-вторых, о недостаточности противодействия недобросовестному поведению при помощи одних лишь нормативных средств, поскольку процессуальные регламенты отдельных европейских стран имеют многовековую историю и глубокие юридические традиции и, тем не менее, оказываются уязвимыми перед случаями процессуальных злоупотреблений.