О метафоре в перифразе

Как известно, перифрастические сочетания имеют тропеическую сторону, которая связана прежде всего с метафорой. В отличие от перифразы, явление метафоры исследуется широко [4]. К настоящему времени известно, что проблема метафоры многогранна, что метафора универсальна, что общий принцип построения метафоры – принцип фиктивности, который может порождать эффект синергии, или синестезии (совмещение несовместимого, в результате чего один и тот же предмет предстаёт в двух ипостасях), что метафорическая структура четырёхэлементна, что наблюдаются разные виды метафоры и др. Существует несколько концепций метафоры, в которых эти сведения принимаются и пополняются и которые в своих основаниях не противоречат друг другу. Но такое сравнительно редкое в теории языка единомыслие отнюдь не приближает нас к пониманию лингвистической природы метафоры, что также отмечается в литературе: «Мы по-прежнему очень мало знаем о природе метафор – слишком мало для того, чтобы с уверенностью сказать, каким образом и благодаря чему мы их понимаем» [3, 169].

Особенно важным вопросом в выяснении лингвистической природы метафоры представляется вопрос о наиболее существенном признаке метафоры. Распространённым является мнение, что таковым признаком выступает семантическая двойственность метафоры. Наиболее полно эта точка зрения представлена в работах Н.Д. Арутюновой [1] и «узаконена» в Лингвистическом энциклопедическом словаре [2], где мы читаем: «семантическая двойственность, «двуплановость» – наиболее существенный признак «живой метафоры» – не позволяет рассматривать её в изоляции от определяемого».

Наблюдая метафорическую перифразу, трудно согласиться с указанным мнением о семантической двойственности метафоры как её наиболее существенном признаке. Семантическая двуплановость безусловно присутствует как исходная ситуация метафоризации, но семантика метафоры формируется в процессе взаимодействия двух семантических планов, двух компонентов, результатом чего является третий смысл. Этот третий смысл и есть, на наш взгляд, наиболее существенный признак «живой метафоры». Что же касается семантической двуплановости, то она характерна и для сравнения, так как классическое сравнение двучленно. Кстати, семантическая двуплановость сравнения не исчезает никогда, тогда как семантическая двуплановость метафоры исчезает со временем («стёртые» метафоры: подошва горы, голова поезда, ножки стула и т.д.), как и внутренняя форма слова.

Обратимся к каноническому типу метафорической перифразы.

I. Утро года – весна. Что представляет собой семантика лексемы утро, выступающей здесь в метафорическом значении? Её составляют два плана:

Утро: 1. утро – часть суток, начало дня

2. весна – часть года, время между зимой и летом.

Но это мало что даёт нам для понимания смысла перифразы, понимания метафоры. Почему всё-таки весна – утро года? Если потому, что она тоже «часть», то и зима, и лето, и осень «части» года; если потому, что она тоже «начало», то и зиму с ещё большим основанием можно считать «началом» – календарный Новый год, и осень – некогда с 1 сентября исчисляли новый год (до XVI века), и лето – наименование части года, за которым вообще закрепилось значение «год».

Очевидно, дело в том, что имеется в виду не просто «часть» и не просто «начало», а такое «начало», когда всё главное впереди. Главное – это нечто свершаемое. В семантике слова утро в перифразе весна, утро года присутствует ассоциативная сема (коннотация) «последующей свершаемости». Можно сравнить выражения начало урока, начало спектакля, начало собрания и т.п., где у слова «начало» совершенно явно погашена эта сема. В начале урока может быть диктант, опрос, объявление каких-либо итогов и т.д. После начала собрания, спектакля, консультации можно вообще уйти, если понятно, что ничего интересного или важного больше не будет. Иное «начало» в семантике слова утро в перифразе – такое, за которым неизбежно следует свершаемость, главное. То, что эта ассоциативная сема не придумана автором для слова утро в рассматриваемой перифразе, а реально существует в семантической системе языка, будучи погашена у слова в одних контекстах и реализована в других, подтверждает известное выражение ещё не вечер. Широко употребляемое выражение, ставшее даже названием известной песни, эксплицирует ту же ассоциативную сему, но с «другим знаком». В контексте другой известной песни указанная сема вербально подчёркнута: «Ещё не вечер, ещё совсем не вечер...», т.е. время свершаемости, главного ещё не истекло.

Вернёмся к перифрастическому выражению утро года. Значение этой метафоры, сформировавшейся как результат взаимодействия двух семем (семемы «весна» и семемы «утро»), таково: начало года как лучшее время, так как всё главное – впереди. Перед нами новый концепт, не сводимый ни к первому, ни ко второму «семантическому плану», то есть третий смысл. И метафорическая перифраза выступает как вербализация этого третьего смысла.

То, что во всякой метафорической перифразе вербализуется именно особый третий смысл, показывают ближайшие примеры.

II. Весна жизни – молодость.

III. Утро жизни – молодость.

Казалось бы, семантика этих перифраз должна быть идентична или уж во всяком случае синонимична, особенно если учесть соотношение слов «весна» и «утро» в I перифразе. Однако ни о семантической дублетности, ни о синонимии говорить здесь не приходится. Значение II перифразы: молодость – лучшее время жизни; значение 3 перифразы: молодость – начало жизни. Если в I перифразе слово утро означает «начало как лучшее время», то в III перифразе слово утро означает только «начало». Другие семы взаимодействуют – другой результат получается. Это подтверждается контекстами:

«Весна моей жизни наступила той осенью...» (лучшее время).

«Куда, куда вы удалились, весны моей златые дни...» (лучшее время жизни ушло, при том, что молодость осталась).

Ср. также характерную семантическую переогласовку: «Вторая молодость приходит к тому, кто первую сберёг...» (лучшее время, но не начало жизни (!), может повториться).

И, с другой стороны, контексты:

«Утро его жизни было туманным и слякотным...» (начало жизни – молодость); «Всё утро своей жизни он проспал в местах не столь отдалённых...» (очевидно, что не лучшее время, а начало жизни (молодость), которое может быть разным).

Представляется очевидным, что метафора в перифразе выступает в роли семантического резонатора, способствующего возникновению явления, которое можно назвать явлением смысловой форманты.

Полагаем, что разные метафорические значения у одних и тех же слов в разных перифразах объясняются возникновением разных смысловых формант, т.е. усилением, акцентуацией или актуализацией разных сем.

Таким образом, наблюдения над семантическими особенностями метафоры в перифразах позволили получить следующие результаты:

1) Новое осмысление наиболее существенного признака метафоры, позволяющего отграничить её от сопредельного явления – сравнения и понимаемого как наличие третьего смысла в результате метафоризации;

2) Аргументы в пользу того, что каждая перифраза с одним и тем же перифразируемым словом выступает как вербализация особого третьего смысла;

3) Новое понимание роли метафоры в явлении перифразы: метафора выступает семантическим резонатором, порождая явление семантической форманты, формирующей третий смысл и составляющей ядро перифрастического значения.