Использование результатов ОРД в доказывании по уголовным делам

На современном этапе развития уголовного судопроизводства, его теоретического и практического направления, имеется потребность в проведении реформ, затрагивающих уголовно-процессуальное законодательство. Использование текущих его положений приводит к ряду проблем при осуществлении доказывания и познания, выполняемого при предварительном расследовании и судебном разбирательстве. Отсутствует разрешение вопроса, связанного с возможностью и допустимостью использования в процессе доказывания тех результатов, которые получены при выполнении ОРД. Со стороны ряда авторов признана значимость, присущая познавательным ресурсам, получение которых, зачастую, осуществляется в непроцессуальном порядке. Так, по мнению М.П. Полякова уголовное судопроизводство не в силах побороть современную преступность при условии, что использование технологий для получения данных о преступлениях, присущих ОРД, не будет выполняться[1, стр. 4].

Невзирая на наличие позитивных оценок тех результатов, которые получены при ОРД, в части следственно-судебного содействия, уголовно-процессуальная доктрина демонстрирует доминирование установки о невозможности использования таковых в качестве средств познания уголовных дел[2, стр. 21]. Представленное утверждение подтверждено рядом тезисов, указывающих на недоброкачественность этих сведений, их ущербность в сравнении с теми доказательствами, которые оговорены УПК РФ. Причиной тому служит факт отсутствия достаточных процессуальных гарантий в момент их получения[3, стр. 272]. Авторы научных литературных источников традиционно признают результаты ОРД в качестве внепроцессуальных данных. Утверждение об этом используется как основное подтверждение того, что они не являются полноценными доказательствами в уголовном деле.

Очевидным является тот факт, что теоретические постулаты находятся в противоречии с теми потребностями правоприменения, которые существуют в современной реальности. Как результат, правоприменительная практика характеризуется нерешительностью, непоследовательностью и служит поводом к появлению коллизий между нормами УПК РФ и положениями, регламентирующими ОРД.

Нельзя отрицать того, что Федеральным законом от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об ОРД» и изданной на его основе Инструкцией «О порядке представления результатов ОРД»[7, стр. 15] оговорено право передачи оперативными работниками дознавателю, следователю или суду тех материалов, которые фиксируют ОРМ.

В то же время, положения ст. 89 УПК РФ выполняют полную блокировку использования таковых в ходе доказывания. Причиной тому служит несоответствие их тем требованиям, которые предъявлены к уголовно-процессуальной форме. По утверждению специалистов, ст. 89 УПК РФ в текущей редакции не может эффективно использоваться[9, cтр. 363].

По этой причине имеется потребность в создании актуального правового механизма, в рамках которого сведения, получаемые при ОРМ, могут быть легализованы и, соответственно, будут использоваться в процессе доказывания.

Причем большинство авторов, посвятивших свои исследования данной проблематике, обычно позиционируют эти сведения в качестве некоего информационного фундамента, на котором в дальнейшем могут быть сформированы полноценные доказательства[4, стр. 24].

Эта же идея находит поддержку в практике Конституционного Суда РФ, неоднократно отмечавшего, что результаты оперативно-розыскных мероприятий являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов, которые, будучи полученными с соблюдением требований Закона «Об ОРД», могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем, а именно на основе соответствующих норм УПК РФ [8, стр. 12].

Несостоятельность таковых обусловлена представленными далее факторами.

В первую очередь, уголовно-процессуальным законом правовые механизмы, связанные с приобщением материалов ОРД, как доказательств, не устанавливаются. В результате чего у них отсутствует процессуальная форма.

Второе заключается в том, что даже при появлении в УПК РФ таких механизмов, существующие проблемы не могли бы быть разрешены. За счет использования таких механизмов возникла бы только возможность к формальному приобщению в уголовное дело материалов ОРД. Это означает, что их правовая природа не была бы изменена и они, не получили надлежащую уголовно-процессуальную форму.

Необходимо понимать, какие действия должны быть выполнены со стороны оперативного работника, с учетом ФЗ «Об ОРД»? По сути, выполнение оперативного обследования является познавательным мероприятием, имеющим связь с обыском или осмотром, которые являются следственными действиями. Ведь оперативно-розыскная деятельность так же, как уголовное судопроизводство, представляет собой частный случай применения теории познания [5, стр. 81]. В то же время, его проведение осуществляется на основании иного режима, имеющего непроцессуальный характер.

Невзирая на то, что в ст. 89 УПК РФ содержится ряд правовых ограничений, практическое использование данных, возникших в результате проведения ОРД, является повсеместным.

Дознаватели, следователи и судьи в своих приговорах, постановлениях или определениях прямо ссылаются на материалы оперативно-розыскной деятельности как на полноценные доказательства.

Возможность прямого использования результатов оперативно-розыскной деятельности в качестве доказательств по уголовным делам фактически подтверждает и Пленум Верховного Суда РФ. Одно из постановлений данного органа содержит разъяснения о том, что допускается использование результатов ОРМ при условии, что их получение основано на разрешении судебного органа. Такие результаты должны быть проверены со стороны следственных органов[12].

Подобные формулировки судебных актов неизбежно приводят к вопросу: что это за требования уголовно-процессуального закона, которые обуславливают получение материалов оперативно-розыскных мероприятий, в частности проверочной закупки или оперативного эксперимента? Ранее было отмечено, что по указанному вопросу отсутствуют варианты ответа. В то же время, прямое использование результатов ОРМ в качестве доказательств, является в практике объективной реальностью.

Представленные формулировки находятся в соответствии со ст. 89 УПК РФ, за счет которой формально результаты ОРМ отвечают основам уголовно-процессуальных норм. Используя такое положение, у правоприменителя возникает возможность к созданию «правовой иллюзии». В действительности же, следственные органы и суд признают доброкачественными результатами ОРД лишь те сведения, которые соответствуют ФЗ «Об ОРД».

К примеру, президиум Магаданского областного суда в ходе надзорного рассмотрения уголовного дела по п. "а" ч. 3 ст. 228.1 УК РФ признал недопустимыми результаты проверочной закупки как проведенной с нарушением ст. 2 Закона «Об ОРД»[13].

А судебная коллегия Московского городского суда, рассматривая в апелляционном порядке уголовное дело по ч. 6 ст. 290 и ч. 4 ст. 290.1 УК РФ, наоборот, признала допустимыми результаты проведенных оперативно-розыскных мероприятий в связи с точным выполнением требований Закона «Об ОРД»[2].

Материалы оперативно-розыскной деятельности формируются за пределами сферы уголовно-процессуальных отношений; в уголовное дело они представляются уже в готовом, окончательном виде. В этой связи М.П. Поляков совершенно справедливо отмечает, что результат оперативно-розыскной деятельности есть готовый информационный продукт, нуждающийся не в трансформации, а в интерпретации[11, стр. 220]. В.А. Лазарева, солидаризируясь с мнением М.П. Полякова, указывает, что результаты оперативного эксперимента, проверочной закупки, контролируемой поставки никакому преобразованию не поддаются. Они либо принимаются, либо не принимаются в зависимости от того, законно или незаконно само проведение оперативно-розыскного мероприятия, соблюден или нет предусмотренный соответствующим законом его правовой режим[6, стр. 115].

По моему мнению, формирование доказательств заключается в предусмотренных УПК РФ процессуальных механизмах преобразования полезной информации в форму доказательств. Это свидетельствует о познавательном и удостоверительном аспекте доказывания.